— Ты задаешь правильные вопросы, Полина, и я возможно с тобой бы даже согласился, но… Я точно знаю, если я снова тебя упущу, это будет самой моей большой ошибкой. Поэтому, у нас нет другого выхода. Мы должны пожениться.
Наверное у меня совсем безумный вид, потому что Тимур выставляет вперед обе руки.
— Ничего не говори. Не отказывайся сразу, — он подносит ладонь к моим губам, но не касается. А так хочется, чтобы прикоснулся… — Обещай, что ты подумаешь. Пожалуйста…
Беспомощно киваю, потому что отказаться, когда на тебя вот так смотрят, совершенно невозможно. Но все же выдавливаю, собрав все силы:
— Хорошо, Тимур. Я подумаю. Возможно, ты прав, и фиктивный брак избавит нас от многих лишних вопросов…
— Фиктивный? Не смеши меня, Полина, — его глаза темнеют, в них появляется незнакомый блеск, от которого у меня холодеют конечности. — Если так тебе будет проще привыкнуть, можешь считать его фиктивным. Пока не передумаешь. А для меня он с первого дня будет настоящим. Я бы прямо сейчас…
Вдруг понимаю, что его лицо совсем близко, он держит меня за подбородок, и мне наплевать, что вокруг нас люди. Мы уже дышим друг другу в губы, как тут в нас чуть не врезается коляска с обеими детьми — Богдан снова решил покатать Соню.
Тимур реагирует молниеносно и останавливает разошедшихся детей, а я отхожу на безопасное от Арсанова расстояние.
Разобравшись с детьми, прошу Арсанова отвезти нас домой. Официальная версия — завтра начало рабочей недели, и надо раньше лечь спать.
На самом деле сейчас просто невозможно находиться рядом с Тимуром после его предложения. Я хочу согласиться. Даже не так.
ХОЧУ. ХОЧУ. ХОЧУ.
Но когда представляю себя с ним в одном доме, почему-то становится горько. Люди заключают брак по самым разным причинам. Любовь, страсть, финансы — да полно причин. Но никогда и нигде я не слышала, чтобы люди женились оттого, что подружились их дети.
Тимур доносит коляску с Богданом до лифта, мы прощаемся очень сдержанно. А уже перед тем, как ложиться спать, ловлю в мессенджере сообщение:
«Подумай, Полина».
И даже рукой машу, прогоняя видения с Арсановым в одном полотенце на бедрах.
Глава 16
Я сошла с ума.
Это правда.
Мне везде чудится Арсанов. Во всем. А самое ужасное, в Богдане.
Теперь мне кажется, что он смотрит как Арсанов, щурится как Арсанов, улыбается кривой арсановской полуулыбкой. Уверена, если бы он ходил, то и его походка бы напомнила мне Арсанова.
Это как надо втрескаться в мужчину, чтобы видеть его в собственном сыне? Которому всего четыре года…
Мне жутко стыдно перед ребенком, и я радуюсь, что он не умеет читать мысли. И Арсанов тоже не умеет. Иначе я бы сгорела от стыда.
Я ответила Тимуру отказом, но он мой отказ попросту проигнорировал.
— Это спонтанный ответ, Полина, — заявил мне, — а решения, принятые под давлением, даже судом во внимание не принимаются.
— Так вот ты как раз и давишь! — попыталась я возразить, только мои возражения тоже были проигнорированы.
— Не давлю, а ускоряю, — с абсолютной серьезностью ответил Арсанов. — Просто мне больше не хочется терять время. И я практически уверен, что, когда ты все обдумаешь, поймешь, что это будет самый правильный выход для всех.
После такого разговора, состоявшегося глубокой ночью по видеосвязи, я получила целое ведро ромашек с запиской: «Розы себя не оправдали. Решил вернуться к прежнему формату».
И что ты с ним сделаешь, с этим упертым миллиардером?
Кстати, за миллиард он перевалил совсем недавно, я это прочитала, когда полезла в интернет искать информацию об Арсанове. Точнее, мне хотелось узнать о его жене.
Но информацию явно подчистили, потому что кроме того, что Арсанов был женат, сейчас в разводе и один воспитывает дочь, я больше ничего не нашла. А это я и без интернета знаю.
— Мам, ты что, не слышишь? — настойчиво зовет сын, и я непроизвольно вздрагиваю от нетерпеливых арсановских ноток в его голосе. В голосе четырехлетнего мальчика!
Полина, тебе пора к врачу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прости, сынок, — отвечаю покаянно, — я задумалась.
— Я спросил, когда мы пойдем в гости к Соне? Она же нас пригласила, и папа ей разрешил.
И что мне ответить сыну? Что папа Сони не только разрешил пригласить нас в гости, он просит — да какое просит, требует! — чтобы мы переехали к ним насовсем? И чтобы я вышла за него замуж… Матерь Божья…
Но если я решу согласиться, то ему все равно придется сказать. Боги, я уже готова согласиться? Представляю, как обрадуется мой мальчик, и сердце сжимается в груди. Особенно, когда вспоминаю их разговор с Сонечкой, который мы подслушали с Арсановым.
Когда дети решили нами обменяться.
Смотрю на часы и слетаю с табуретки.
— Бодька, мы опаздываем! Сейчас за нами приедут, а мы еще не готовы.
Вот уже несколько дней нас в сад возит водитель Тимура, только не Саша, другой. Так решил Арсанов и прислал машину уже с утра в понедельник.
Нас привозят и забирают. Соню я тоже забираю с собой, и конечно по саду уже поползли сплетни. Правда, пока на предмет того, что я устроилась к Арсанову няней. Интересно, они уже решили, что я с ним сплю, или пока нет?
Водитель привозит нас к саду и, как обычно, останавливается во дворе соседней многоэтажки. Помогает достать кресло и пересадить Богдана, дальше в сад мы уже едем сами. Не хочу, чтобы видели, как нас привозят.
Одно дело, когда нас вечером забирает машина Арсанова, тогда с нами едет и Соня. А вот о том, что нас с Бодькой тоже привозит водитель, коллегам лучше не знать. Альбина и так уже готова меня съесть от зависти и даже этого не скрывает.
— Как ты смогла его подцепить, Полька? — допытывается она, и я только пожимаю плечами.
— Я никого не цепляла, Аль. Говорю же, мы несколько раз случайно пересекались раньше. Я просто не знала, что тот мужчина — Арсанов.
— И почему я тогда ушла раньше? — горько вздыхает она. — Забрала бы к себе его дочку, устроилась к нему няней, и максимум через неделю-две жила бы у Арсанова в доме.
Старательно отвожу глаза. Меня Тимур позвал в свой дом через сутки, только с Альбиной я точно этим делиться не собираюсь.
Высматриваю Соню, но тут меня зовет заведующая, и я сижу у нее в кабинете до начала занятий. Группа Богдана приходит на урок уже перед обедом, и когда я не вижу Сони, внутри появляется холодок.
— А где Арсанова? — спрашиваю детей.
— Она заболела, — отвечает мне Дианка Тагаева.
Смотрю на насупившегося Богдана, и сердце камнем проворачивается в груди. Еле досиживаю собственный урок, и как только дети покидают класс, выхватываю телефон.
Арсанов отвечает сразу.
— Что с Соней, Тимур? — с трудом заставляю себя не кричать в микрофон. — Что случилось? Еще вчера она была здорова.
— Вирус, скорее всего, — Арсанов спокоен, это у меня руки трясутся как у алкоголички. — Я оплатил медсестру, так что она не одна. Моя мать еще не вернулась…
— Тимур! — перебиваю его, оглядываюсь и повторяю уже тише. Больше для того, чтобы он не слышал, как у меня дрожит голос. — Тимур, можно я приеду? Пожалуйста…
Телефон молчит, я даже отнимаю его от уха и смотрю на экран, он точно на связи? Затем из динамика несется хриплое:
— Зачем ты спрашиваешь, Полина? Я все озвучил предельно ясно…
Я не дослушиваю, отбиваюсь и несусь в кабинет заведующей.
* * *
Она принеслась взволнованная и запыхавшаяся, как будто не ехала, а бежала от самого детского сада до их закрытого поселка. Тимур так и подумал бы, если бы не увидел в окне отъезжающее такси. И он готов был все отдать за то выражение лица, с которым она влетела в его дом.
Арсанов сам только приехал, свернул все дела и приехал, отпустив медсестру. Дочка очень просила не задерживаться, а ему и так в конце недели светило совещание в Вене. Одна надежда на маму, которая обещала, что к тому времени вернется. Или…
