— А какие принято? И как же иначе узнать, нравишься ты или нет? — напирал Алехо с поистине детской непосредственностью.
Я поставила мешающую корзину на пол в комнате, Киса тут же запрыгнула туда и принялась вылизывать котят, видно, проверяя, не причинили ли им ущерба.
— Мужчины или сами догадываются, или им говорят об этом женщины, — скрестив руки на груди, взглянула на парня. — Я же обещала сказать.
— Да, помню. Еще ты просила не заводить разговоров о семье. Я и молчу об этом. Но почему нельзя просто дотронуться? До волос, руки, мочки уха. У тебя на ней такой нежный пушок, будто на лепестке сонного цветка…
— Нельзя, и все! — я нервно ущипнула себя за ту самую мочку. Что еще за сонный цветок придумал? — Не знаю, почему! Потому что это неприлично: лапать чужого человека. И разгуливать полуголым тоже неприлично!
— Ладно, пойду оденусь, — избранный понурился, развернулся и отправился восвояси.
Я осталась стоять, глядя ему вслед, проклиная собственную трусость, да заодно любуясь широченными плечами, крепкой мужской спиной и узкими бедрами. Стоп, Лерочка! Ты же его не любишь. Разве можно отказываться от возможности вернуться, пусть и призрачной, ради еще более призрачного удовольствия длиной в несколько минут?
* * *
Следующей свою лепту в жизненно важное дело производства потомства собралась внести одна из коров нашего не очень многочисленного стада. Вернее, стадо могло считаться нашим лишь условно. Животные паслись на обширных лугах и поросших травой склонах холмов раньше, наверное, принадлежавших общине, людей не боялись, но и не собирались даваться в руки для дойки. Этому я даже радовалась, ибо чему-чему, а искусству добычи молока из коровьего вымени Алехо просто мечтал меня обучить. Не знаю, что его больше стимулировало: перспективы практической выгоды или эротизм процесса (какой, к черту, эротизм?! Не о том ты думаешь, Лерочка, совсем не о том!).
Возможно, дойных среди коровок и не было, потому что телят в стаде мы не обнаружили, а полезные качества породы наверняка утратились с превращением в кудлатых пращуров крупного рогатого скота. Занятно: в моем мире ученые чаще всего не решаются с точностью назвать предков культурных растений и домашних животных. Поневоле начнешь склоняться к мысли об акте творения, особенно если у тебя на глазах происходит нечто подобное.
Я не удивилась, когда Алехо вернулся после очередного осмотра стада с радостной физиономией и заявил, что одна из коров вот-вот должна отелиться.
— Я пригнал ее сюда, запер в загоне. Когда появится теленок, у нас будет свежее молоко. А если родится…
— …бычок, мы его забьем и съедим. А если телочка — молока со временем будет в два раза больше. Да?
— Ну, да… — от моего тона радости у парня поубавилось. — Ты недовольна?
— Да, недовольна! — внезапно сорвалась я. — Подумаешь, теленок родится! У нас и без того полно еды в кладовых, консервированного и сухого молока в том числе. А за живностью нужен уход, и с молоком придется что-то делать: масло сбивать или сыры ставить. Скука смертная!
— Но это жизнь…
— А я не хотела и не хочу такой жизни! Я хочу на вечеринку с друзьями, в ночной клуб, в кино, наконец! Мне нужен интернет, красивая одежда, косметика, фен с насадками, журналы!..
Если в первые мгновения Алехо растерялся, то оглашение моего все удлинявшегося (к собственному удивлению, надо сказать) списка претензий подействовало на него странно. Лицо приняло непроницаемое выражение, а через несколько секунд избранный развернулся и вышел, хорошо, дверь была открыта, и он ею не хлопнул.
— Куда?! — заорала ему вслед, выбежала во двор. — Я еще не закончила!
Ответом мне, как в плохом вестерне, был топот копыт, раздавшийся со стороны конюшни. Ковбой чертов!
Я топнула ногой и чуть ли не бегом (он так и не научил меня ездить верхом! А здесь есть еще несколько лошадей, могла бы оседлать и догнать негодяя, чтобы высказать все, что думаю о нем, здешнем мире и той Силе, что меня сюда определила) рванула к морю. Там было ветрено, волны бились о скалы, турбина бодро крутилась, и созерцание буйства стихий понемногу успокоило. Только направившись к дому, я сообразила, что изрядно продрогла, а уж о том, как долго придется приводить в порядок волосы, и думать не хотелось.
Выяснилось, что дом стоит пустой, Алехо нет. Не появился он и к вечеру. Проклиная собственную дурость (нашла из-за чего впадать в истерику! Насадки к фену, косметика, модные тряпки, интернет, журналы, ночные клубы. Часто ли я всем этим пользовалась? Ну, интернетом сравнительно часто, в том числе и по работе, а уж остальное? Дежурный набор блондинки, коей я, смею надеяться, не являюсь) проверила лошадок в конюшне, корову в загоне и красивых, похожих на фазанов птиц, которые несли очень вкусные яйца. Корма всем хватало, рогатой пришлось принести воды. Ну вот, поссорилась с мужиком на свою голову. Сейчас бы нежилась в теплой ванне и горя не знала… А вдруг он еще несколько дней не появится? Вот повеселюсь один на один с фермерским хозяйством!
На секунду показалось, что порыв ветра донес топот копыт, но сколько ни вслушивалась, похожие звуки больше не доносились.
В довершение всех сегодняшних неприятностей у меня начались месячные. О прокладках нужно было тосковать, Лерочка! Хорошо хоть болеутоляющих таблеток у нас в достатке.
Алехо объявился ближе к ночи. Я клевала носом над книжкой перед потухающим камином. Даже Кису не получилось прихватить, чтобы скрасить одиночество — она теперь многодетная мать, а котята еще слишком маленькие.
Я, видно, по-настоящему задремала, потому что не слышала, как он подъехал, зато звук распахнувшейся двери тут же вернул в реальность. Не успела обернуться, а Алехо уже стоял рядом, в руках — огромная охапка полевых цветов, от которой пахло чем-то пряным, терпким, и, казалось, еще ветром, пылью и недавно прошедшим дождем. На заднем плане пробивался аромат лошадиного пота, понятно от кого, но раздражения это почему-то не вызывало.
— Лера, прости, — протянул мне букет. — Я должен был тебя выслушать. Кино и здесь можно смотреть, я видел в кабинете проигрыватель и полку с дисками. Это, конечно, не так, как в кинотеатре с объемным изображением…
— Спасибо, — взяла цветы, опустила лицо, вдыхая запах, ощущая щекочущие прикосновения колосков, лепестков, листьев. — Ты тоже извини меня. Большинство моих претензий были глупыми. Зато теперь ты на практике узнал, что такое ПМС.
— Пожалуй, это несколько серьезнее, чем я ожидал, — заявил Алехо. — Если тебе ничего не нужно, пойду, позабочусь о лошади.
Его неожиданно быстро вернувшаяся невозмутимость внезапно разозлила. Я буквально прикусила язык, уже собиравшийся спросить, не лучше ли он стал понимать синглов, пообщавшись со мной около месяца. Вдохнув поглубже, ответила:
