и не кончил ещё пять минут назад, а яйца болезненно сжались от потребности снова отстреляться. Боль стала разливаться по всему телу, требуя удовлетворения. Готов застонать в голос, но чудом сдерживаю себя. Анна надевает мою футболку и направляется сюда! До скрежета сжимаю зубы и до боли в пальцах кулаки, и вжимаюсь в стену сильнее, стараясь быть прозрачным, когда она заходит внутрь комнаты. Пытаюсь дышать через рот, боясь, что от её запаха сорвёт крышу. Зря! Твою мать, дебил! Теперь её аромат у меня на языке, в лёгких и в крови. Будто вкусил её всю. Конец, бля! Кир, прости!
* * *
Анна
Пока моюсь в душе, непонятные вспышки каких-то очень реалистических эротических картинок пробегают у меня в голове. Вижу мощную фигуру Ярослава у дверей комнаты. Это явно он, а не Кирилл. Его светлые волосы взъерошены, серые глаза сужены и горят жёлтыми всполохами, сильные руки напряжены, а тату бугрятся от самой шеи, будто живые. Его широкая грудь тяжело и часто вздымается, периодически вибрируя. Точно знаю, что это он. Ощущаю его всеми фибрами души. А он стоит совершенно голый и… мастурбирует?! Меня эта странная фантазия безумно заводит, и, приоткрыв губы, я провожу ладонями по своему телу и сжимаю грудь в ответ, постанывая, представляя, что Яр совсем рядом. Я в шоке от себя, честное слово! Во, меня прорвало! Потом картинки неожиданно исчезают, и вместо пылающего вожделения внизу живота возникает режущая боль и тяжесть, расползающаяся по всему телу. Мне плохо, а Кира нет! В прошлые разы он неплохо справлялся с этой проблемой. Придётся всё сделать самой, блин! Не люблю подобные вещи. Чувствую непонятный стыд оттого, что всё как-то не так, неправильно. Но мне больно, и другого выхода я не вижу. Пробираюсь пальчиками к своему сокровенному местечку, раздвигая набухшие складочки, поглаживая напряженный изнывающий клитор, периодически немного надавливая на него.
Сначала мои движения не уверенны и не торопливы, но стоит мне представить Ярослава, его губы, целующие мои плечи, и сильные руки на мне, ласкающие мою грудь, как тогда в лесу, моё дыхание сбивается, я с силой сжимаю бёдра, и сладкий стон срывается с моих губ. Мимолётное удовольствие разрядом пробегает по моему телу, не принося долгожданного облегчения. Но, несмотря на это, боль всё же проходит. Кирилл говорил, что это должно было прекратиться, когда он пометил меня, сделав своей, и прокусил плечо, которое немного ноет. След от укуса теперь красуется на мне, говоря всем оборотням, что я истинная Кира. Но ничего не прошло, и боль внутри становится нестерпимей и чаще с каждым разом. Может, я теперь смертельно больна и скоро двину кони от всего этого стресса?
Выйдя из душа, что-то услышала. Закрутив широкое полотенце вокруг тела и закрепив его на груди, вышла из комнаты Кирилла. Ну, вот, опять слышу какое-то шорканье внизу.
— Ки-ир!? — зову я и спускаюсь по лестнице. — Это ты?
Никого. Пожимаю плечами, надеясь, что всего лишь почудилось. Это всё моё больное разыгравшееся воображение, особенно после того, что я узнала о Кирилле и его клане «Чёрных». Замечаю внизу лестницы валяющуюся футболку. Поднимаю и подношу её к лицу, вдыхая безумно приятный аромат. Ярослав. Улыбаюсь, расправляя вещь. Теперь она белая с чёрным черепом. Точно его. Значит, это был он. Он был здесь и ушёл, потому что я больше не слышу никаких звуков. Пошёл к своей Ирочке? Да и на здоровье! От этой мысли морщусь, представив их вместе. Придурок! Скидываю с себя полотенце, надевая футболку Яра на себя. Она мне ниже середины бедра, словно платье с широким воротом, оголяет моё плечо. Оставлю её себе! Она мне нравится. Прохожу на кухню попить воды и что-нибудь пожрать. Только сейчас понимаю, что почти сутки у меня во рту и маковой росинки не было. Но есть почему-то по-прежнему не хочется. Всё из-за стресса, это точно. Свет не включаю, да он и не нужен, мягкий золотистый поток струится из коридора, достаточно освещая и это помещение тоже. Тянусь за стаканом на верхней полке, чтобы попить воды. Слышу приглушенный вибрирующий рык, и сильные руки мягко обволакивают моё тело, приобнимая за талию. Я чуть дёргаюсь, но мне не страшно. Совсем. Я узнаю это утробное рычание. Оно не угрожающее, скорее… безумно возбуждающее. Огромное тело прижимается ко мне со спины, тяжело дыша мне на макушку, грея мои влажные волосы своим горячим дыханием. Кирилл? Опускаю взгляд на правую татуированную руку, что тянется к моей груди, сжимая её, пропустив мой вмиг затвердевший сосок между длинными пальцами. Нет. Не Кирилл.
— Ярослав, — с придыханием выдыхаю я, сжимая его же руку на своей груди, поощряя его к дальнейшим действиям. Чуть шире расставив свои ноги, он прижимается к моей попке своей эрекцией. И почему он уделяет такое пристальное внимание моей пятой точке?
— Ты в моей футболке, — шепчет мне на ухо, губами задевая мочку с серёжками. — Почему ты надела её? — вдруг спрашивает он, откинув мои длинные влажные после душа волосы на правое плечо, закрывая ими укус Кира, и целует меня в шею, двигаясь к левому плечику. А у меня против воли от его поцелуя пробивает озноб возбуждения, и моё обмякшее в сильных руках тело атакуют блаженные мурашки.
— Захотела! — слишком резко отвечаю я, дернувшись, почувствовав его острые клыки на своем плече. Такое ощущение, что меня уличили в краже. Я лишь взяла себе то, что ненужной кучкой валялось на полу. — Почему ты не со своей девушкой?
— А с чего ты взяла, что я не с ней? — вопросом на вопрос как-то двусмысленно отвечает мне Ярик, снова стискивая в своих ладонях мою грудь. Я не понимаю его и своё тело, которое откликается на его ласки. Я ведь не могу так! Не должна! Меня просто не может тянуть к брату своего истинного! Толкаюсь тазом чуть назад лишь для того, чтобы он отстранился от меня. А Яр рычит громче, плотнее пригвоздив меня к столешнице и себе.
— Пусти, — чуть слышно бормочу себе под нос, откидывая голову ему на грудь, тая под слишком откровенными ласками этого мужчины. Его рука ложится мне на бедро, резко разворачивая меня в своих руках.
— Ты этого хочешь? — спрашивает он мне прямо в губы, а я приоткрываю свои в ответ. Не понимаю, что именно он спрашивает. Хочу ли я, чтобы он отпустил меня? Конечно, нет! Или же хочу продолжения банкета? О, мать его, да! Но я молчу, не в силах проронить ни слова.
