Ведь он фактически бросал товар, вынужденный целиком положиться на совесть Ани. Видимо, то же он сказал двум другим продавщицам. Но в то же время, то что он всю послепятичасовую выручку оставлял Ане, означало подтверждение его утреннего распоряжения – сегодня она должна спать с Рауфом. Именно за выход во «вторую смену» он позволял ей оставлять вечернюю выручку себе, сверх обычной дневной оплаты.
Так получилось, что Джабраилу положиться больше оказалось не на кого. Рауф слишком молод и бестолков, а старшие сыновья находились в отъезде. Братья мотались на старом «ГАЗике» по близлежащим российским областям, скупая по дешёвке всё, что в данный момент поспевало на крестьянских подворьях и огородах. Потом они со смехом рассказывали, как «накалывали» русских «колхозников». Сыновья Джабраила вообще любили хвастать. Отец, напротив, был весьма сдержан и часто их обрывал. Но если его рядом не оказывалось, те хвастали без удержу перед младшим братом и наёмными продавщицами, не сомневаясь, что те, как истые «хохлушки» терпеть не могут «москалей». Из их рассказов Аня знала, что братья, если не могли сойтись в цене с какой-нибудь одинокой бабкой, просто грозили спалить ей дом, зная, что русские старухи ввиду бедности, малодетности, или бездетности совершенно беззащитны и патологически боятся остаться без крыши над головой, казалось сама смерть их пугала куда меньше. Таким образом, сыновьям Джабраила очень часто зелень и овощи доставались почти задаром. Позднее в августе братья, объединившись с земляками, перехватывали на подступах к Москве узбеков с виноградом, молдован с яблоками… и действуя теми же методами, запугивая, а если не помогало, то и конкретно… заставляли продавать весь товар по дешёвке. Всё это знала Аня, а москвичи покупатели удивлялись, почему всем, что растёт в Средней Азии, Молдавии, Украине… торгуют только азербайджанцы. Знала Аня и как они же становятся хозяевами волгоградских помидоров и астраханских арбузов, знала, но сказать не могла, не имела права, да по большому счёту, никто особо и не интересовался, этой, казалось, бьющей в глаза несуразицей.
Успехи таких «операций» кружили братьям голову, служили основой их высочайшего самомнения, заносчивого поведения по отношению к наёмным продавщицам. Двух других они просто третировали, могли и побить, если, например, заподазривали, что те припрятывали выручку, или не достаточно споро сбывали товар. И спали с ними они обычно за бесплатно, или за дешевые подарки. Аня находилась под покровительством отца, и они не решались обращаться с ней так же беспардонно. По замыслу Джабраила Аня должна была это ценить. Она и ценила, потому как зарабатывала в два – два с половиной раза больше её совершенно бесправных подруг. Хоть те тоже работали допоздна и во «вторую», но они не были так красивы, как Аня и чересчур сильно «гыкали», что самым непосредственным образом сказывалось на выручке.
Старшие сыновьям Джабраила мечтали «поиметь» русскую, москвичку, но кроме проституток, причём не самого высокого пошиба им ничего не перепадало. А им так хотелось «попробовать» чистую, из хорошей семьи, сытую. Но таких им «снять» никак не удавалось и братья от этого сильно комплексовали. Младший, Рауф как-то гордо заявил, что познакомился сразу с двумя московскими школьницами-старшеклассницами. Потом они пришли к нему прямо на рынок. Даже Аня давно уже не улыбавшаяся ни по какому поводу, отвернулась, чтобы не рассмеяться. Оказывается, и в Москве могут рождаться Квазимодо женского рода. Но здесь они явились сразу аж в двух экземплярах и действительно были не прочь иметь что-то с колченогим Рауфом – наверняка, у них никогда не было парней. Старшие братья, правда, вправили мозги Рауфу и отвадили «красавиц».
И вот теперь, переминаясь от нетерпения на своих неровных ногах, Рауф с утра плотоядно смотрит на неё. Что ж, она пройдёт и через это. Она должна вырастить, выучить и устроить своих мальчиков, чего бы это ей не стоило. Ради них она выдержит всё, перетерпит, и воспитает их, воспитает не так как воспитывали её. Увы, сама отомстить она не могла, разве что вот это… она не скажет кто она, она не доставит им такой радости, пускай думают, что «имеют» хохлушку.
Шантаж
1
Футбольная команда из Узбекистана, приехавшая в Москву на ежегодный зимний, так называемый, «манежный» турнир чемпионов стран СНГ, впечатления не произвела. Проиграв два матча и выиграв один, она не вышла из подгруппы, выбыв из соревнований уже на первом этапе. Тем не менее, один из нападающих этой команды, невысокий юркий парнишка, обратил на себя самое пристальное внимание московских тренеров. Ещё в ходе турнира молодому форварду предложили «попробоваться» в одном из знаменитых столичных клубов.
Таким образом, Икрам Хайдаров не вернулся со своей командой в Ташкент, а остался в заснеженной Москве. Затем последовали успешные выездные «пробы» на Кипре и ему уже официально предложили будущий сезон поиграть в Москве, пока без контракта, за дубль, но за вполне приемлемую зарплату, намного превышавшую ту, что он имел в Ташкенте. У Икрама не оставалось выбора, «век» футболиста короток и ему представился редкий шанс вырваться из среднеазиатского захолустья, возможность заявить о себе, раскрыть талант, а дальше. В мечтах двадцатилетний футболист видел себя в футболке «Реала», «Аякса» или «Милана». Конечно, в Москве надолго он оставаться не собирался, это просто вышестоящая ступень в сравнении с Ташкентом. Да, Москва Икраму показалась цивилизованной и богатой, но он не сомневался, что настоящая цивилизация и возможность самому стать богатым там, на Западе. Это всё объяснил ему брат отца, дядя Фархад, бизнесмен, часто бывавший в Москве по делам.
Чтобы воплотить мечты, надо много работать, тренироваться. Икрам это понимал и сразу впрягся в «пахоту». Он без капризов старательно выполнял все указания тренеров и даже просил «нагружать» его больше других. Успешно закончив предсезонную подготовку, Икрам к началу первенства России подошёл в отличной форме, и, сыграв за «дубль» два матча, забил три мяча. После столь внушительного старта его незамедлительно перевели в «основу», где он тоже сумел довольно быстро отличиться.
2
Стоял конец июня, середина сезона. На подмосковной базе, на тренировочном поле шла плановая тренировка. Главный тренер команды, человек въедливый, злопамятный, в общем говнистый, так за глаза звали его старожилы команды… Так вот, тренер был не доволен Икрамом, особенно тем, что тот не показывал присущих ему скоростных качеств.
– Рывок… где твой рывок?! Ты должен отрываться от защитников!
Икрам старался, но свежесть, лёгкость та, что наблюдалась у него в начале сезона, увы, куда-то пропала. Он осознавал, что просто устал, уж слишком старался, выкладывался в каждой игре. Но тренеру на это наплевать, ему нужен результат, высокая функциональная готовность игроков и забитые голы, а молодой новобранец явно в последнюю неделю-полторы «подсел». Тем не менее, он старался, и на тренировке стремился показать, что умеет не только быстро бегать, но и играть головой, побороться в отборе мяча. Но тренеру это не нравилось:
– Не, ты это брось, тебе головой, с твоим ростом, в штрафной всё равно сыграть не дадут. Твой конёк скорость, а верховые мячи и силовые единоборства – это не твоё. Эх… ну и команда у меня, одни балерины, тонкие, звонкие, прозрачные, и ты такой же, да ещё и скорость потерял…
После тренировки в раздевалку Икрам шёл в подавленном настроении. Из слов тренера он так и не понял, поставят его на следующую игру, или нет. Не принёс облегчения и бодрящий прохладный душ. Когда одевался, как сквозь сон услышал, что служащий базы, стоя на пороге раздевалки громко спрашивает:
– Хайдаров, есть такой!?
«Ну всё, тренер зовёт, сейчас скажет, что назад в „дубль“ переводит», – на ум мгновенно пришло то, чего больше всего опасался.
– Так есть, или нет? – переспросил служащий.
– Чего молчишь, тебя спрашивают? – один из партнёров по команде удивлённо смотрел на Икрама.
– Есть, – наконец, выдавил он из себя, тяжело поднимаясь со скамейки, чтобы идти в кабинет тренера.
– Тебя к телефону, – бесстрастно произнёс служитель.
– Что… к какому телефону? – не понял Икрам.
– К городскому в холле, тебе из Москвы звонят.
Икрам, весь в мыслях о неминуемом разговоре с тренером, был основательно сбит с толку. Кто звонит, зачем? Из Москвы? Но он никого здесь не знает. Дядя Фархад должен был, правда, на днях приехать, но он обычно не звонил, а приезжал на базу сам, привозил посылки из Ташкента. Может это всё-таки он, оказался в Москве раньше и не может к нему заехать, вот и звонит? Икрам прошёл в вестибюль административного здания спортбазы и взял трубку телефона стоявшего на столе дежурного администратора.
– Это Икрам Юнусович?… Здравствуйте! – в трубке раздался совершенно незнакомый голос по тембру немолодого человека.
