Глаза Элрика раскрылись:
– Я тоже должен кое-что тебе сказать.
Губы учителя не двигались, но его глубокий голос, каким-то образом, разносился по всей равнине, эхом отражался от возвышавшихся вокруг них валунов.
Элрик был еще жив. Именно его живое присутствие Гален ощутил в дрожи ярко-зеленого мха, толстым ковром покрывавшего землю. Тяжело сглотнул, кивнул в ответ.
– Я храню еще один секрет. Этот секрет знаем лишь мы с тобой, я никому больше не открывал его. Но ты забыл его, – Элрик пристально посмотрел ему прямо в глаза. – Я не могу рассказать тебе этот секрет, ты должен сам вспомнить его. Это частица тебя, которую ты давно и хорошо спрятал. Я надеялся, что ты к настоящему времени вспомнишь ее, тогда бы я смог быть рядом с тобой и помочь тебе. Но ты не хочешь вспоминать, и я начинаю опасаться, что никогда не захочешь. Я говорю тебе все это потому, что уверен: ты не сможешь стать целостной личностью до тех пор, пока не вернешь эту частицу самого себя.
Гален не понимал, о чем говорит Элрик, да и не стремился понять. Лишь одно сейчас было важно. Элрик умирал, а Гален никак не мог остановить этот процесс. По крайней мере… он мог сказать хоть что-то, необходимое сейчас Элрику.
– Скажи мне. Я не буду ненавидеть тебя, что бы ты мне ни сказал.
– Чтобы по-настоящему понять себя, и по-настоящему контролировать себя, ты должен знать, почему ты делаешь именно то, что делаешь. Какова твоя цель? Зачем ты стал техномагом? Ты ни разу не ответил на этот вопрос удовлетворительно. Возможно потому, что ты повернулся спиной к своему детству, к тому времени, когда закладываются мотивы поступков личности.
– Те годы для меня ничего не значат, – произнес Гален дрожащим голосом. – Моя жизнь началась в тот день, когда я начал жить с тобой.
– Это не так, – сказал Элрик. – Я учил тебя, помогал тебе и направлял твое развитие. Но основы твоей личности заложили твои родители.
Гален покачал головой. Он не хотел попусту тратить эти последние, бесценные мгновения на разговоры о его родителях.
Рука Элрика оторвалась от груди, приподнялась и развернулась ладонью вверх. На его ладони лежало кольцо, тот самый черный, неровный камень в серебряной оправе. Галену показалось, будто он снова вернулся в то место, в тот день, случившийся много лет назад.
Элрик вышел из огня катастрофы, в которой погиб космический корабль, слабое голубоватое сияние щита, окружавшего мага, придавало ему сходство с самой смертью. Позади него, тоже защищенные его щитом, плыли над землей две фигуры. Они лежали на спине и были прикрыты простынями. Их очертания были неправильными, неровными, и сами они были слишком маленькими.
Элрик остановился пред Галеном и вытянул руку, на его ладони лежало кольцо. На мгновение Галену показалось, будто это кольцо находилось в его сердце, а теперь кольцо вырвали из его груди – оно было тяжелым, сверкающим и черным. И, хотя он знал, что это не так, Гален почувствовал, что внутри него что-то изменилось, он будто разлагался, будто распадался на части, будто все вокруг распадалось на части.
Сейчас все это повторялось. Все распадалось на части, превращалось в хаос.
Гален обеими руками сжал холодную руку Элрика, скрывая кольцо внутри его ладони.
– Ты – мой истинный отец. Ты значишь для меня намного больше, чем мои родители когда-либо значили для меня.
– Они – часть тебя. Отчасти благодаря им ты стал тем, кто ты есть, – сказал Элрик. – Но ты стал чем-то большим, нежели они, и ты готов к тому, чтобы стать самим собой и взглянуть в их лица. Только так ты сможешь излечиться, а это – первый шаг в направлении того, чтобы лечить других.
– Ты не можешь умереть. Ты не можешь тоже умереть, – Гален сгорбился над рукой Элрика. – Мы обречены на насилие. Мы тонем в нем. И сейчас я из-за этого потеряю тебя.
– Мое время пришло, – сказал Элрик. – Я буду ждать тебя на той стороне. Но не следуй за мной слишком быстро. И не убивай ради меня.
Гален, дрожа всем телом, раскачивался взад-вперед.
– Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, не делай этого.
Элрик был единственным островком определенности в его жизни. Элрик привнес порядок в его жизнь. Теперь Гален чувствовал себя так, будто распадался на части, растворялся в безумии. Прошептал:
– Я не думаю, что смогу жить дальше без тебя.
Когда Гален взглянул вниз, то увидел, что глаза Элрика закрылись, а его руки и грудь частично покрыл ярко-зеленый мох. Мягкие ленточки мха росли, повторяя контуры его тела, зеленой маской обволакивали лицо. Мох сгладил морщины между бровями, покрыл его тонким слоем холодного, зеленого бальзама.
Гален продолжал с силой сжимать руку Элрика. Зеленое покрывало поднялось до предплечья Элрика, захватило запястье, Гален почувствовал под своей рукой его мягкие волосинки, они легонько отталкивали его пальцы. Рука Элрика, которую он сжимал в своей руке, превратилась в комок мха.
Гален выпустил руку учителя и рухнул на Элрика, схватил его покрытое мхом тело. Он не может потерять Элрика.
Очертания фигуры Элрика под ним изменяли свою форму, тело, бывшее раньше объемным, становилось плоским. Планета затягивала тело Элрика внутрь, поглощала его. Гален вырвал пальцами комочек плотного зеленого покрывала, в его ладони оказался только мох, грязь и камень. Поверхность под ним опускалась, Элрик уплывал от него, растворялся в пространстве равнины.
Гален яростно рыл ногтями землю, его пальцы глубоко вонзались в толстый, влажный покров мха. Из его горла вырвалось рыдание.
А потом его пальцы ощутили странное слабое покалывание, похожее на очень слабый удар тока – что-то ответило ему из толщи холодного мха. Ощущение проникло внутрь, заставило его сжать руки в кулаки и прижать их к вискам. Стремление, сожаление и желание продолжать заполнили все его существо.
Это наваждение продолжалось всего несколько секунд, потом ощущение постепенно угасло и исчезло совсем.
Гален не понимал, что это было. Какой-то посмертный всплеск энергии, эхо от эха?
Гален яростно зарывался все глубже, его пальцы наткнулись на скалу, заскребли по ней. Равнина под ним стала совсем плоской, никаких следов Элрика не осталось. Ощущение исчезло. Гален зарыдал, но продолжал снова и снова царапать пальцами скалу.
Элрик был мертв.
Глава 7
Гален заставил себя подняться с закопченного кафеля пола и остался стоять на коленях. Он просто смотрел на обожженное тело Элрика, его разум был пуст, но тело трясло от избытка бурлящей энергии.
Гауэн, сидевший напротив него, открыл глаза. Его круглое лицо было мокрым от слез. Прижал к груди кристалл, посмотрел на Галена, потом вверх, на Блейлока и Херазад, стоявших над ними.
– Повреждения были слишком обширными, – он разрыдался.
Гален заметил, что до сих пор держит руку Элрика. Опустил этот безвольный, красный кусок плоти, положил Элрику на грудь. Потом взял его вторую, обожженную до черноты, руку. Гален осторожно скрестил обе руки Элрика на груди, копируя положение тела учителя во время электронного воплощения. С одной только разницей: в видении Элрик предстал перед ним здоровым и невозмутимым. В реальности же от него осталась лишь разрушенная оболочка.
Какую огромную боль он испытывал, когда горел заживо? Долго ли он страдал, ожидая ответа Галена на свой зов?
– Цирцея всегда была такой преданной и верной Ордену, – произнесла Херазад. – Как могла она совершить подобное?
Они с упорством маньяков продолжали задавать один и тот же вопрос. Как мог Элизар убивать? Как могла Цирцея убивать? Как он сам мог убивать? Это стремление жило внутри них, было их неотъемлемой частью. Даже сейчас внутри него нарастало желание разрушать, энергия бурлила в нем, стремясь вырваться наружу. Гален начал выполнять упражнение на сосредоточение.
– Она была верна лишь собственным амбициям, – сказал Блейлок. – Гауэн, поддерживай в ней жизнь, пока мы не вернемся, чтобы допросить ее. Сначала мы должны остановить ее сообщников.
Херазад направилась к выходу. Блейлок медлил, он остался на месте и внимательно рассматривал Галена. Блейлок, вероятно, размышлял о том, стоит ли оставлять его рядом с Цирцеей. Гален притворился, будто ничего не замечает, он снова перевел взгляд на Элрика и сидел очень-очень тихо. Сейчас он рассматривал щеки Элрика, разорванные Цирцеей.
Элрика пытали. А потом убили.
Наконец, Блейлок вышел.
Гауэн вытер слезы с лица, его плечи продолжали содрогаться от рыданий.
– Прости, – пробормотал он.
Его щит, прикрывавший их обоих, соскользнул с Галена. Комната очистилась от дыма, и в щите больше не было необходимости. Гауэн медленно поплелся по черному, обгоревшему полу к Цирцее, перевернул ее на спину. Положив руку ей на голову, а вторую – на грудь, он принялся передавать ей свои органеллы, начал лечение.
