Почему они не могут уразуметь, что ее нужно оставить в покое и все, размышляла Фрэн. Психиатр тут не поможет — и никто не поможет. Разве только Джим? Но эту надежду она давно оставила. Он не мог — или не хотел — дать ей то, что ей было необходимо для счастья. Фрэн принималась плакать. Ей нужна только его любовь. Разве не старалась она быть хорошей женой? Что же она делала не так?
Слишком поздно Фрэн поняла, что муж никогда не любил ее. Теперь она убедилась, что он женился на ней лишь затем, чтобы попасть в фирму ее отца и утвердиться в банках Колби. Вначале он вел себя так, чтобы никто не узнал правды, но после рождения Джейми он перестал скрывать это.
Джейми. Одна Джейми и значит что-то для Джима. Ее он обожает. Фрэн качала головой. А она-то думала, что он не хочет ребенка! Рождение дочери заставило Джима чаще бывать дома, но в их отношениях ничего не изменилось, хотя Фрэн так на это надеялась. Напротив, дочь развела их еще дальше, если это возможно. Для Джима она просто перестала существовать, он жил только Джейми и одной Джейми. «Если бы я завтра умерла, — мрачно рассуждала Фрэн, — мой муж этого даже не заметил бы. И дочь тоже».
«Если бы я умерла!» Да, ей хотелось умереть. Разве смерть хуже ее нынешнего прозябания? Неужели брак без любви и сознание, что ты не в состоянии любить собственного ребенка, лучше? Джейми она не нужна, и на взгляд Фрэн, ей было бы лучше без нее. Джейми нужен только отец — вот и прекрасно, пусть получает его целиком. Им обоим будет лучше без меня, решила Фрэн.
Она взглянула на старинные часы, стоявшие на туалетном столике. Сейди сегодня выходная. В доме она одна, Джим с дочерью отправился на соревнования по верховой езде. С тех пор, как Джейми увлеклась лошадьми, они целыми днями пропадают на соревнованиях и бегах. И еще этот пони, которого Джим подарил ей, — носятся с ним, будто он уже победил на всех скачках! Их не будет до вечера. У нее куча времени, все можно успеть. Это единственный выход, подвела она черту под своими рассуждениями и отправилась в гардеробную.
«Как давно я не занималась своими туалетами! — подумала она, придирчиво разглядывая свои платья. — И все же следует выглядеть прилично, ведь это случается с человеком однажды». Она выбрала свое любимое платье из голубого шелка от Себастиана, купленное перед свадьбой. Она не могла припомнить, когда в последний раз его надевала. Фрэн положила платье на кровать и стала подбирать к нему туфли, чулки, серьги, жемчуг — так же тщательно, как она только что выбирала платье. Одевшись, она причесалась и накрасилась, как будто собиралась на званый вечер. «Так это и есть, — подумала она, — мой прощальный вечер».
Она вгляделась в изможденное лицо, смотревшее на нее в зеркало. «Неудивительно, что он тебя не любит, — с отвращением отметила она. — Ты всего лишь жалкое подобие женщины».
Взяв сумочку, она деловито спустилась с лестницы и направилась в гараж, где уже полгода стоял без движения ее голубой «кадиллак».
Она даже не знала, достаточно ли в баке горючего. Плотно затворив дверь гаража, она подошла к машине и отворила дверцу. Сунула ключ зажигания, услышала ровный шум мотора. «Это не займет много времени», — думала она.
Затем она откинулась в кресле и глубоко вздохнула, молясь, чтобы все закончилось поскорее.
— Ах, папочка, я просто дождаться не могу, когда мы с Кристобалем тоже будем прыгать на соревнованиях! — радостно щебетала Джейми, когда они ехали домой вдоль Лонг-Айленда. — Вот весело будет! Ты ведь приедешь, правда, приедешь?
— Конечно, я буду с тобой, принцесса, если смогу, — пообещал ей отец. — Ты же знаешь, мне не всегда это удается…
— Знаю, — кивнула Джейми с сожалением. — Ну, а если ты будешь дома… если будешь, ты ведь приедешь?
— Несомненно, — улыбнулся он.
Ну, теперь она целый месяц спать не будет, в душе рассмеялся он. Личико ее, окруженное непокорными завитками, озорные зеленые глазенки, вспыхивающие счастьем при взгляде на выигранную сегодня голубую ленточку, делали ее похожей на ангелочка и на чертенка одновременно.
— А мама? — прервала его размышления Джейми. — Как ты думаешь, она придет?
Линд нахмурился. Как бы ни были плохи их супружеские отношения, Джейми никогда не переставала любить мать.
— Вряд ли, принцесса, — решительно ответил он, не желая внушать надежды. «Почему Фрэн держится так отстраненно? — горько сетовал он про себя. — Джейми так нужна мать, а она ведет себя хуже, чем чужая. Когда девочка подрастет, им с Фрэн уже не сблизиться. Их отношения и сейчас мало что связывает, несмотря на все усилия Джейми отыскать путь к сердцу матери».
Повернув машину к дому и проезжая мимо гаража, он заметил, что гараж закрыт, хотя ему казалось, что утром он оставил дверь открытой. Или нет? «Должно быть, я ошибаюсь», — подумал он беззаботно. Остановив машину у подъезда, он высадил Джейми.
— Беги наверх и переоденься, — сказал он, — а я отведу в конюшню Кристобаля.
— Хорошо, папочка! — Она чмокнула его в щеку и поскакала по ступенькам, зажав голубую ленточку в руке. Наверное, торопится показать ее Фрэн, мелькнуло у него в голове. Лучше бы она забыла, что у нее есть мать.
Когда он вернулся к машине, он услышал гул мотора, доносившийся из гаража. Он не поверил себе, прислушался. Да, это звук мотора. Он кинулся к гаражу и отворил тяжелую дверь. Когда он увидел машину Фрэн с работающим мотором, когда запах выхлопных газов бросился ему в нос, он сразу догадался, что произошло, вернее, что натворила его несчастная жена. Выхватив из кармана носовой платок и прикрыв им рот и нос, он ринулся внутрь. Синий вонючий дым застилал все кругом, из-за него ничего нельзя было толком разглядеть. Вытащив Фрэн из машины, он вынес ее на свежий воздух, положил на траву, пошлепал по щекам в надежде привести ее в сознание, но напрасно. Дыхания не было. Он поискал ее пульс, прижал ухо к сердцу. Сердце не билось. «Господи Боже, — подумал он, — она мертва!»
— Мамочка!
Линд резко обернулся. Джейми стояла в нескольких шагах от него, судорожно прижимая голубую ленточку к белому от ужаса лицу.
— Немедленно иди домой, Джейми! — приказал он. Не нужно ей быть тут, она не должна этого видеть.
— Что с мамой? — крикнула Джейми, подходя еще ближе. Нижняя губка ее дрожала, вот-вот заплачет. — Почему она не просыпается?
Линд не отвечал, что он мог ответить? Как он мог сказать ей, что ее мать умерла?
Глава 7
Вашингтон, апрель 1966 года
— Послушай, Гарри, да говорю же тебе, я согласен. На все сто согласен. Но одного я все же не могу понять: почему именно я должен ехать в Москву. — Линд уселся на подоконник в офисе Уорнера, почти полностью закрыв своей спиной вид на Капитолий. — Почему бы не послать Лью Болдуина или Аллена Гаррисона?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
