валил кучу деревьев. Стемнело уже. «Дров на зиму хватит всем!» — кривлю губы в ухмылке, глядя на свои избитые руки, которые приятно ноют от порезов и ссадин. Эта боль чуть притупляет моё непонятное влечение к Анне. Ровно до тех пор, пока мой мозг не возвращается мыслями к ней. Самой нежной девушке на свете. Откуда мне знать? Понятия не имею, просто чувствую, что так и есть. Будто моя. Душой и телом принадлежит мне. Матаю головой, горько ухмыляясь, запустив руки в волосы. Не решаюсь заходить в собственный дом, потому что ОНА там. «Аня. Анна. Анюта…» — смакую я её имя у себя в голове, представляя её милое личико с удивительными глазами. Снова что-то ёкает в груди, отзываясь болью во всём теле. «Не моя!» — рыкаю своему зверю, до хруста сжимая кулаки. И почему до него никак не дойдёт это? Чего тревожится так и мучает меня? Почему от одной мысли о ней сердце сжимается, скручиваясь в узел тупой изнывающей болью? Тяжело вздыхаю, сидя на лавочке на заднем дворе дома. Но вещи-то свои нужно как-то собрать, да и сколько можно бегать голым уже? Знаю, что многим всё равно, но не хочу, чтобы Ирина пожирала меня своим безумным взглядом. Не могу отделаться от чувства, что это неправильно. Она не имеет права так на меня смотреть. Бешусь от этого. Как увёл её тогда, провожая до дома, так она успела облапать меня всего, хватала за руки, пыталась поцеловать. Даже рвала на себе своё короткое платьице, сжимала свою пышную грудь своими ладонями, умоляя заняться с ней сексом. А я, как дебил, стоял и лупал на неё глазами, не понимая, что она творит. Осознал, что вообще не тянет к ней, только поморщился в ответ. Ирка обиделась, обозвав меня импотентом и козлиной. Стерпел. Она не виновата, что сейчас меня совсем не возбуждает, что отчего-то зациклился на обычной человечке, ещё и истинной моего брата.
Как извращенец минут двадцать ходил вокруг дома, наблюдая за окнами, что выходят из комнаты Кира на втором этаже. Знал, что брат ещё час назад куда-то ушёл, а я боялся столкнуться с Анюткой. Ладно, была-не была. Захожу домой, стараясь не шуметь, аккуратно щёлкнув дверью. Вдыхаю полной грудью. Её запах уже повсюду здесь витает.
— Блядь! — шикаю, злюсь на себя и реакцию зверя на её аромат. Это даёт мне решимости к действию съебаться отсюда поскорее, потому что я не выдержу ни дня, зная, что она не со мной. Поднимаюсь по лестнице, застыв возле комнаты брата. Прислоняюсь к деревянной двери, и слышу, как льётся вода в душе, а девчонка что-то напевает, совсем не попадая в ноты. — Медведь на ухо наступил, — широко улыбаюсь я, слушая её «пение». Облокачиваюсь плечом и головой о дверь и прикрываю глаза. Я запомню её навсегда. Её запах, милое личико, голос — навеки въелись мне в душу. Руки никогда не забудут, как сжимали её податливую плоть, как она охотно прижималась к моей груди… — Блядь! — снова рычу, не в силах сдерживать себя. Сердце снова сжалось от тоски и боли. Словно вспышкой в мозгу возник её образ в душе. Она абсолютно голая! Капельки воды стекают по её обнажённому телу, будто ласковые ручейки бегут по весенней проталине в ещё заснеженном лесу, касаясь тонкой шеи, упругой груди и плоского живота. Вижу шрам на её ноге. Большой такой: от изящного бедра тонкой дорожкой спускается вниз до самого колена. Даже несмотря на этот, казалось бы, уродливый недостаток, она безумно красивая! Она — само совершенство! Её соски — словно пики гор, напряглись и сжались в милые горошинки. Неимоверное желание припасть к ним накрывает меня с головой. Что, блядь, со мной происходит?! Это что-то новенькое! Часто моргаю, а видение никак не проходит, и я вижу, как Анна теперь проводит своими ладошками по предплечьям, размыливая густую тёплую пену геля, растягивая белую воздушную субстанцию по светлой коже. Проводит руками по шее, задрав голову вверх, и медленно направляется к груди, чуть сжимая её в своих ладошках. Тяжело выдыхаю. По-моему, я вообще не дышал всё это время! Твою мать! Чуть не кончил, будто порнушку посмотрел! Только осознал, что сдавливаю в кулаке свой член, надрывно дёргая и поглаживая его. Я, сука, просто конченый маньяк! Громко рыкаю от злости и бегу в свою комнату, чтобы срочно снять всё напряжение и передёрнуть хотя бы в прохладном душе, а не под дверью своего брата, воображая себе его истинную.
Оргазм в ванной совсем не привёл к долгожданному облегчению и связности разума сознания. Я всё ещё безмерно зол, и от одной мысли об Анне, меня прошибает холодный пот и спазм боли неудовлетворения. Открываю шкаф, натягиваю штаны и кидаю своё тряпье в широкую спортивную сумку. Не могу придумать, что делать дальше. Как будто у меня нет этого «дальше». Нет без неё! Одна пустота и темнота. Плохо! Надо срочно к Айве, только чтобы её Ирка меня не видела, а то снова будет кидаться мне на шею. Фу, бля! Противно только от одной мысли об этом. Выбегаю из комнаты и слышу, что Анютка уже подходит к двери, собираясь выходить. Пулей лечу вниз, кидаю сумку в тёмный коридор и прячусь на кухне за дверью, где нет света.
— Ки-ир!? — зовёт она моего брата, спускаясь по лестнице. Закрываю глаза. Мне сколько, блядь? Пять? Какого хера прячусь за углом? Чтобы не моя истинная не видела меня! Боюсь, что не сдержусь! Нарушу все законы клана и дёрну её, да простят меня предки, Господь и брат. И плевать, что будет потом! Который раз задаюсь вопросом, почему меня тянет к ней? Почему после метки Кира мой зверь никак не успокоится? Да и глупо спихивать всё на зверя, меня самого будто гвоздями приковало к этой сладкой девке. Всё в ней меня привлекает: голос, внешность, фигура, абсолютно всё! Наблюдаю за ней из-за угла, как озабоченный малолетка! Про себя чертыхаюсь, заметив свою футболку, которая выпала из сумки, а сейчас валяется рядом с лестницей. А девчонка поднимает её и нюхает? Может, думает, что она Кира? У людей не такой хороший нюх, как у нас. Но ей приятен его запах. И мой, раз она нюхает мою футболку, улыбаясь. А теперь она морщится и скидывает с себя полотенце. Я в шоке от её нелогичности и её наготы. Тяжело и громко сглатываю вязкую слюну, которой стало слишком много во рту. Член пульсирует, будто
