как же я? Моя жизнь? Мои интересы? И что я здесь делаю вообще? Мне на работу через неделю! Меня вообще никто не спросил, чего хочу именно я! Даже Кирилл. Просто — ты моя! И всё. Очень приятно! И? Что? А я ведь хочу… хочу… Их, твою мать! Хочу этих братьев-красавцев, чью страсть успела прочувствовать сполна, и которыми ещё не насытилась.
Мой поток бессвязных мыслей прерывает Яр, порыкивая на Кира, натягивает штаны и медленно поворачивается к брату, сжимая кулаки. А-а-а-а! Паника вдруг снова охватывает меня, когда ребята начинают рычать друг на друга, скалясь. Во, я шлюха! Долбаная шалава! Как так получилось, что я оказалась слаба на передок?! Ведь никогда не интересовалась плотскими утехами, а тут на тебе, сразу двоих охмурила, ну чем ни шалавелла, а?! И, почему я вообще перестаю мыслить, когда кто-то из братьев оказывается рядом со мной? Почему так реагирую на них? Не хочу так! Хочу, чтобы моё тело принадлежало мне, а не им! Хочу, чтобы башка снова начала соображать хоть немного! А когда они рядом, у меня откликается только тело, а в голове будто и мыслей нет вовсе, да и не было никогда. Будто ведёт что-то, подчиняет их желаниям, выбрасывая собственные в мусор.
— Успокойся, малышка! Не трону я твоего истинного, — хмыкает Яр, видимо почувствовав мою нарастающую тревогу и панику, став передо мной в защитном жесте. — И он меня тоже. Его ведь не на шутку завели наши, эм-м, игры. Да, брат? Хотел бы убить меня, убил бы ещё до того, как всё началось!
Что, блин? Как убил? Кого это? Я, конечно, туго соображаю, особенно сейчас, но тут меня просто прострелила догадка, практически, сбив с ног. Он наблюдал? Кирилл? За нами?
— Давно ты здесь? — спрашиваю у Кира, недовольно поджав губы и щуря глаза. Он лишь смотрит на меня как-то виновато, уловив мой бешеный взгляд. Мощные руки опустил вдоль тела, и голова поникла. Как нашкодивший мальчонка. Вот же, козлина какой!
— Давно, — отвечает за него Ярослав, хмыкнув.
Гневно таращусь на них. Тупицы! Рыкая, обхожу обоих огромных великанов и поднимаюсь наверх, топая босыми ногами по ступенькам, вкладывая в этот топот всю свою злость и ярость. Нужно опять в душ, потому что всё добро, что излил на меня Яр, растеклось по телу и прилипло к футболке.
— Так вот из-за кого такая суматоха? — слышу я незнакомый громкий раскатистый мужской голос. Оборачиваюсь, роняя челюсть. Я видела этого человека ещё днём на поляне. Смотрю на него и понимаю, что он родственник этим ребятам, и довольно близкий, они очень похожи. Он хорошо сложен для своих лет, в отличной спортивной форме, и выглядит не старше сорока пяти — пятидесяти. Дядя? Старший брат?
— Не представляю даже, о чём вы! — отвечаю ему, стараясь держать лицо, ну или то, что от него осталось. Мужчина улыбается, принюхиваясь. Его губы расплываются шире, обнажая белые клыки.
— Подойди, милая, не стесняйся. Дай-ка посмотрю на тебя, — говорит он, подзывая меня. — Мои сыновья тебя не обижали?
— Сыновья? Вы их отец? — удивляюсь я. Во сколько ж он их зачал? В четырнадцать? Или того меньше?
— Да, эти двое олухов — мои дети, — говорит он, вздыхая, будто извиняясь за них. — Позволь представиться, Анна, я Алексей Михайлович.
— Я думала, вы скажите, Михайло Потапыч, — улыбаюсь я ему.
— А она мне нравится, — засмеялся мужчина, глядя на своих сыновей. — Сказки про пушистых мишек, значит, любишь? Подойди!
Ещё один командир. Ага! Ща! Достали!
— Не хочу показаться бестактной, — начинаю нервничать я, теребя прилипшую к телу футболку Яра, — но меня за последние сутки слишком много людей смотрели. От этого мне очень неловко, — отвечаю ему, стоя на лестнице. Не могу же я спуститься к этому мужчине, отцу моих, то есть одного моего истинного, почти голая, испачканная с головы до ног в сперме другого его сына. — Мне нужно привести себя в порядок, извините.
А Алексей Михайлович смеётся. Громко и раскатисто. Теперь понятно, в кого именно такой приятный и глубокий басистый баритон у этих двоих и в кого они пошли. Отличная генетика.
— Вы оба уже пометили её? — спрашивает он у Кирилла и Ярослава.
— Нет, только я, — отзывается Кир.
— А ты чего ждешь? — обращается он к старшему сыну, а я просто в ахуе стою. Будто и нет меня здесь.
— Потому что. Она. Н-не моя! — рыкает Ярослав, после каждого слова делая многозначительную паузу. Было видно, что эти слова даются ему с трудом. Я услышала горечь и невероятную болью в его голосе.
— Ну, прям не твоя!? Зато семя твоё сейчас на ней! — снова чуть не смеётся он, а я краснею, как бурак, готовая от стыда провалиться под землю.
— Пап! — недовольно произносит Яр.
— Что пап? Что пап? Айва сказала, что она для вас двоих. Уж не знаю, как и почему это произошло, но это так! Быстро пошли наверх и присвоили её себе! Оба! Закончите уже ритуал спаривания! За версту несёт вашим желанием, — приказывает мужчина. — И оплодотворите её как можно быстрее! Она ваша Омега! — шипит он на них. — Или вы не чуете совсем, как она пахнет? Если вы этого не сделаете в ближайшее время, оставив всё, как есть, не закончив грёбаный ритуал спаривания, о ней прознают другие Альфы, и тогда войны нам не избежать! Вам повезло, не будьте олухами и не упустите её!
А они слушаются и идут к лестнице, видимо прямо ко мне в вагину собрались. Ага! А меня спросить? Опять никто не удосужился этого сделать! Типичные мужики!
— Да пошли вы! — говорю я, и вбегаю в комнату, запирая за собой дверь. Ненавижу! Ненавижу их всех и себя! Ну что со мной не так, вообще? Почему, как только представила нас вместе, рядом, втроём, так сразу же потекла!? Снова! Не, не так, почему со мной происходит именно то, что происходит? Хотела приключений? Лови, Анька, твою мать! Скучно и тоскливо было жить? Так хер разгребёшь теперь всю эту яркость! Только за сутки столько всего произошло, сколько не случалось со мной за всю жизнь!
— Анна! — стучит Ярослав в дверь.
— Ань, выходи давай! Открой, Ванилька, не глупи! — просит Кир.
Ага! Чтобы они оба меня отодрали здесь и закончили свой долбаный ритуал, оплодотворив меня? Не-не, это без меня как-нибудь. Да и не получится у них это провернуть! Я ж бесплодная! И как им сказать об этом? Расстроятся, небось.
— Мы ведь и дверь можем выбить! — грозно произносит Яр, долбя в неё кулаком,
