Минуту-другую барон колебался.
— Вы сами мемуары читали? — осторожно спросил он.
— Кажется, я уже ответил, — сказал Энтони, улыбаясь. — Теперь, барон, вот что. Я бы хотел вас честно предупредить, что я по-прежнему намерен передать рукопись издателям в следующую среду, пятнадцатого октября.
Барон уставился на него:
— Но у вас же ее нет!
— Я же сказал, я отдам ее в среду. Сегодня пятница. В моем распоряжении есть еще пять дней, чтобы достать ее.
— А если она сожжена?
— Думаю, она не сгорела. У меня есть основания быть уверенным в этом.
Пока он говорил, они повернули за угол террасы. Массивная фигура направлялась к ним. Энтони, еще не видевший мистера Германа Айзекстайна, взглянул на него с нескрываемым интересом.
— О, барон! — воскликнул Айзекстайн, размахивая большой черной сигарой. — Скверная история, очень скверная история.
— Мой дорогой друг, мистер Айзекстайн, это действительно так! — воскликнул барон. — Вся наша знать к погибели близка.
Энтони тактично покинул обоих джентльменов, предавшихся грустным рассуждениям, и вернулся на террасу. Внезапно он остановился. Тонкая струйка дыма поднималась в воздух прямо из гущи тисовой изгороди.
«Должно быть, там два ряда изгороди, — подумал Энтони. — Я слышал прежде о подобном».
Он быстро осмотрелся по сторонам. Лорд Катерхем вместе с капитаном Андраши стояли на дальнем конце террасы спиной к Энтони. Энтони пригнулся и стал пробираться к изгороди.
Его предположение оказалось правильным. Глядя на изгородь со стороны, никто бы не догадался, что за ней есть еще одна. Их разделял узкий проход.
Энтони нашел неприметную калитку и заглянул в нее. В десяти метрах от нее в шезлонге полулежал человек. В руке он держал непотушенную сигару и, казалось, спал.
«Гм, — сказал Энтони сам себе. — Очевидно, мистер Хирам Фиш предпочитает отдыхать в тени».
16. ЧАЙ В КЛАССНОЙ КОМНАТЕ
Энтони вернулся на террасу в полной уверенности, что наилучшее место для ведения конфиденциальных бесед находится на середине озера.
Из дома послышался звук гонга, и в проеме боковой двери появилась величественная фигура Тредвелла.
— Ланч подан, — сообщил он.
— Замечательно, — сказал лорд Катерхем, немного оживляясь.
В этот момент из дома выбежали две девочки. Это были веселые, резвые создания двенадцати и десяти лет — Дульчи и Дези, как назвала их Юла, переодетые в Гугл и Винкль. Они исполнили воинственный танец, испуская пронзительные крики, пока Юла не вышла и не прервала их.
— Где мадемуазель? — осведомилась она.
— У нее мигрень, ужасная мигрень, страшная мигрень, — проорала Винкль.
— Ура-а! — закричала Гугл.
Лорд Катерхем весьма умело справлялся с обязанностями хозяина, успевая занять большую часть гостей. Он взял Энтони за руку и сказал:
— Давайте пройдем в мой кабинет. У меня там есть кое-что интересное.
Быстро миновав холл, лорд Катерхем, более похожий сейчас на вора, чем на владельца поместья, ввел Энтони в свою святая святых. Он отпер стенной шкафчик и извлек оттуда несколько бутылок.
— Разговоры с иностранцами вызывают у меня жажду, — пояснил он. — Я абсолютно не представляю, отчего так.
В дверь постучали, и Вирджиния, приоткрыв ее и просунув в щель голову, потребовала:
— Пожалуйста, сделайте коктейль и для меня.
— Непременно. Входите, входите, — любезно предложил лорд Катерхем.
Следующие несколько минут они сосредоточенно поглощали напиток.
— Это мне необходимо, — произнес наконец лорд Катерхем, вздыхая и ставя стакан на стол. — Как я только что сказал, разговоры с иностранцами меня утомляют. Я думаю, потому, что эти господа невероятно вежливы. Что ж, давайте немного подкрепимся.
И он направился в столовую. Вирджиния взяла Энтони под руку, и они двинулись следом.
— Сегодня я сделала полезное дело, — прошептала Вирджиния. — Я добилась от лорда, чтобы он показал мне труп.
— Отлично, — нетерпеливо сказал Энтони. Одно из его предположений приблизилось к тому, чтобы либо подтвердиться, либо же нет.
Вирджиния покачала головой:
— Вы были не правы. Это князь Михаил.
— Ну да?! — Энтони был глубоко поражен. — Мадемуазель страдает от мигрени, — добавил он громко, недовольным голосом.
— И что из этого следует?
— Возможно, что и ничего, но я бы хотел увидеть ее. Я разузнал, что мадемуазель занимает вторую от конца комнату — как раз ту, в окне которой минувшей ночью я заметил свет…
— Это любопытно.
— Может быть, это ничего не значит. Но все же я хотел бы повидать мадемуазель еще сегодня.
Ланч оказался нелегким испытанием. Даже веселости и любезности Юлы не хватало, чтобы хоть как-то объединить разнородное общество. Барон и Андраши держались очень корректно. Лорд Катерхем выглядел удрученным и подавленным. Билл Эверсли все время смотрел на Вирджинию. Джордж, ни на секунду не забывавший о своем тяжелом положении, беседовал о чем-то с бароном и мистером Айзекстайном. Гугл и Винкль, полные впечатлений от происшедшего в доме убийства, ерзали на своих стульях. Мистер Хирам Фиш медленно пережевывал пищу и изредка вставлял в разговор сухие замечания. Суперинтендант Баттл куда-то исчез, и никто не знал, что с ним.
— Слава Богу, кажется, все, — шепнула Юла Энтони, когда они вышли из-за стола. — Джордж собирается со своими иностранцами отправиться к себе в аббатство, чтобы там обсудить государственные тайны.
— Пожалуй, это разрядит атмосферу, — заметил Энтони.
— Я не ожидала, что американец может быть таким, как этот, — продолжала Юла. — Они с отцом довольно мило побеседовали в уединении. О, мистер Фиш! — К ним приблизился предмет их разговора. — Я как раз думала, что бы такое предпринять, чтобы вам было приятно провести здесь время.
Американец поклонился:
— Вы очень добры, леди Эйлин.
— Мистер Фиш, — сказал Энтони, — весьма приятно провел утро.
Мистер Фиш кинул на него быстрый взгляд:
— Неужели, сэр, вы обнаружили мое убежище? Оказаться вдали от толпы — это единственная цель тихого человека.
Юла ушла, и Энтони остался вдвоем с американцем. Последний немного понизил голос и сказал:
— Мне кажется, что это происшествие окутано большой тайной.
— В общем, да, — согласился Энтони.
— Лысый человек, он что — принадлежит к семье?
— Что-то в этом роде.
— Похоже, все эти центральноевропейские народы передрались, — заявил мистер Фиш. — О покойном джентльмене говорят, что он был королевским высочеством. Это правда?
— Он остановился здесь под именем графа Станислава, — уклончиво ответил Энтони.
Мистер Фиш ничего на это не сказал. Внезапно он воскликнул:
— Идиот!
После чего погрузился на несколько минут в молчание.
— Этот полицейский, — произнес он наконец, — Баттл или как там его, он хорошо знает свое дело?
— Скотланд-Ярд в этом уверен, — сухо ответил Энтони.
— Мне он кажется очень ограниченным человеком, — заметил мистер Фиш. — Идея, конечно, блестящая — заставить нас оставаться тут, но только зачем? — Говоря это, он искоса посмотрел на Энтони.
— Расследование требует, чтобы все остались до завтрашнего утра.
— Прекрасно. А больше ему ничего не надо? И как он смеет подозревать кого-нибудь из гостей лорда Катерхема?
— Мой дорогой мистер Фиш!
— Мне очень нелегко — я чужой в этой стране. Теперь-то я понимаю, каково это. Окно было не закрыто, да?
— Да, — сказал Энтони, глядя прямо перед собой.
Мистер Фиш вздохнул. Помолчав пару минут, он сказал жалобным голосом:
— Молодой человек, известно ли вам, как откачивают воду из шахты?
— Как?
— С помощью насосов. Но это страшно тяжелая работа. Я вижу моего любезного хозяина. Я присоединюсь к нему.
Мистер Фиш удалился, и в то же время к Энтони подошла Юла.
— Фиш очень забавен, не правда ли? — спросила она.
— Пожалуй.
— С Вирджинией что-то стряслось, — быстро проговорила Юла.
— Не знаю, не заметил.
— В самом деле? Мне не известно, что именно. Но причина не та, о которой она говорит. Бедный мой! Никак она совсем покинула вас? Она просила меня быть приветливой с вами, и я готова быть приветливой с вами — даже через силу, если потребуется.
— Через силу — не надо, — сказал Энтони. — Но, если возможно, я бы хотел, чтобы вы были любезны со мной и в лодке.
— Неплохая идея, — мечтательно произнесла Юла.
Они вместе спустились к озеру.
— Я хотел бы задать вам один вопрос, — сказал Энтони, медленно отгребая от берега, — прежде чем мы перейдем к более увлекательной теме. Дело в том, что…
— Чья спальня занимает вас на этот раз? — осведомилась Юла.
— На этот раз — ничья. Но я хотел бы знать, как у вас появилась эта гувернантка-француженка.
