— При чем тут Родина? Это на войне он за Родину воевал, а не в суде. Да, кстати! Он член блока «Родина», депутат Госдумы. Теперь они все пересрались, и, похоже, Варенников теперь уже жизнь отдавать будет за «Родину» в кавычках, т.е. за Глазьева против Рогозина. Два молодых ловкача запутали старика окончательно…
— Все равно. В суде он честь свою отстаивал! Вот так поступают офицеры! Да!
— Возьми интервью у него!
— А что? Хорошая идея.
— Он же был знаменосец Победы! Он флаг нес в сорок пятом по Красной площади, когда гитлеровские знамена кидали к Мавзолею.
— Надо, да, надо… Следующий пункт нашей программы: венчание в Иерусалиме Пугачевой и Киркорова.
— Издевательство.
— Хорошо. И еще: возвращение в Россию… кого? Через двадцать лет после отъезда? Угадай!
— Ну, кого?
— Солженицына А. И.
— Неплохо, неплохо…
— А скандал с «МММ»?
— Что, уже начался?
— А то. Еще: умер Рождественский Роберт. Ну, допустим… И вот еще: окончание вывода войск из Латвии, Германии и Польши. И введение их, как будто тех же самых войск, в Чечню — это символично! Должна же армия решать какие-то масштабные задачи. Нечего делать — откопайте траншею и потом закопайте. Или траву покрасьте.
— «Прощай, Германия, прощай, / Мы вместе едем в родный край…» Марш был. Я ж рядом с Белорусским вокзалом жил, они оттуда шли и пели… 9 Мая, как сейчас помню.
— Выступление Ельцина в ООН с призывом о защите прав русскоязычного населения на постсоветском пространстве.
— Не нашло отклика.
— А! Падение курса рубля на торгах ММВБ до пяти тысяч — чтоб не соврать, с 3081 рубля за доллар. Черный вторник номер один. И того же 17 октября — убийство Холодова Дмитрия из «МК».
— А ты его знал?
— Нет. Но как сейчас помню — лечу я из Парижа и, поскольку на «Аэрофлоте», жадно набираю русских газет. И на первой полосе «МК», на черном жутком траурном фоне, Холодов наряду с падением рубля. Мне и так невесело, из теплой страны в октябре лететь в московскую слякоть да в разруху — Москва тогда была далеко не та, что сегодня…
— …сегодня Москва такая, что в нее не западло и полететь.
— Ну. И думаю — и слякоть, и серое небо, похожее на половую тряпку, и сразу хамить начнут, прям на границе, таможенники с погранцами… И так тошно — а тут еще и новости: и убивают кого захотят, и экономика рушится, не поднявшись. Тьфу.
Комментарий Свинаренко
Я в тот год продолжал работать в журнале «Домовой». Делал приблизительно то же, что и сейчас: брал интервью у великих и сочинял путевые заметки. Ну разве только книжек не писал и не был издателем.
Первым моим крупным собеседником в 94-м был Артем Тарасов. Он той зимой инкогнито приехал в Москву, мы с ним встречались на каких-то конспиративных квартирах — у него же были раньше проблемы с прокуратурой. Все-таки до чего продвинутый человек! Он многое испытал и понял раньше других. Вот мы с тобой, Алик, были в 94-м еще дети, а Артем уже успел стать миллионером, заплатить со своих доходов не только налоги, но и партвзносы, пережить депутатство, уголовное дело, эмигрантскую жизнь не где— Нибудь, а ты будешь смеяться, в Лондоне! Проторил дорожку… Уехал он аж в феврале 91-го — за полгода до того, как мы испытали демократические восторги на путче… А он к тому времени уже был политэмигрантом! Чудеса. Так тогда он мне рассказал, кто его тогда выдвигал по новой в депутаты: «Это ребята из фирмы „Милан“ (инвестиционная деятельность) — там руководит Александр Яновский. Это и ассоциация „Нефтегаз“ — структура, которой я помог выйти на внешний рынок (президент Рафиков, коммерческий директор Садеков)». Тарасов объяснил, зачем снова идет в думу: «Создавать законодательство, которое охраняло бы права человека. Чтобы он чувствовал себя защищенным. Это самое главное. Потому что, если человек не чувствует себя защищенным, ему плевать, сколько он пожрал, как он одет… Я хочу сказать о том, что считаю главным. Вся наша жизнь до того августа 91-го — цепь нарушений закона. Но и дальше идет беззаконие: путч, разгон Советского Союза, снятие Горбачева — законно избранного президента. Все, что делает Гайдар, — беззаконие, и последний разгон парламента — тоже. Нельзя человеку жить там, где он беззащитен. Возникает мысль: надо защититься от этого. Кто-то начинает платить чиновникам и покупает полмилиции. Другой просто берет чемодан и уезжает. Ну какая еще реакция может быть на то, что завтра вам оторвут голову и никто за это не понесет ответственности? То, что я тогда уехал, — это совершенно нормальная самозащита». Уехал он тогда потому, что «у компетентных товарищей были претензии к „Истоку“ по программе „Урожай“. Но вся история разворачивалась уже после того, как я ушел из „Истока“, — в марте 91-го. Но мне, конечно, потрепали нервы… Меня по-прежнему обвиняют в незаконном вывозе из страны тридцати миллионов долларов (цифра Руцкого). Ко мне в Лондон приезжал бандит, человек, видно, с большими связями, — очень многое знал об „Истоке“, до подробностей, обо мне, о данных следствия. Хочешь, говорит, завтра министр выступит по ТВ, по радио, хочешь — генеральный прокурор, и скажут, что ты честный человек.
Просил очень много: три миллиона долларов. Я ему сказал, давай сначала снизим цену в десять раз, а потом посмотрим, что за товар. …Это опасные игры, но я готов ладить даже с этими людьми, потому что не вижу пока способа бороться. Все-таки слишком разбогатеть — это плохо».
Блядь, ну вот как будто не было этих десяти лет!
Еще он мне растолковал, зачем бросает бизнес: «Политика — это более интеллектуальное занятие, чем бизнес. Она многограннее, интереснее… Ничего нового в бизнесе для меня нет. Я знаю, как меня надували, как я вылезал, что хорошо и что плохо, что сколько приносит и что чем кончается. Я знаю в России дела, за которые здесь никто еще не брался и которые могут принести сотни миллионов долларов… Но! Бизнес для меня потерял прелесть: я его весь просчитал. Деньги ради денег? На каком-то этапе, когда вы удовлетворите свои потребности, это становится неинтересным. Я пожил богато… И понял, что особенно много мне не нужно. Я не хочу развивать свои потребности в сторону невероятных богатств». Еще Артем рассказал про съезды клуба молодых миллионеров, в который он тогда входил. «Съезды проходят четыре-пять раз в год. В разных странах — на Тайване, Америке, Австралии, а как-то мы во время съезда плыли на пароходе „Queen Elisabeth“ по океану. В прошлом году Горбачева звали выступить у нас на съезде. Он потребовал пятьдесят тысяч долларов. Мы не дали, и он не приехал. Ну и зря. А Джеральд Форд выступал бесплатно. Клуб наш — что-то вроде масонской ложи. Я не могу о нем много рассказывать. Могу только сказать, что встречался там с принцем Чарльзом, обедал за одним столом с Дэном Куйлом, вице-президентом США. Ездил в Женеву к своему приятелю Эдмонду, его фамилия — немножко Ротшильд».
Финал нашей беседы был такой: «Я к себе приехал. Американцы и англичане тоже интересные, я согласен, но русские — это свои, а те чужие. Здесь, на родине, — привычный стиль жизни, что-то втравленное с детства. У нас хорошо, наше — лучшее в мире — мне же это вдалбливали. Ну нравится мне туалет с гвоздем, и к нему приколота газета. А там люди ставят дома джакузи в шестидесятиметровой комнате. Зачем, ну зачем? Не понимаю я этого…»
Сейчас Артем снова, в очередной раз, вернулся в Россию. Пишет книгу про себя, она скоро выйдет в Москве.
Совершенно потряс меня тогда Святослав Федоров, с которым я сделал в 94-м большое интервью. «Глыба, матерый человечище, титан». Жаловался на твоего друга: «Я давно уже борюсь с Чубайсом, с его теорией приватизации. Больше года добиваюсь от него ответа: наш институт — сколько в нем процентов государственного и сколько мы создали своим трудом? Не отвечает, и мы не имеем возможности платить людям их долю прибыли… Власти проводят антирыночную политику. Более того, нас грабят. У нас забрали на 5 триллионов долларов собственности на земле, на 20 триллионов под землей, — забрали в революцию и до сих пор не отдают, морочат голову. (Если посчитать, исходя из этих цифр, то на каждого жителя России приходится по 160 тыс. долларов. — И. С.) А вместо этого — ваучеры общей стоимостью в 1,5 млрд. долл. Копейки! Нам отдают 0,03 процента нашей собственности. А остальным распоряжаются 20 миллионов чиновников, никогда столько не было! Они уже весь ЦК заняли, а сейчас и Белый дом, и бывший дом Политпросвещения — они плодятся со скоростью клопов!..
В Америке возникло 11 тысяч предприятий, где все рабочие и служащие имеют акции, — что-то типа народного капитализма. Это реализация программы ИСОП (индивидуальная собственность на орудия производства), у нас про такую не слышали. Ее придумали сорок лет назад, но долго не воспринимали: как это так, отдать рабочим акции? Рабов сделать хозяевами? И только когда Америка стала заходить в тупик, начали к этим идеям прислушиваться. А то ведь капиталисты — жадные люди, стараются всегда отдать минимум зарплаты людям и максимум взять себе. И так подрывается покупательная способность людей. Товар производится, но он никому не нужен. А надо по-другому: сначала создать покупателя, а потом сделать для него товар. А я не могу отдать собственность коллективу: Чубайс тянет с ответом! Пусть он скажет: доля государства такая-то, коллектива — такая-то, и назначит арендную плату. Если цена будет нормальная, мы согласимся. А нет, так у нас есть земля в Протасово, возьмем в банке кредит и спокойно построим клинику на своей земле. А это все оставим товарищу Чубайсу. Может, он тут какое производство откроет — да хоть ткацкий цех. Или под офисы отдаст (сейчас модно)…
