…всегда твоя М.»
14
«… Я знаю цену нашей любви. Я знаю, как дорого мы за нее заплатили. Изнурительными ночами одиночества, казавшимися еще прошлой весной бесконечными. Когда сигарета — единственный собеседник, а горький кофе — мнимый утолитель жажды любви. В такие мгновения не нужно одноразового секса. Он не заменит искреннего тепла половинки. К сожалению, я поняла это не сразу…
Часто просыпалась в чужих постелях. Обманывалась пустыми иллюзиями. Не буду врать, недоговаривать тебе. Устала от фальши. С тобой я такая, какая есть. Маски сожжены… Безумно счастлива, что, преодолев дни, ночи безнадёги, добралась до тебя. Ты — моя долгожданная победа наперекор десяткам поражений. Теперь пишу жизнь набело. Переписывать — удел отчаявшихся…
Ты спросишь, к чему эти письма? Всегда остаются чувства, которые когда-то не решились выразить. Они не должны оставаться в нас, какими бы болезненными ни были… Мои слова на бумаге заменят меня, когда я не смогу быть рядом. Когда я буду в последнем бою с прошлым…
Можешь злиться на меня, ругать, упрекать в скрытности. Только не отрывай от сердца. Твоя любовь — мое единственное оружие в бою с прошлым. Я уеду в Москву одухотворенной нашей верой в нас. Она — мой талисман удачи. И мой билет обратно…
Вчера рано утром, пока ты спал, сходила на побережье. Дул сильный ветер. Записала на диктофон мобильного песню волн Босфора. Буду слушать ее там. Буду вспоминать те дни, когда мы курили на берегу пролива одну сигарету на двоих, забыв обо всем на свете. Наслаждаясь пусть короткими, но вечными для нас мгновениями… Я люблю тебя…
…всегда твоя М.»
* * *
«…Босфор, здравствуй! Мой душевный Друг… Тяжело с тобой прощаться… Полюбив тебя, разлюбить невозможно. Любовь ведь рождается в сердце — и она всегда с нами. Значит, и ты со мной будешь. Всегда, везде. Любовь носят в себе, а не с собою…
Перед отъездом в прошлое хочу сказать, как ты мне дорог. Каждая твоя капля — мое дыхание. Каждая твоя волна — мое настроение. Каждое твое прикосновение — мое чувство. И совсем не важно, какой я прихожу к тебе и каким ты появляешься передо мной. Я есть ты. Моя душа — Босфор… Впервые увидев тебя, я осознала, что эпицентр моего счастья находится здесь, в тебе. Это как вечный поиск чего-то важного. Не знаешь, чего именно, но понимаешь, что самого необходимого. И вот, когда оно найдено, обретаешь свое место в жизни. Укрытие от ураганов сомнений…
Босфор, ты возродил во мне веру в любовь, которую я нашла в твоем городе. Ты научил меня всматриваться в себя, а не в свое отражение. Замечать то, что замечать страшишься. И главное — отпускать то, что удержать невозможно. И я говорю тебе спасибо. За всё. За поддержку, любовь, бескорыстие, доверие…
Благодаря тебе возвращаюсь в прошлое с настоящими победами. Имне совсем не стыдно перед теми, кого там увижу. Мне хватит сил разобраться в том, в чем боялась не разобраться никогда… Босфор и Светусвет, буду считать секунды без вас. Каждая секунда московского времени станет для меня часом…
Босфор, дорогой, у меня есть маленькая просьба. Пока буду в Москве, присматривай за Светусветом. Не дай ему потерять веру… Честно скажу, уезжаю без его ведома. Так нужно, Босфор. Поэтому прошу, поддерживай Светусвета. Ты же знаешь, он не привык обнаруживать переживания…
Люблю. Буду скучать и с нетерпением ждать дня, когда снова приду на твой берег… Я обязательно вернусь. Скоро. Даю слово…
М.»
15
«…Я трусишка. Хорохорюсь, называясь отважной, верю в победоносную борьбу за счастье, а сама боюсь. До дрожи в коленках. Страх сидит глубоко во мне. Когда остаюсь одна, он поднимается выше, обволакивает разум. Мой страх — моя правда. Все равно есть и будет, как бы ни пыталась я спугнуть его ложной храбростью… Иду навстречу жизни, на каждом шагу оглядываясь назад. Кто преследует меня? Кто на этот раз нанесет удар в спину? Я готовлюсь к боли…
Не притягиваю к себе негативной энергии. Просто говорю о том, что есть на самом деле. Устала от самообмана. Признаюсь: я трусишка. Боюсь всего. Боюсь остаться беззащитной. Я показываю страху язык, мол, не одолеешь меня, а у самой поджилки трясутся… Говорят, все наши страхи — это шарик, который нужно накрыть ладонью. Я не могу. Руки не слушаются…
На набережной наблюдаю за детьми Босфора. Вечерами они приходят с родителями на встречу с Другом. Кормят чаек, бегают наперегонки, шумно выбирают мороженое, рукоплещут водному шоу. Смотрю на них с тоскою. Почему, взрослея, мы утрачиваем беззаботность? Хочу снять туфли, закатать джинсы и ринуться в гущу босфорских детей. Стать одной из них, тем самым перемотать пленку жизни на начало. Распустившемуся цветку больше не суждено стать бутоном…
Приеду в Москву, избавлюсь сначала от верхней одежды. Освобожу шкафы от шуб, пальто, курток, плащей. Выкину на помойку. Мне кажется, именно на этих вещах собралась пыль прошлого, которое затягивает меня туда без обратно. Буду бороться в противостоянии с прошлым во имя новой жизни…
Вопреки страху я делаю шаги вперед на тонком канате. Не смотрю вниз, в пропасть безверия. Только вперед. Сейчас надеюсь исключительно на себя. Всё в моих руках… Дождись меня, Светусвет. До будущего осталось несколько шагов.
…всегда твоя М.»
* * *
«…Жду осень. С таким нетерпением, что готова принести ей в жертву все остальные времена года. И я совсем не буду жалеть о содеянном. Мне нужна осень. Очень-очень. Она выпустит на свет тех, кто загнан в темный угол выживания. Она не заставит повторять жестокие, но правдивые слова: „Если мы все одиноки, то в одиночестве мы все вместе“. Она не будет напевать на ломаном английском: „Don't say I'm falling in love“[57]. Осень называют сезоном грусти. Я не согласна: настоящая грусть приходит вместе с летом, когда не с кем разделить щедрость солнца…
Светусвет, я верю, что осень окончательно закрепит то, что может разорваться между нами. Sonbahar[58] двумя кленовыми листьями впархивает в мои сны, нашептывает в коричной дымке, что время победить невозможно. Время лучше прожить-пережить. Но не думай, осень не читает нравоучений. Она мудра. Напоминает о том, о чем важно помнить. „Не поддавайся отчаянию. Наблюдай за листопадом, но со стороны. Прислушивайся к дождю, но не к эмоциям“. Как же осень права…
Будучи ребенком, я любила слушать свое сердце. Тайком брала бабушкин фонендоскоп, прикладывала его к груди, укрывалась с головой одеялом, завороженно слушала глухие удары. Несмотря на приятное удивление, мне становилось очень страшно. Боялась, что вот-вот, через считаные секунды, сердце замрет и я перестану жить. Меня охватывала паника. Не хотела умирать, хотя причин для этого в общем-то не было. Но одна мысль о том, что я больше не увижу кукол, родителей, подружек, вызывала неописуемый страх…
И вот я сорвала с себя фонендоскоп, скинула одеяло, оглядела комнату. Убедилась в том, что жива, нахожусь дома. В такие мгновения детской растерянности я по-взрослому понимала, что люди сами себя обрекают на отчаяние. Зачем нырять глубже, чем можешь дышать? Зачем изучать здоровое сердце, если и так ощущаешь его четкие удары?
Светусвет, обещаю не впадать в безверие, с какими бы сложностями ни столкнулась. Теперь у меня есть ты. Теперь я в ответе за двоих…
…всегда твоя М.»
16
«…По мере приближения отъезда во мне появляется больше уверенности. Я все меньше боюсь, все четче вижу наше будущее. Уже планы начала строить. Мысленно меняю занавески в гостиной. По-моему, туда подойдут гардины светлых цветочных оттенков, но не однотонные и не темные. Как думаешь?..
Когда вернусь, заведем собаку? Шарпея серо-голубого окраса. Такие симпатяги с грустными мордочками, велюровыми складками… Надеюсь, скоро научусь готовить восточные блюда. Побалую тебя твоими любимыми пидешками[59]… Я постараюсь оправдать надежды, которые ты безмолвно возлагаешь на меня…
Завтра утром начну собираться. Возьму одну сумку вещей, все равно ведь вернусь. Беру самое необходимое. Например, одну из твоих рубашек. Ты только не сердись, я выбрала ту голубую от Zileri. Буду надевать ее там, кутаться в твой запах. И мне не будет страшно. Смогу преодолеть желание все бросить, убежать, спрятаться в скорлупе женских слабостей…
