— Почему не спите, Наташа? — спросил Ганиев.
— Разве сейчас до сна? — с тревогой в голосе ответила она.
Издали донесся грохот. Лейтенант покачал головой, соображая: где это?
Наташа тоже прислушалась, вопросительно посмотрела на Ганиева.
— Ничего, обойдется, — заметил Ганиев, стараясь говорить спокойно.
Наташе стало страшно. Страшно за мужа, за Обручева, Гебридзе, за всех, кто в эту метельную ночь находился на боевом посту.
— Беспокоитесь? — поняв ее тревогу, сказал лейтенант. — Ничего, всё будет хорошо.
— Да, конечно, — растерянно ответила Наташа. — Я сейчас переоденусь и буду в медпункте.
В кабинете начальника заставы Ганиев увидел раскрытую книгу и на полуфразе оборванный конспект.
«Тоже не спал!»
На пороге появился старшина Каримов. Попросил разрешения войти. Испытующе взглянул на лейтенанта.
— Люди не спят. Ожидают боевого приказа, — доложил он.
— Пускай соберутся в ленинской комнате, — приказал Ганиев. — Еще раз пройдемся по карте.
Он взял карту. Пограничники вскочили, приветствуя его.
— Садитесь, товарищи.
— Едем? — нетерпеливо спросил один из солдат.
— Ракет не видно? — спросил другой.
— Ничего нового нет. Минут через двадцать начнут поступать сведения, — ответил лейтенант, — а пока... — Он развернул карту. — Давайте посмотрим... Здесь кибитка Ибрагима... Отсюда дороги...
Еще одна перехваченная кодограмма лежала перед майором Безуглым. На этот раз он быстро прочел ее. Резиденту предлагали взять билет на скорый поезд до Актюбинска на семнадцатое число.
До Актюбинска — это понятно. А откуда? С какой станции? Конечно, там, где к пограничной зоне подходила железная дорога. Скорей всего в областном центре, потому что там легче остаться незамеченным.
В городской кассе и на вокзале было продано восемь билетов до Актюбинска на скорый поезд, следующий в указанный день через областной центр.
Тремя пассажирами оказались новоселы. Они ехали в Казахстан по комсомольским путевкам.
Взял билет до Актюбинска и молодой хирург городской больницы. В Актюбинске у него жили родители.
В одном купе с ним должна была ехать пожилая женщина — бухгалтер горпищеторга. Всего полгода она не дослужила до пенсии, жила одна-одинешенька, из Актюбинска, по-видимому, никогда не получала писем и не отправляла. Это показалось странным, тем более, что мотивировку столь спешного отъезда пока не удавалось выяснить. Директор горпищеторга развел руками: да так, мол, собралась и всё тут. Старушка со странностями.
Бухгалтером заинтересовались. И вдруг неожиданно все выяснилось. Как-то одному из сотрудников не хватало денег под отчет. Он рассердился, сказал кому-то: «Пора бы нашей Петровне на пенсию». А тот ответил: «Куда там, выслуживается!» Бухгалтер случайно услышала их разговор и обиделась. Решила доказать, что она вовсе «не выслуживается» и подала заявление об увольнении. А решила ехать в Актюбинск потому, что слыхала и читала: город строится, все туда едут. Да и не все ли равно, куда ехать одинокому человеку...
Конфликт утрясли. Билет сдали в кассу.
Наконец, выяснили, что за хулиганство уволен с автопарка шофер Петр Калачкин. Он решил ехать на целинные земли. Это было весьма подозрительно. Тем более, что органам государственной безопасности стали известны подробности инцидента в диспетчерской, когда пьяный Калачкин кричал про книги Драйзера.
Многое вызывало сомнение в поступках Калачкина. Если он резидент или связной, то поведение его было по меньшей мере неосторожным.
Но ведь Калачкину как-то нужно оправдать свой отъезд. Целина требует людей. Сорвался парень — там легче всего показать себя, снова стать человеком.
А может быть, Калачкин рассчитывал усыпить бдительность органов государственной безопасности, если они вдруг заинтересуются его личностью?
Допустим, он купил билет не для себя, а для кого-нибудь другого. В последнюю минуту он мог сказать, что передумал.
Словом, предположений можно сделать множество.
Калачкин приобрел билет в третий вагон. Место у него оказалось нижним, семнадцатым. Удивительное совпадение: число семнадцатое, место — семнадцатое.
Не пароль ли это?
Не менее странным показалось и поведение шофера Игнатюка. Он тоже приобрел билет до Актюбинска, только в другой вагон и никому не сообщил о предполагаемом отъезде — ни на работе, ни дома. Он выехал пятнадцатого в рейс и, по-видимому, предполагал вернуться к отходу поезда.
Кто купил восьмой билет, выяснить не удалось.
Узнав, что на участке заставы капитана Демина обнаружен след, полковник Воронков хотел вскочить и, крикнув: «Машину!» — помчаться на заставу. Так ему хотелось, но он остался сидеть в кресле у письменного стола. Спокойно снял трубку, приказал оперативному дежурному вызвать... Он назвал несколько фамилий.
Удивительно, что последние дни полковник, как ему самому казалось, делал всё медленнее, чем обычно, сдерживал себя. Обстановка, желание семь раз отмерить каждый свой поступок, диктовала такое поведение.
Оперативная обстановка... Ему докладывают ее ежечасно. Решение принимает он. Только он. Его волю исполняют все, начиная от начальника штаба и кончая солдатом. И за всё он в ответе.
Где наиболее уязвимые направления? Как их перекрыть? Ваше мнение, начальник штаба... Мои соображения таковы... Что вы думаете по этому поводу?.. Да у вас талант!.. Но не забывайте то-то, то-то и то-то... Сюда — резервную группу. Здесь еще один контрольно-пропускной пункт. Передвижной. До особого распоряжения...
Как обеспечить связь? Доложите, начальник связи...
Обеспечение политического руководства. Слушаю вас, начальник политотдела...
Осыпь... Идет осыпь... Начальник инженерной службы, что предпринято?.. Хорошо, но еще нужно сделать так-то и так-то...
Продовольственное обеспечение застав. Заместитель по снабжению, вам слово...
Эти и многие другие вопросы полковнику Воронкову надо решать все время, независимо от того, спокойно или тревожно на границе. Телефон в его кабинете не умолкает. Телефон в квартире поднимает ночью. И двери его кабинета не закрываются.
Вот и сейчас. Только что он провел инструктаж с офицерами связи. Через пятнадцать минут явятся оружейники. За эти пятнадцать минут нужно ответить на срочный циркуляр из округа, обязательно побеседовать с ефрейтором, который получил тревожную телеграмму из дому, и, наконец, выпить чаю.
Впрочем, если на границе тревожная обстановка, о чем он может говорить с ефрейтором? Отпуска запрещены. Но ведь бывают исключения. С ефрейтором как раз такой случай. А может быть, принять его через несколько дней, когда станет поспокойней?.. Нет, принять нужно немедленно.
