Конечно, это ничего само по себе не значило в дом могли попасть и со стороны участка, но чем дольше я прислушивался и присматривался к окружающему пространству, тем больше во мне крепла уверенность в том, что меня просто надули. Да вот только зачем? Чтобы я не помешал им расправиться с Настей? Не-е… Чушь какая-то… Здесь какая-то хитрая игра… Надо обойти дом и посмотреть — нет ли у него черного хода — и следов на снегу, к нему ведущих.
Не успел я сделать и несколько шагов, как послышался звук отъезжающего авто. Кинулся обратно к калитке и только успел увидеть задние габаритные огни такси, которое мчалось в сторону города. Шоферюга, значит, меня бросил? Вот гад! Надо было подождать с оплатой поездки. Однако я тут же забыл о нем — на то была хорошая причина. От шоссе к дому шли трое. Я рванул штакетину на себя. Заскрежетали гвозди, выдираемые из дерева. Что ж, гвозди в доске — дополнительный урон противнику, хотя до этого лучше не доводить.
Трое никуда не спешили. Я попытался на глаз понять, кто из них муж Насти, чтобы врезать ему первому, если разговор пойдет криво. Вот только все они были одинаково коренастые и передвигались вразвалочку, никуда не спеша. Трое из ларца, одинаковых с лица. А ведь один из трех подонков, тот самый, который лапал актрису, должен быть худой и длинный! Это я прекрасно помнил. Значит, это вообще не они… Ну все ясно. Трегубов заманил меня сюда и подослал отморозков, чтобы научили уму-разуму… Попытались, в смысле. А водилу они же и отпустили и, небось, заплатили, чтобы не мешал…
Я прислонил штакетину к стене дома, чтобы она сразу оказалась под рукой в случае нужды. Громилы перемахнули через забор, видать, чтобы показать мне, чего они стоят. Я отступил к стене дома.
— Мужики, — спросил я, чтобы потянуть время. — Вы, часом, адресом не ошиблись?
— Мы тебя тока поучим малёха… — сказал один из них.
— Чтобы не совал нос в чужие дела, — добавил второй.
— А вы чё, учителя? — спросил я, уже переходя на их тон.
— Ага, — хмыкнул третий — самый здоровый из них. — Педахоги, учим разных пидо…
Договорить я ему не дал. Со всей дури врезал по рылу палкой.
— Ах ты, сука! — взвыл здоровяк, из щеки которого брызнула кровь.
Дожидаться, покуда он опомнится, я не стал, кулаком нанес ему второй ослепляющий удар и, похоже, что-то ненароком сломал. Одновременно врезал ребром штакетины по руке второго. Тот выматерился, хватаясь за кисть. Сломал не сломал, а отсушил явно. Третий нападающий отскочил и выхватил нож. Во всяком случае, в руке его что-то блеснуло. Он топтался передо мною, ловко перебрасывая клинок из одной руки в другую. Стало понятно, что из всех троих — это самый опасный противник.
Однако пофехтовать нам с ним не довелось. Издалека донесся вой милицейской сирены, и сгущающаяся темнота озарилась перемигиванием проблесковых маячков. К месту событий подлетел «УАЗик», а следом и мотоцикл с коляской. Нападавшие кинулись врассыпную. Самым прытким оказался тот, что с ножом, который он тут же плавным движением кисти и скинул в сугроб. Миг — и хулиган растворился во мраке. Пострадавшим убегать было труднее, и милиционеры успели их перехватить.
— Стоять, милиция!
Я бросил свое орудие самозащиты и стоял у стены дома, опустив руки.
— Кто такой? — услышал я, зажмурившись от луча фонарика, направленного мне в лицо.
— Артемий Трифонович Краснов, — отрекомендовался я.
— Предъявите документы! — потребовал милицейский чин.
Я полез за пазуху за документами.
— Да он это, старшина, — сказал кто-то, подходя к нам. — Пассажир мой.
— А эти двое? — спросил старшина, полоснув лучом фонарика по двум задержанным хулиганам.
— Подошли ко мне, сунули замусоленный трояк, говорят, вали отсюда, шеф, — принялся объяснять шофер такси — теперь я узнал его. — Ну я сразу понял, что здесь что-то не так — и к вам, на пост… Успел…
— Значит, опознаете этих граждан? — переспросил милиционер.
— Опознаю, — подтвердил таксист. — Только был еще и третий.
Старшина кивнул, взял у меня паспорт, внимательно изучил его, потом спросил:
— А вы что скажете, гражданин Краснов?
— Я действительно попросил водителя подождать меня и удивился, что он уехал, — подтвердил я его слова. — А потом подошли эти трое.
— Вы с ними знакомы?
— Нет.
— А что вы здесь делаете? — не унимался старшина. — Это ваш участок?
Естественно — мне бы тоже такая картина не понравилась, если б я вдруг её застал.
— Нет — приятеля, — ответил я, почти не покривив душой. — Мы договорились встретиться здесь, а он не приехал.
— Будете подавать заявление на этих граждан?
— Нет, — сказал я. — Пострадали они, а не я.
— В таком случае, не смею задерживать, — откозырял милиционер, переписав быстро мои данные. — В случае надобности вас вызовут, товарищ Краснов.
Мы с таксистом вышли через калитку и начали подниматься к шоссе. Следом за нами милиционеры вели задержанных. Прежде чем сесть в машину, я пожал шоферу руку.
— Спасибо, шеф! — улыбнулся я. — Если бы не ты, неизвестно еще, чем бы это все кончилось.
— Да не за что! — отмахнулся тот. — Хорошо, что пост ГАИ неподалеку. Я, как подъехал, сказал, что на моего пассажира напали, они сразу сюда… Куда едем?
Я назвал свой домашний адрес. Надоели мне приключения. Хотелось отдохнуть, пожрать и немного выпить. Что-то должно было сохраниться от позавчерашнего пиршества? Может, Савелий Викторович наливочкой угостит, а я ему потом коньячок поставлю. В общем, несмотря на инцидент, планы были у меня самые радужные. Такси остановилось у моего подъезда. Я рассчитался с водителем, еще раз его поблагодарил, покинул «Волгу» и вошел в подъезд. Предвкушение покоя грело меня до самой последней минуты. Я повернул ключ в замке, перешагнул порог и замер на месте.
В квартире было уж слишком оживленно. На кухне что-то шкворчало и приятно пахло — у меня даже слюнки потекли — но оттуда же звучали женские голоса. Это меня и удивило, и насторожило. Может, к Марианне Максимовне пришли гости?.. Я скользнул взглядом по вешалке. Какое-то подозрительно знакомое пальтишко висело на ней. Нехорошее предчувствие закралось мне в душу. Я тихонько разулся, снял верхнюю одежду и на цыпочках прокрался в свои апартаменты. И едва оказался в них, как понял, что произошла «беда». Вторжение, откуда не ждали.
В комнате было идеально чисто. Даже — на письменном столе. Все бумаги сложены ровно стопкой. Нигде ни пылинки. Когда я уходил, мое обиталище чистотой не блистало, но за время моего отсутствия кто-то навел в нем порядок. Я уже почти не сомневался — кто именно. Заглянул в шкаф — так и есть. Потеснив мои пиджаки и рубашки, там висели платьица, кофточки и сарафанчики. Меня что, уже выселили?.. Однако оказалось, что выселили не меня. Стукнула дверь, я оглянулся, все еще придерживая створку шкафа рукой.
— Ой, ты вернулся⁈ — воскликнула Надя, ничуть не смутившись. — А мы уже начали беспокоиться за тебя…
— И тебе — здрасте! — буркнул я. — Ты что, решила держать свой гардероб у меня?
— Ой, прости! Понимаешь… — понурилась она, — так получилось, что мне негде жить…
— Тебя выселили из общежития?
— Да… — еле слышно проговорила она.
— Ладно, — вздохнул я. — Разберемся, расскажешь.
— Спасибо! — воскликнула родственница и кинулась меня обнимать — еле отбился. — Мы ждем тебя на кухне!
И усвистала, оставив меня в раздумьях. Выгнать я ее не мог, непорядочно это, и вообще так не принято. Все время рассчитывать на то, что соседка будет оказывать моей родственнице гостеприимство — тоже как-то неприлично, так что придется поступиться некоторыми принципами. Я подошел к двери, ведущей в комнату родителей, открыл ее и остановился на пороге. Наденька не рискнула здесь наводить порядок, за что я ей был, конечно, благодарен, но теперь придется мне это сделать. И вообще — вдохнуть сюда жизнь. Думаю, родители, где бы они сейчас ни были, поймут.
Конечно, меня не могло не смущать то, что теперь придется делить свое обиталище с девушкой. Формально Надя Федорова была мне родней, но в реальности — холостой, совершеннолетней и довольно симпатичной незнакомкой, не связанной со мной кровными узами. Не то чтобы меня волновала моральная сторона вопроса, нет, скорее, куда более приземленные обстоятельства — родственницу придется прописывать, пусть и временно! Не нацелилась ли Надежда Васильевна на мою свободу вместе с жилплощадью?
