— Джейми! Сейчас же прекрати!
Джейми обернулась и, увидев отца, тотчас вскочила на ноги. Почувствовав свободу, мальчишка тоже поднялся и побежал что есть духу. Обнаружив его исчезновение, Джейми погрозила кулаком ему вслед:
— Только покажись тут опять, я тебе так наподдам, что всех чертей вспомнишь!
— Джейми! — вновь позвал ее отец, ошарашенный ее агрессивностью и ее словами. — Ну хватит!
Она повернула к нему свою замурзанную мордашку и сунула руки в карманы своего грязного рваного комбинезона. Ее зеленые глазенки горели огнем, она едва сдерживалась. Давно не стриженные каштаново-рыжие волосы торчали вихрами во все стороны.
— Зачем ты мне помешал? — спросила она, когда он спустился к ней. — Ведь я бы отколотила его!
Он улыбнулся, опускаясь Леред ней на колени и доставая из кармана носовой платок.
— Ты и отколотила, — усмехнулся он, бережно вытирая грязь с левой щеки. — Здорово ты ему наподдала, а? — Он старался не рассмеяться: это только бы раззадорило ее.
— Еще бы, — кивнула Джейми с довольным видом. — Я бы победила, если бы ты нас не вспугнул!
— Не сомневаюсь ни на минуту, принцесса, — все-таки рассмеялся он, подхватывая ее на руки. — Но все же тебе не следует драться со всеми соседскими мальчишками.
Джейми откинулась назад и взглянула на него — личико ее потемнело от гнева:
— Это еще почему? Я всем им могу задать перцу — от меня пощады не жди!
— Я ведь не об этом, — он взъерошил ее волосы. — Ты же знаешь, юные леди так не ведут себя.
Она недовольно наморщила носик:
— Эти задаваки?
— Называй их, как хочешь! — Он с легкостью понес ее на одной руке по ступенькам и, не отпуская, распахнул дверь. — Если ты будешь так вести себя, из тебя никогда не получится настоящей леди.
— А я и не хочу быть леди, — заявила она немедленно. — Я хочу быть, как ты! — И в глазах ее заплясали чертики.
— Боже упаси! — Линд громко захохотал.
— А я хочу! — настаивала она.
— Да ни в коем случае, — убеждал он ее, опуская на пол холла. — Ты же девочка, и я отвечаю за то, чтобы ты воспитывалась правильно. И, раз уж мы заговорили об этом, скажи, где ты набралась этих слов?
— Каких, папочка?
— Ты прекрасно знаешь каких! Что ты обещала Томми? — Сам он всегда старался не употреблять при дочери крепких выражений и сейчас говорил с ней об этом не без смущения.
— Ой, это…
— Да, это! — Линд смотрел на нее сверху вниз неодобрительно.
Она скорчила гримаску.
— Все так говорят! — пожала она плечами.
— Где? — продолжал допытываться он.
Она избегала смотреть ему в глаза, понимая, что он рассердился.
— На конюшне, — призналась она наконец.
— Они так говорят при тебе? — Ему захотелось немедленно выгнать вон всех конюхов.
Джейми покачала головой.
— Да нет же — но я все слышу, они думают, что меня нет, — она хмыкнула. — Я много слышу, когда им кажется, что меня нет поблизости.
— Что, например? — расспрашивал он.
— Да всякое.
Линд рассмеялся.
— Мне жаль твоего будущего мужа, принцесса, — сказал он. — Похоже, ты будешь сущим наказанием для мужчин.
Она засмеялась.
Линд выпрямился и громко позвал:
— Сейди!
— Да, сэр? — Наверху показалась тяжелая фигура пожилой седовласой экономки.
— Где миссис Линд? — спросил он.
Женщина нахмурилась.
— Полагаю, она в своей комнате, сэр.
«Как обычно, — подумал Линд. — И зачем я только спрашиваю?»
— Сейди, пожалуйста, умойте Джейми и приведите ее в порядок, — попросил он. — У нее тут была небольшая стычка.
— Опять? — старушка презрительно фыркнула. — Это уже четвертый раз сегодня, сэр! Боюсь, что ей и надеть-то уже нечего.
— Ну, вы там найдите что-нибудь, ладно? — Махнул он нетерпеливо рукой, вновь приходя в раздражение оттого, что Фрэн никогда не смотрит за дочерью.
— Хорошо, сэр, — тяжело вздохнула Сейди. — Пойдем, Джейми.
Глядя на поднимающуюся по ступенькам дочку, Линд ощутил острую обиду за ее заброшенность. Конечно, Сейди делает все, что может, но она слишком строга к девочке, неласкова, а порой и несправедлива. «Проклятье, — думал он возмущенно, — ребенку нужна материнская забота».
Черт знает, что происходит с Фрэн?
Фрэн Линд, сидя у туалетного столика в спальне, расчесывала волосы, медленно считая взмахи щеткой. Опустившись на край кровати, ее муж расшнуровывал ботинки.
— Послушай, было бы не плохо, если бы ты проводила побольше времени с Джейми, — начал он. — Ей нужны женская рука, материнское влияние.
— Она нуждается во мне? — ледяным тоном возразила Фрэн, стараясь не сбиться в счете. — Это же твоя дочь, можешь сам ее спросить!
Линд замер от изумления и взглянул на нее, но Фрэн сидела к нему спиной, уставившись в зеркало.
— Что за дьявольщину ты несешь? — спросил он, даже не пытаясь скрыть раздражения.
— Только то, что ты слышал, — равнодушно произнесла Фрэн. — Это твоя дочь и похожа она на тебя, я ей не нужна — ей никто не нужен.
— Что ты говоришь! — Линд так и вскинулся, рванув рубашку с такой силой, что она едва не порвалась. — Ты знаешь, что она опять сегодня подралась? Тебя что, не волнует это?
— Насколько я знаю, она отлично может за себя постоять. — Насчитав обязательные сто взмахов, Фрэн отложила щетку, но лицом к мужу не повернулась.
— Естественно, она будет… она вообще скоро перестанет в тебе нуждаться! — горячился Линд, тщетно борясь со своим гневом. Он никогда не поднимал руку на женщину, но сейчас ему невероятно хотелось прибить собственную жену. — Ты хоть понимаешь, что ты делаешь, вот так постоянно отворачиваясь от ребенка. Она играет только с мальчишками — у нее нет подружек. Дня не проходит без драки. Она крутится на конюшне слышала бы ты, как она выражается!
Фрэн наконец соизволила взглянуть на него, повернувшись на своем розовом бархатном пуфе.
— Джим, ей не нужны ни моя помощь, ни мои заботы, — произнесла она ровным голосом. — Ей ничего от меня не нужно. Ей нужен ты, и она придет в ярость, если кто-то попробует оттянуть ее от тебя.
Линд уставился на нее, не в силах верить тому, что услышал.
— Господи Боже, Фрэн, ты словно ненавидишь ее! Она же ребенок — твой ребенок! — От негодования не находя слов, он бессильно покачал головой и, махнув безнадежно рукой, отправился в ванную, в сердцах хлопнув дверью.
Фрэн перевела дыхание и взглянула на свое отражение в зеркале. Если что-то и могло вывести из себя ее дорогого супруга, так это мысль, что его ненаглядную дочь обижают. Фрэн была уверена, что Джейми с лихвой хватает отца. Ведь вся его жизнь теперь была в ребенке — во всяком случае, так казалось Фрэн. До рождения Джейми Джим пользовался любым поводом, чтобы улизнуть от нее, и она надеялась, что, когда появится ребенок, он вернется к ней. Так оно и случилось. Отныне ему ненавистна даже мысль о поездках, но, когда он дома, каждая его свободная минута принадлежит Джейми — ни для чего другого у него времени нет. Все и всегда для одной Джейми, обиженно думала Фрэн, одна Джейми для него что-то значит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
