Мия ясно услышала отрывистый вздох Карлоса, но заговорили они, лишь возвращаясь в «Беллберд».
– Просто не верится, что она навязала малышам свои собственные имена.
– Ты же говорил, что она больше ни во что не лезет?
– А я действительно так думал! Но что-то во всех этих Шарлоттах, Барбарах, Генри и Банджо явно задело ее за живое.
– Ладно, что сделано, то сделано, но я почему-то думала, что Хуанита вполне в состоянии отстоять свое мнение.
– Я тоже. Значит, мы ошибались. Правда, спор Хуаниты и Дамиена из-за выбора имен грозил достигнуть катастрофических масштабов, так что, возможно, третий вариант действительно стал лучшим решением проблемы.
Все еще посмеиваясь, Мия осторожно промокнула глаза.
– А ты неплохо держалась с моей матерью и ее поваром, – заметил Карлос, сворачивая на подъездную дорожку «Беллберда».
– Я старалась. – Она накрыла его руку своей. – Не знаю почему, но все вдруг стало каким-то другим.
– Другим? Это каким же?
Мия глубоко вздохнула:
– Я больше не чувствую себя дочкой экономки. Только с чего вдруг все изменилось?
– Может, потому, что ты вот-вот добровольно станешь женой хозяина?
Улыбнувшись, Мия покачала головой:
– Нет, скорее потому, что вы все вдруг стали казаться нормальными.
– А я-то думал, мы все законченные психи! – возмутился он, паркуя машину перед домом.
– Не говори так, у вас у всех есть свои проблемы, достоинства и недостатки, просто… Наверное, глупо так говорить, но сегодня я увидела вас совершенно с новой стороны. И это все изменило.
– Ты серьезно?
– Да.
– Ну, может и так. Знаешь, я тут подумал, что совсем от них отдалился и, наверное, пора налаживать отношения и чинить заборы. Для начала попробую как-нибудь уговорить Дамиена простить мою мать за то, что навязала его сыну имя Бенито. Да и саму Хуаниту, похоже, придется просить о том же. А еще остаются их собственные отношения. Тебе не кажется, что они даже друг к другу настроены крайне враждебно?
– Точно. Они за весь день ни разу друг на друга не посмотрели!
– Именно. Уж не знаю, что делать с влезшим в наши ряды поваром, но… помнишь свадьбу, что грозила обернуться катастрофой, если бы кому-нибудь не удалось вытянуть ее за уши?
Мия удивленно на него посмотрела:
– Да.
– Обещаешь, что, если я сумею вытянуть за уши эти крестины, ты не станешь снова чувствовать себя дочкой экономки?
– Обещаю. Пожалуйста, вытягивай вечер. Я очень тебя люблю. – Улыбнувшись, Мия смахнула катящиеся по щекам слезы. – Я люблю тебя, Карлос О’Коннер.
