8 февраля.
На днях я, как член редколлегии журнала «Авиация и космонавтика», выступал по радио по случаю выхода первого номера. Редактор журнала полковник Иван Федорович Шипилов развивает очень большую активность. Я помог ему установить тесные связи с Келдышем, Королевым, Глушко и другими учеными, и он умело использует эти связи в интересах дела. Он и генерал Холодков мои самые надежные союзники. Но есть и «враги», которые «съели бы меня с потрохами», если бы представился удобный случай: это генерал-полковник Пономарев, генерал-лейтенант Кутасин, генерал-майор Белюнов и некоторые другие. Да, недоброжелателей много — они мелочно завидуют нашему шумному успеху в космосе и как-будто не подозревают, что рядом с успехами могут быть и большие провалы.
Главком Вершинин, генералы Агальцов и Брайко во всем меня решительно поддерживают. Но все может резко измениться при одном моем неверном шаге, ошибке или несчастном случае. Несмотря на мои заслуги, меня могут выставить в роли «козла отпущения» при первой же крупной неудаче. Королев, Яздовский, Клоков охотно поддержат любую акцию против меня. Пока они держатся лояльно, но «трещина», наметившаяся в отношениях между нами, не уменьшается. Хотелось бы по больше единства и сплоченности в рядах тех, кто работает над освоением космоса, но нас, к сожалению, раздирают мелкие дрязги. Вчера, например, Главный конструктор Алексеев Семен Михайлович рассказал мне о том, как начальник НИИ ПДС (парашютно-десантной службы — Ред.) Ткачев сорвал испытания парашютной подвесной системы и скафандров. Ткачев знает, что по решению ВПК (Военно-промышленная комиссия при Совете министров СССР — Ред.) мы должны закончить испытания до 13 февраля, но он приказал своим испытателям не прыгать из опасения, что парашют зацепится за РПК-10 (разъемную колодку коммуникаций скафандра). Когда ему сказали, что с этой колодкой проведено полсотни прыжков, в том числе катапультировали Гагарина и Титова, он ответил: «А я ее раньше не видел, а то бы запретил прыжки еще раньше». Вот так иногда решаются у нас важные вопросы. Алексеев от меня позвонил Кобзареву, тот от неожиданности даже растерялся, а потом сказал: «Что мне делать с этим дураком, снять его с должности?» Кобзарев срочно вызвал к себе Алексеева, Ткачева и полковника Смирнова, чтобы немедленно решить этот вопрос.
Руководство упорно молчит об очередном пуске — дай Бог, чтобы он состоялся в марте. Есть все основания опасаться, что разрыв между вторым и третьим полетами будет не меньше 8–9 месяцев.
9 февраля.
В столовых ввели постные четверги. В Москве и особенно на периферии ощущается недостаток мяса и других продуктов. Усиленно ползут слухи, что на Хрущева в Минске было совершено покушение. Удивляют не сами слухи, а то, что люди не возмущаются ими. Народ Хрущева не любит, его бесконечная болтовня и обещания всем надоели. Люди надеются на сохранение мира и улучшение своего материального благосостояния, но и то и другое может не осуществиться. И в этом будут виноваты не только Кеннеди и Аденауэр, но и наша крикливая политика, наши попытки «совать нос» во все закоулки земного шара. Мы очень неэкономно раздаем за границей то, что еще очень нужно нам самим внутри страны.
10 февраля.
Вчера партком ВВС обсуждал доклад генерал-лейтенанта Волынкина о ходе научно-исследовательских работ в Институте авиационной и космической медицины. Были предложения подчинить институт генералу Пономареву, но такое решение партком не принял. Надо признать, что имеющаяся в ВВС разобщенность усилий по освоению космоса (Каманин, Пономарев, Кутасин) наносит нам большой вред. Желательно эти усилия объединить. А пока что ГКНИИ и ИАКМ ставят друг другу подножки и тем самым дискредитируют ВВС. В частности, ГКНИИ совместно с ОКБ Воронина проводит 15-суточные испытания двух офицеров для «Севера», но без всякого участия ИАКМ.
13 февраля.
Сегодня Вершинин, Рытов, Пономарев и я были в ОКБ-124 Главного конструктора Воронина. Осмотрели завод, барокамеры и другие установки. Завтра в ОКБ заканчивается 15-суточный эксперимент с двумя испытателями, проводимый совместно с ГКНИИ. ИАКМ приглашался для участия в данном эксперименте, но отказался от него. Это большая ошибка Яздовского.
После отъезда Главкома я, Холодков и Смирнов еще около полутора часов оставались у Воронина. Я пытался выяснить причину ухудшения отношений между ОКБ-124 и ИАКМ. Она оказалась простой: Яздовский хочет поставить себя выше Воронина. Еще одна ошибка руководителей ИАКМ состоит в том, что они хотят дать ОКБ для производства уже готовые образцы аппаратуры, а не идеи и нормы для конструирования этой аппаратуры. ИАКМ настаивает на зачетных испытаниях своей аппаратуры, а база для их проведения есть пока только в ГКНИИ. В общем, нам нужно четко разграничить обязанности двух институтов, а не сталкивать их лбами.
Сегодня Главком подписал доклад о работе ИАКМ и ЦПК в 1961 году, а также проект решения ЦК КПСС и Совмина по базе, численности штатов и строительству для этих организаций.
15 февраля.
Сегодня в 15:20 по московскому времени американцы в восьмой раз будут пытаться вывести на орбиту Джона Гленна. Судя по всему, его полет недостаточно хорошо подготовлен. Я не склонен преуменьшать успехи американцев в космосе — они есть, и они значительны. Более того, я даже опасаюсь, что американцы могут обогнать нас. Правда, не все зависит только от них. Если мы сумеем правильно оценить назревающую опасность, то сможем идти впереди США. Сегодня Герман Титов в 15:00 в Политехническом музее будет выступать перед собранием старых большевиков, а в 14:00 он будет у меня, и я подскажу ему, чтобы он в своем выступлении сравнил полет Гагарина и свой полет с бесконечными переносами первого орбитального полета американца. Оба наших полета были осуществлены с первой попытки, а американцы уже семь раз переносили старт Джона Гленна. Он уже изрядно измучился еще до полета. Сидеть четыре часа в корабле и ждать сомнительного старта — это не легче, чем сделать три витка вокруг Земли.
Вчера Гагарин из Афин перелетел в Никозию, сегодня его горячо приветствуют киприоты. Складывается опасное положение: мы занимаемся речами, а американцы — космическими полетами. Нам надо идти вперед, не переоценивая наших результатов и не умаляя усилий наших соперников.
17 февраля.
Позвонил Королев и сообщил, что Устинов объявил с сегодняшнего дня месячную готовность к полету двух космических кораблей. Я дал соответствующие указания Яздовскому и Карпову. К полету готовятся семь человек: Николаев, Попович, Шонин, Волынов, Нелюбов, Быковский и Комаров. Из этой семерки необходимо выбрать двоих. На будущей неделе такой выбор нужно будет сделать. Наиболее вероятные кандидаты — Николаев и Попович.
Вчера пришлось очень серьезно поговорить с Германом о его поведении. 15 февраля после выступлений у старых большевиков и в Высшей партийной школе он заехал к художнику Яр-Кравченко и пробыл у него всю ночь. Яр-Кравченко великий пьяница. Герман говорит, что и сам убедился в этом и больше к нему никогда не поедет. В последнее время Титов дает много обещаний, но часто не выполняет их. В тот же день — 15 февраля — между 12 и 13 часами по дороге в Москву, около Медвежьих озер, Титов, сам управлявший своей «Волгой», при попытке обогнать автобус, столкнулся с ним и помял правое крыло. У Германа это уже третье автопроисшествие за полгода. Титов оказался более трудным, своенравным и капризным по сравнению с моими представлениями о нем до полета. Придется разбираться с ним на партсобрании.
21 февраля.
Вчера американский космонавт Джон Гленн на корабле «Меркурий-6» совершил три оборота вокруг Земли и приводнился в Атлантическом океане. В полете были неполадки с ориентацией корабля, температура в кабине поднималась до 40 градусов. Точных данных о состоянии Гленна нет, но оно, по-видимому, удовлетворительное.
Вчера я был в ЦПК и отобрал четырех космонавтов для предстартовой подготовки к очередному полету: Николаева, Поповича, Нелюбова и Быковского. Сегодня получил пока неофициальное уведомление (сведения от Устинова), что пуск должен состояться 10–12 марта. По-видимому, после полета Гленна Н. С. Хрущев потребовал приблизить дату нашего очередного пилотируемого полета. Чтобы произвести пуск 10–12 числа, нужно 2–3 марта вылетать на старт. Вот стиль нашего руководства. Полгода ничего не делали, а теперь за десять дней требуют подготовить сложнейший космический полет, программа которого еще не только не утверждена, но даже и не согласована с нами. Королев настаивает на трехсуточном полете, а мы считаем, что нужно лететь на сутки, и лишь при отличном самочувствии космонавта продлить полет до двух суток.
22 февраля.
Главком утвердил программу предстоящего космического полета. Продолжительность полета — одни сутки, но при отличном состоянии космонавта решением Госкомиссии полет может быть продлен до двух суток. Королев, конечно, будет возмущаться и требовать трехсуточного полета, но я думаю, что мы его «обломаем» и на предлагаемую им авантюру не пойдем.
