– Розалия Ивановна. – Вслух прочитал я.
Игоря отвлекать не хотелось, поэтому вопрос я задал прикорнувшему было сердюковцу:
– Павел, и чем эта бабка знаменита?
Сложно зевать и при этом подозрительно осматривать собеседника с головы до ног, но у товарища получилось. Мыслительный процесс шел с видимым скрипом, и я успел пожалеть, что спросил, когда он наконец 'проснулся':
– Ты вообще насколько в теме?
– Ищем участников жертвоприношения. Подозреваем кражу способностей у одаренных. – По возможности кратко ответил я.
– Верно. Это первая теория. Вторая – убивают ради омоложение, и старуха – идеальный кандидат. Цепляется… за жизнь.
Чем-то мне его тон не понравилось. Пауза такая словно ругательство проглотил, но заострять я не стал. Мало ли чем ему старики не угодили. Не выспался опять же человек, устал. Тем более что спустя мгновение 'очнулся' отец Игорь и проговорил скороговоркой:
– Паша, главный появится – пусть маякнет. Разговор есть. – И уже мне. – Сашка, ходу!
Обратный путь занял у нас вдвое меньше времени. Священник так разошелся, что прямо на бегу размахивал выхваченными и скрученными в трубку документами, словно уже сейчас вступил в бой с невероятно опасной старушкой. Со стороны это казалось почти смешным. Но именно почти, потому что его азарт настораживал. Игорь напоминал вставшего на след охотничьего пса. Отведавшего крови, а оттого – вдвойне опасного. Своей фанатичностью он походил на покойного Графа, и это сравнение наводило на тревожащие мысли.
Мы успели сесть в машину, прежде чем я успел ее сформулировать окончательно.
– Игорь, я тут кое-что подумал. Поправь меня, если я ошибаюсь.
– Легко. – Он ответил, не отрывая глаз от дороги.
– На первый взгляд ты кажешься хорошим человеком… Нет, хорошим – не то слово. Нормальным кажешься. Но иногда – вот как сейчас – из-за этой маски проглядывает кто-то другой. Похожий на Графа.
Я сделал паузу, но Игорь молчал. Лишь одобрительно хмыкнул, мол, продолжай. Почему-то мне казалось, что пока я не договорю, ответа не будет. Почему-то ему было важно услышать все до конца. Ладно, разговор этот назревал давно, и оттягивать его смысла не имело. Слишком много непоняток вокруг нашей двойки.
– Хорошо. Идем дальше. Граф был не только московским координатором, но и первоклассным ликвидатором. Одним из лучших. На первый взгляд ничего общего, если бы не одна мелочь – какого черта ко мне приставили святошу? Этот вопрос не давал мне покоя с первого дня. После предательства Эль тебя и на пушечный выстрел не должны были подпускать ко мне.
После моих слов Игорь насмешливо хмыкнул, и мне пришлось пояснить:
– Согласен, но смерч – это другое. Если он вырвется на волю, то всем будет плохо. Отсюда вопрос. Неужели после смерти Графа у 'чертей' не осталось своих палачей?
– Остались, конечно. Тот же Макаров.
– То есть я прав?
– Во многом. Но есть нюанс. Ты в курсе особенности наших способностей?
– Только слухи. Вы неспособны колдовать, хотя я неоднократно видел обратное. Различия чувствуются, но уловить их… – Я покачал головой.
– Это не разница, это особенность веры запрещающей наносить вред. В наших силах только разрушать чужую магию. Причем только негативного рода. Единицы способны напрямую подлатать раненого.
– То есть тогда в кинотеатре вы не атаковали смерч, вы…
На мгновение я замолчал, пытаясь сформулировать мысль, и священник закончил за меня:
– … разбирали его на запчасти. Рассеивали структуру. – Он искренне хохотнул. – Так что никто тебя убивать не собирается. Страховка я твоя, понял? Параноик ты, Стальнов!
Насчет излишней паранойи я даже спорить не стал, оставшись при своем мнении. В последнее время я начал привыкать жить с оглядкой, и отказываться от столь полезного навыка не собирался. Слова – это только ветер. Заинтересовало меня другое:
– Подожди-подожди! Ты говоришь – вы рушите структуру заклятия, а нежить? Мертвяки на кладбищах, вампиры, с ними как?
– Да то же самое. Только расслаивать приходится внутренние запасники. Вырви из кровососа батарейку накопленной магии и все – он почти бессилен. Колдовать нечем, а скорость и сила падают до сопоставимого уровня. По крайней мере, спецназ с ними справляется. Не без потерь, но справляется.
– А позиция Церкви?
– К вампирам? Официально таковой не существует. Мы с самого начала работали в связке с людьми Сердюкова. Немертвые восприняли наше присутствие как вызов, и начали целенаправленно убивать. Показывали доблесть и удаль количеством нательных крестиков. Соревнование такое – трофеи коллекционировать. Так что чувства у нас… взаимные. Просто об этом мало кто знает.
– Церковь не признается в охоте на кровососов?
Игорь пожал плечами.
– Хорошо, а неофициально? Для гражданских?
– Отлучение. По всей стране запрещено проводить обряды и хоронить прах на священной земле. И негласное распоряжение оказывать 'осторожную' помощь спецслужбам. В верхах склонялись к решению временно ослабить хватку, но единогласия так и не достигли. Хотя после 'кровавого бунта' и слухах о массовых инициациях все может перемениться.
– Что за слухи?
– Да уж. – Игорь невесело хмыкнул. – Ты со своей комой многое проспал. Если тебе интересно мое мнение, то ваши потасовки окончательно и бесповоротно сдвинули чашу весов в сторону магии.
– Наши потасовки. Наши! Церковная клика запачкалась не меньше 'чертей'.
– Пусть так, – Игорь не стал отнекиваться. – Не в этом суть. Баланс прогресса сильно качнуло. Новая игрушка – от технологии к магии. Может оно и к лучшему, а то за всеми этими караоке и унитазами мы почти забыли о духовном развитии. Машину покруче, да часы подороже – вот и все тревоги. Веришь, эта отрава даже к нам пробралась?
Кажется, своим вопросом я наступил на любимую мозоль Игоря. Рассуждая о духовной бедности, он все дальше уходил от вампиров. Пришлось вмешаться, пока его окончательно не унесло в философию. По собственному опыту знаю, что толку от таких разговоров немного, настолько все субъективно.
– Игорь, ты отвлекся. Что за массовые инициации?
– Не отвлекся, а подвожу к мысли. Что ты знаешь про гулей?
– Сталкивался на похоронах Золушки. Слуги вампиров с подавленной волей.
– Примитивное, но недалекое от истины объяснение. Они не слуги, а рабы. Умирают по слову хозяев со счастливой улыбкой на лице.
– И что, вот так любого могут?
Игорь покачал головой.
– Нет, конечно. Гули – существа бесхребетные и подленькие, с низкими моральными качествами. Такие не отличаются умом ни до, ни после становления. Магов, или там бойцов-спортсменов … ну зарекаться не буду, но мы не сталкивались. Только это до волны было, а сейчас ситуация резко изменилась – магический дар внезапно проклюнулся в каждом втором. И если раньше эта мертвая шваль с трудом создавала гулей, то теперь людей обращают в вампиров.
– В чем проблема? Никудышный маг станет слабеньким вампиром. День работы для ваших волкодавов.
– Учись, Саша, думать. Видные политические фигуры, женщины и дети – первый удар был нацелен на них. Представь, что у тебя появился обращенный родственник. В таких условиях уже не выйдет косить всех под одну гребенку. Это невинные жертвы, а значит придется вводить обязательную регистрацию. Постановка на учет, проверки. Нам придется свернуть массовую охоту, и отлавливать их поодиночке. С доказательствами, судом и следствием. Гемморой, от которого никуда не деться. По всем прогнозам без сдерживающего фактора их популяция будет медленно, но неуклонно расти. Одно радует – высших успели проредить.
Дальше ехали молча. Разговор закончился невеселой нотой, изрядно добавив пессимизма. Нюхнув пороху, я понял, что воевать больше не хочу. Одно дело – когда охота идет на обезумевшего одиночку, и совсем другое – когда с ума сходит половина города. Пусть даже и полумертвая половина.
Как-то вдруг в глаза начала бросаться 'наскальная' живопись, тут и там украшающая и без того испачканные стены многоэтажек. Надписи и рисунки требовали отомстить кровопийцам, часто в весьма извращенной манере. Осиновый кол в задницу – это еще один из самых ласковых посулов. Снова замелькали пропавшие с улиц армейские патрули. Закрытое для полетов воздушное пространство внезапно оказалось не таким уж и закрытым, а бронетехника уже привычно оккупировала перекрестки, порядочно сократив пропускную способность инфраструктуры.
Самое интересное, что жители столицы мгновенно приспособились. Воплей о нарушении гражданских прав вдруг стало на порядок меньше. Оно и к лучшему, потому что изрядно потрепанные вояки гуманизмом не отличались. За последний месяц пролилось столько крови, что выжившие на уровне инстинктов усвоили: сначала стреляй, потом разбирайся. Я по глазам видел, что сердюковцы еще не перестроились на мирную волну. И не скоро смогут. Мой дядька, трижды успевший побывать в Чечне, рассказывал, что через это проходит каждый солдат.
