Мы знаем, что после периода Джемдет Насра зиккурат и окружающие его культовые сооружения были перестроены заново. Нам удалось обнаружить фундаменты этих зданий. От некоторых храмов осталась даже часть стен; они из плоско-выпуклого кирпича, а это означает, что их возвели еще во времена раннединастического периода. Но к первой династии мы не можем с уверенностью отнести ни одно из этих зданий.
Первая династия Ура следует в шумерийском списке царей сразу же за первой династией Урука; казалось бы, что ею должен начинаться раннединастический период, но, по археологическим данным, он начался намного раньше[19]. Об этом свидетельствуют раскопки многих городов. И даже в самом Уре царское кладбище, относящееся к раннединастическому периоду, возникло задолго до начала первой династии. Вполне возможно, что именно такие процветающие местные царьки, как Мес-калам-дуг и А-калам-дуг, позволили Мес-анни-пад-де распространить свою власть на весь Шумер и войти в список царей. Поэтому, хотя здания Ура, которые мы условно называем «перводинастическими», скорее всего или даже наверняка были построены гораздо раньше, многие из них могли существовать еще во времена правления Мес-анни-пад-ды и его сына. Но есть одно весьма значительное исключение.
Весь зиккурат раннединастического периода полностью погребен под зиккуратом Урнамму, и мы даже не пытались его откапывать. Мы можем только сказать, что, хотя он гораздо меньше сохранившегося до наших дней ансамбля времен третьей династии, размеры его были достаточно внушительны; главная платформа без лестницы занимала площадь пятьдесят метров на сорок. Он стоял в глубине приподнятой террасы, окруженной стенами с мощными контрфорсами. Часть террасы занимали культовые сооружения. Их нам удалось откопать, и они рассказали нам многое.
Прежде всего нам пришлось иметь дело не с одним, а с двумя сооружениями. Я уже описывал, как был насильственно разрушен ансамбль зиккурата эпохи Джемдет Насра и как над ним был возведен новый зиккурат. В основании его стен была примесь плоских кирпичей, а вся наземная часть выложена из плоско-выпуклого кирпича. Эти стены относятся к самому началу раннединастического периода. Они довольно хорошо сохранились, и мы смогли по ним восстановить план всего сооружения. Позднее, уже в «эпоху плоско-выпуклых кирпичей», т. е. в самой середине раннединастического периода (плосковыпуклые кирпичи вышли из моды задолго до его конца), весь зиккурат был снова перестроен по старому плану: новые стены возвели на остатках старых. Причем никто не разрушал этого старого святилища, и в религии не происходило никаких коренных перемен, требовавших постройки храма иного типа. Скорее всего древний зиккурат просто обветшал от времени и был обновлен, вернее, восстановлен в благочестивом соответствии с традицией.
Мы не знаем, кто это сделал, но у меня есть заманчивое и довольно обоснованное предположение. По-моему, такую дорогостоящую работу по восстановлению главного святилища Ура скорее всего мог предпринять Мес-анни-пад-да, после того как он превратился из зависимого правителя города в полновластного повелителя всего Шумера. Шумерийские цари считались наместниками бога-покровителя их столицы. К ним даже применялось выражение «пастырь-наместник». Поэтому приход царя к власти означал, что бог его города стал главою пантеона шумерийских богов. Новое верховное божество, естественно, нуждалось в святилище, соответствующем его высокому сану. Поэтому я без колебаний отношу описываемые ниже здания к священным сооружениям зиккурата эпохи первой династии Ура.
Террасу окружала колоссальная стена толщиною не менее двенадцати метров из кирпича-сырца. Ее фасад украшали узкие контрфорсы, а снизу на высоту почти одного метра тридцати сантиметров поднимался облицовочный слой каменной кладки из неотесанного известняка. Эта особенность вообще удивительна для страны, где нет камня. Правда, храм первой династии в Эль-Обейде тоже стоит на известняковом фундаменте; там этот фундамент представляет собой один единственный ряд каменной кладки, положенный прямо на землю или едва скрытый под поверхностью. То же самое мы встречали и в других зданиях Ура раннединастического периода. Но в стене, окружавшей террасу, было шесть или семь рядов кладки из грубых бесформенных глыб — случай совершенно уникальный. Самое любопытное заключается в том, что это был декоративный фундамент, имитация: известняковая кладка не поддерживала стену, а только примыкала к ней снаружи как облицовка толщиной в один камень. Сама стена была построена из кирпича-сырца. Нижние ряды ее сливались с фасадом древней стены раннединастического периода, остатки которой возвышались над поверхностью. Когда кладка достигла высоты ста двадцати сантиметров, строители сложили снаружи гладкой кирпичной стены каменную облицовку, уравняли глиняным раствором верхний обрез и продолжали выкладывать стену выше уже по всей ее толщине, включая сюда ряд камней. Прием, конечно, наивный, зато привычный и несложный для людей, не знакомых с каменным зодчеством и вынужденных экономить дорогой материал. Такая каменная облицовка, фактически не связанная с кирпичной кладкой, не усиливала, а, наоборот, лишь ослабляла стену. И вида она тоже не имела никакого, поскольку снаружи ее обмазывали илом, как и все сооружение. Остается только предположить, что это было пережитком строительной техники тех времен, когда здания действительно возводились на каменных фундаментах, как, например, храм урукского периода в Варке. Теперь же такое вкрапление камня превратилось в религиозный символ.
Вход на террасу располагался в середине северо-восточной стены, как раз напротив подножия лестницы на зиккурат. Он был двойным, поскольку за внешней стеной стояла еще внутренняя. Посетитель проходил через своего рода вестибюль длиной около шести метров. В боковых стенах этого вестибюля были двери в кладовые или служебные помещения, пристроенные изнутри к внешней стене террасы. Миновав вестибюль, молящийся оказывался прямо перед зиккуратом. По обе стороны от него на северном и восточном углах террасы стояли храмовые сооружения. Строители зиккурата третьей династии изменили план террасы и, выровняв её, срыли все древние здания. Однако под мощеной поверхностью террасы сохранились остатки древних стен, по которым нам и удалось хотя бы приблизительно воссоздать план старого ансамбля.
Если судить по более поздним образцам, здание в северном углу по своему положению должно было служить особым алтарем бога луны Нанна, верховного божества — покровителя города Ура, в честь которого и воздвигли зиккурат. Однако устройство его не соответствует плану нормального храма. В него проникали сквозь маленькую незаметную дверь в юго-западном углу. По покрытому битумом «тротуару» нужно было пройти через вестибюль в центральный открытый дворик с глинобитным полом. К его северо-западной стене был пристроен приподнятый над полом водоем из кирпича и битума с узкими стоками на каждой стороне, — очевидно, он служил своего рода кухонной раковиной для приготовления пищи или для мытья посуды. Мы нашли здесь с полдюжины глиняных чаш, множество мелких костей животных и рыбью чешую. Два прохода в северо-восточной стене вели к двум маленьким квадратным комнатам, за которыми находились очень узкие, похожие на коридоры помещения. Почти все пространство в передних комнатах занимали большие очаги: в одной — квадратный, а в другой — круглый. Они были наполнены углями и пеплом, а кирпичи их растрескались от жара. По-видимому, ими пользовались долго и постоянно. Во всяком случае под квадратного очага возобновляли не менее двенадцати раз. Дверь в юго-восточной стене открытого двора вела к анфиладе узких комнат, фактически коридору, который в свою очередь, возможно, приводил к трем обширным кладовым, расположенным в самой глубине основного сооружения, в северном углу террасы. Но мы не знаем, где точно находился вход в эти кладовые, поскольку от стен остался только фундамент.
Здесь ничто не напоминает храм. Точнее всего это сооружение можно было бы определить словом «кухня». Жертвоприношения были по существу пищей богов, которую следовало приготовить из мяса жертвенных животных. Его варили в горшках или жарили на огне, а хлеб и лепешки пекли. Таким образом, кухня была важной частью храма, и мы нашли превосходный образчик подобной храмовой кухни периода Ларсы. Но здесь перед нами была одна кухня, без храма. Я думаю, это объясняется тем, что храм, истинное обиталище бога, находился на вершине зиккурата. Он и сам-то был невелик, а мест для подсобных помещений на зиккурате и подавно не хватало. Богу подносили уже готовую пищу, так было удобнее.
Весьма похожее сооружение занимало и восточный угол террасы. В главное помещение вела такая же маленькая дверь в юго-западной стене; здесь тоже был коридор, внутренний двор с боковыми комнатами, а напротив входа — такие же две комнатушки, полностью занятые большими печами или очагами — квадратным и круглым. Но позади этой «кухни» располагались не кладовые, а большой открытый двор. К нему вел проход во внешней стене террасы. От прохода наискосок через двор шел мощеный «тротуар», заканчивающийся у крайней, северовосточной кельи; целый ряд таких келий с выходами к зиккурату пристроен к стене «кухни». Сквозь крайнюю келью можно было пройти прямо на платформу зиккурата.
