Кедров внимательно слушал и делал записи в блокноте.
— Хорошо. Разберемся, товарищ Ярцев. Там уже наша комиссия работает, бригада.
Бригада горкома, придя в цех, была удивлена поведением начальника. Стрелков с утра закрылся в кабинете и не велел никого принимать. Только после того, как ему доложили о приходе членов горкома, Стрелков отомкнул дверь кабинета. Здесь было тихо и спокойно. Лишь настольный вентилятор жужжал монотонно, сонливо.
— Извините. Заработался, понимаете ли. Дела плохи. План вот не выполнили. Не поверил, было, я своей бухгалтерии. Сидел, пересчитывал, но все оказалось правильно. Не выполнили плана.
— Мы бы хотели слышать о причинах срыва плана, — сказал Ковригин.
— Да что причины. Они и в нас и в вас, — откидываясь в кресле, отвечал Стрелков.
— Я что-то не пойму. Почему вы ищите причины в нас, горкоме?
— Что же тут непонятного, дорогой. Помогаете мало.
— В чем же конкретно это выразилось?
— Да ведь как же. Возьмем, к примеру, сырье. Руды вы нам — спасибо секретарю горкома — помогли достать. А вот о металлодобавке забыли. Ну, а без этого какой же разговор о выполнении плана…
Через три дня бригада дала первую информацию. Факты, сообщенные Ярцевым, подтвердились и дополнились новыми.
— А почему вы в партбюро завода не зашли? Ведь вы должны были действовать вместе с ним, — заметил Кедров.
— Это я понимаю, — махнул рукой Ковригин. — Но ведь что там… Секретарь партбюро идет на поводу у директора, собственного мнения не имеет. Он сам всячески оберегает руководителей от критики.
— Впредь не позволяйте себе работать помимо партбюро.
Вечером Кедров пригласил к себе Шелехова. Разговор с секретарем партбюро завода помог ему понять многое. Шелехов работал на заводе давно. Начал с чернорабочего. Затем работал на конном дворе, в ЖКО. Был послан на курсы, а там директор взял его своим заместителем. Секретарем партбюро он был избран также по рекомендации директора.
— Вы, вероятно, будете упрекать меня, что я «иду на поводу у директора». Но я это отметаю. Я уважаю авторитеты, — говорил Шелехов.
Из разговора Кедров уяснил, что Шелехов свел свою деятельность к мелкой опеке хозяйственников, взял на себя функции снабжения. Дошло до того, что простые метелки стали заготовлять при «нажиме» партбюро. Сам секретарь партбюро представлял из себя нечто среднее между диспетчером и агентом по снабжению.
— Вот вы беспрерывно говорите о руде, коксе, металлодобавках, — сказал Кедров, — но я ни разу не слышал от вас ничего о социалистическом соревновании, о борьбе за режим экономии, о внедрении новых методов труда. Я ничего не слышу также о партийно-политической работе.
— Видите ли. Мы, конечно, решали эти вопросы на заседании партбюро. Решали комплексно…
— Как это понимать?
— А так, что, поставив вопрос о ходе выполнения плана, мы поднимаем сразу все: и снабжение, и режим экономии, и использование техники, и все прочее.
— Чем же ваш директор занимается на оперативках?
— Вот сразу видно, товарищ Кедров, что вы слабо знаете наше предприятие.
— Что верно, то верно… А скажите, завтра у вас состоится заседание партбюро?
— Да, да. Обсуждаем вопрос о работе автогаража.
…Был уже поздний вечер, когда Шелехов выходил из горкома. Разговор встревожил его.
Тревожные мысли одолевали Шелехова и на другой день. Он не заметил, как наступил вечер и в коридоре зашумели приглашенные на заседание партбюро. В это время в комнату влетел Стрелков со свертком каких-то бумаг.
— Что же это такое? — запальчиво воскликнул он. — Что же это творится, Демьян Петрович? Полюбуйтесь! Цеховая стенгазета дискредитирует меня. Да и тебе тут, кажется, достается. Намеками, правда, а речь явно идет о тебе. Полюбуйся.
Шелехов развернул стенгазету «Доменщик» и прочел:
— «Позавчера начальник цеха т. Стрелков дал указание сбавлять дутье и перевести доменные печи на тихий ход. Причиной послужило, якобы, отсутствие руды.
Это не правда, что руды нет. Есть руда, только качество ее не высокое, марка не та.
Горновой Попов предложил свой способ употребления в плавку этой руды, но Стрелков отмахнулся:
— Много знать стали. Я инженер и прошу меня не учить.
Сбавив ход печей, мы потеряли не одну сотню тонн чугуна. Вот к чему приводит зазнайство и верхоглядство т. Стрелкова.
Куда смотрит партбюро завода? Почему не поддерживают Попова?»
— Кто же писал? — спросил Шелехов.
— Без подписи. Видать, редколлегия.
— Вот что, Иван Иванович. Надо, чтобы эта история с заметкой не вышла за пределы цеха. Собери-ка ты редколлегию. Потолкуй. Признай ошибки, пообещай исправить…
В помещение вошел Кедров с Ковригиным.
— Здравствуйте, товарищи. А мы к вам из цеха. Там происшествие: куда-то исчезла стенгазета. Была вывешена — и вдруг не стало ее.
— Да не исчезла она. Здесь она, у меня. Читали вот с Иваном Ивановичем. Собираемся кое-какие меры принимать, — подавая руку, ответил Шелехов.
— Правильно. Только зачем же ее снимали? Пусть читают.
— Товарищ Стрелков! Повесьте газету на прежнее место, — строго распорядился Шелехов.
Ковригин вышел со Стрелковым: он хотел задать начальнику цеха несколько вопросов.
— По какому вопросу пожаловали к нам? — осведомился Стрелков, едва они перешагнули порог его кабинета.
— Пришли изучить, почему отстают доменщики. По-настоящему помочь вам хотим.
— Чем же вы поможете? Ведь не принесли же вы с собой металлодобавки? — язвительно спросил Стрелков.
— Неужели все дело только в болтах, гайках, металлодобавках? Почему вы никогда не заговариваете о людях! — спросил Ковригин.
— А вот побудьте сегодня на партбюро — узнаете в чем дело. Я вот прямо скажу. Как появился в горкоме Кедров, в моде стало: «Помочь пришли», «Разобраться надо». А на деле — один подрыв авторитета. Пришли на завод и сразу к рабочим. А я что? Начальник или не начальник? Почему ко мне не зашли?
— Да ведь нам ваше мнение известно. А теперь мы обратились к рабочим. Хотим их выслушать. Скажите, когда вы последнее производственное совещание созывали? Когда советовались с рационализаторами, передовиками?
— До совещания ли теперь? Работать надо, а не совещаться.
— Правильно. Я тоже за то, чтобы работать. Только по-новому. С учетом тех замечаний, которые сделают люди. Вот, например, рассмотрели вы предложение горнового Попова?
— Нет, но я поручил это заместителю по шихте. Впрочем, из этого предложения все равно ничего не выйдет.
— Да вы же его не проверили, не испытали.
— Когда меня посылали сюда, то поставили одну задачу: давать чугун. В главке не говорили о том, что цех экспериментальный.
— А представьте себе на минуту, что на руднике иссякли запасы той руды, на которой вы привыкли работать?
— Ну, тогда и без нас решили бы вопрос.
— Скажите мне, как давно выступали вы перед рабочими с политическим докладом, лекцией?
— Ну, знаете ли, это уж слишком. Я инженер. А лекции, доклады — это дело профкома, партбюро.
— Вы извините меня, товарищ Стрелков. Но теперь уж редко кто рассуждает так, как вы. Советский инженер не может быть только техническим руководителем. Он — политический воспитатель.
— Так, понятно. Значит я отсталый человек. Хорошо. Я проконсультируюсь в главке.
* * *
В кабинете Шелехова между тем шел оживленный разговор.
— Посмотрел я на ваших людей — душа радуется. Хороший у вас на заводе народ. Крепкий, самостоятельный. Хотя бы тот же Попов, Ярцев, Воронов, Савельев… Да мало ли. С такими горы можно перевернуть, — говорил Кедров.
— Ничего. Люди как люди. Работают, стараются.
— Что значит «люди как люди»? Вы все — хорошее и плохое, передовое и отсталое — смешиваете в одну кучу. На вашем заводе десятки новаторов. Опираетесь ли вы на них?
— Разумеется, у каждого в работе есть недостатки.
— Надо стремиться, чтобы их не было. Желая на деле помочь вам, мы сегодня знакомились с доменщиками и вообще с порядками в цехе. Вот вы сегодня собирались обсуждать вопрос о работе гаража. А ведь прорыв-то у вас на решающем участке — в доменном цехе. Сегодня надо бы обсудить заметку в стенгазете «Доменщик». На заседание пригласить всю редколлегию, активистов.
— Но ведь этот вопрос не подготовлен? — возразил Шелехов.
— Этот вопрос ставит сама жизнь. Пригласите-ка членов партбюро, посоветуемся.
Споров не было. Члены партбюро и сами предлагали обсудить заметку немедленно.
Когда члены партбюро и приглашенные разместились, в кабинете наступила тишина. Заняты были все стулья, диван. Тишину нарушил Шелехов.
— Какой порядок примем, товарищи? Заслушаем доклад начальника цеха или информацию редакции стенгазеты?
