Мы встречались около года, когда мне было шестнадцать. У меня еще не было опыта романтических отношений, она же уже успела попробовать и мужчин и женщин. Я училась в колледже, она в консерватории. Мы вместе с нашими матерями проводили летние каникулы на островах. Там и завязался наш роман. Мы целовались, сидели на закате, обнявшись, плавали и дурачились. Когда пришла пора возвращаться в город, поклялись не забывать друг друга. Писали письма на бумаге, слали друг другу локоны волос, засушенные цветы и фотографии из своей учебной жизни. По ночам созванивались и разговаривали до рассвета обо все на свете. Планировали нашу будущую супружескую жизнь, решив, что жениться следует лишь только на женщинах. Мужчин мы благополучно исключили из своей жизни вовсе. Но оказалось, что все не так просто. Наши матери предпочитали мужчин и были ярыми поборницами их прав. Нам, конечно, разрешили встречаться, но с условием, что одна из нас все же возьмет мужчину и детей будет воспитывать он. Кайла тогда протестовала, мне же было все равно. Я знала, что как только стану совершеннолетней, смогу сама решать, что делать со своей жизнью.
К несчастью, за меня решила судьба. Повстанцы совершили покушение, моя мать погибла. Я взяла управление делами семьи на себя. Мне было уже семнадцать и я имела законное право руководить делами. Я училась и работала. У меня было много ассистентов и подруги матери помогали. Я была полностью погружена в дела корпорации и учебу. Связь с Кайлой на время оборвалась. Она тоже была занята.
Когда мы встретились с ней на похоронах, она рассказала, что бросила консерваторию и создала группу. Они заключили контракт со звукозаписывающей компанией. Мы решили на время расстаться, у каждого было чем заняться. И мы расстались. Вскоре она прославилась, стала популярной певицей. Ее снимали в кино и приглашали на телевидение. Она ездила с концертами даже за границу. У меня была моя работа и тысячи людей в подчинении. Когда мы вновь встретились, уже обе знали, что это конец. Я думала, что так оно и будет, но не она. Теперь оказалось, она ничего не забыла.
Я вернулась домой, еще думая о ней, полностью погруженная в воспоминания. Даже начала сомневаться, такое ли правильное решение приняла. Разве она не была достойна тех жертв, которые я не хотела приносить? Ведь я всегда верила, что искренне полюбить можно только женщину, существо равное тебе интеллектуально и социально. Возможно, я смогла бы и выполнить волю матери и воплотить свои детские мечты? Кит был бы отцом моих детей, а Кайла любимой женой.
Я прошла в столовую, позабыв включить свет. В квартире было тихо, только из спальни Кита доносился какой-то шум. Я пошла туда, гадая, где может быть Рита. Я совсем забыла, что сегодня выходной, и она могла улизнуть пораньше. Особенно теперь, когда Кит был здоров и не нуждался более в уходе. Я подошла к его комнате и открыла дверь.
Рита была тут. Она, видимо, решила, что он еще нуждается в уходе и этот уход ему предоставляла, сидя на нем сверху в костюме Евы. Кит не слишком отбивался от такой заботы, скорее наоборот. Стоны их обоих ясно давали понять, что все происходит по обоюдному согласию.
Я глубоко вдохнула и сняла браслет. Я бросила его по коридору так далеко, как смогла и вошла в комнату. Они заметили меня не сразу, настолько были увлечены. Я молча приблизилась, впервые наблюдая подобную сцену так близко и еще вживую. Было даже немного интересно, хотя злость и обида не давали трезво оценить уровень их мастерства.
Первым меня заметил Кит, поскольку лежал лицом к двери. Рита почувствовала неладное и остановилась. Как я и думала, он сразу же скользнул взглядом по моей руке. Отсутствие браслета его удивило больше, чем мое появление.
– Мисс Вуд, – пролепетала Рита, спрыгнув на пол, как ошпаренная. Кит сразу сел, натянув на себя одеяло. Все же он был подозрительно стыдливым. Рита, нисколько не смущаясь своей наготы, собирала одежду, продолжая что-то лепетать. Кит был даже больше испуган, чем она. Он, наверное, гадал, что еще ужасного я теперь ему сделаю.
– Рита, – прервала я поток извинений, – на кухне меня подожди.
Она поспешила прочь, довольная тем, что можно уйти.
– Приготовь чай, – добавила я, сохраняя самообладание. Мой безразличный вид и тон нагнали на Кита еще больше страха. Он сидел, опустив голову, в ожидании моего гнева.
– И давно это у вас? – спросила я прежним тоном.
– Это случайно получилось, – ответил он тихо, не глядя на меня.
– Чья идея? – продолжала я.
Мне вдруг стало как-то не по себе. Конечно, я ревновала, но не злилась на него. В конце концов, Рита была добра к нему, ухаживала, а он всего лишь слабый мужчина.
– Моя, – ответил он. – Она не виновата, не наказывай ее.
– Кто я, чтоб наказывать женщину? – хмыкнула я. – Она свободный человек.
– В отличие от меня? – опять этот взгляд, опять вызов. – Какое меня ждет наказание? Где твой браслет?
– У вас что, любовь? – спросила я, проигнорировав его вопросы. – Я могу устроить вашу совместную жизнь. Отдам тебя ей бесплатно.
Он удивленно посмотрел на меня. Его словно громом поразило. Я даже улыбнулась, глядя на его физиономию.
– Я не шучу, отвечай, – попросила я, заметив, как он опять опускает голову.
– Нет, я не люблю ее, – пробормотал он.
– Но и меня не любишь, – добавила я.
Он промолчал.
Боже мой, первый галантный поступок. Я ожидала громкого «нет», а он лишь тактично промолчал.
– Что ж, выбор у тебя небольшой, – продолжала я вполне серьезно. – Бедная женщина, с которой ты хочешь спать, или богатая, с которой спать не хочешь. Можешь подумать.
Я повернулась к двери.
– Зачем ты взяла меня? Ведь ты детей не хочешь, – спросил он, прозвучало просто, без вызова.
– Знаешь, я объясню тебе, – я вернулась, вновь взявшись руками за спинку кровати.
Он посмотрел на меня, казалось, поверив в мои мирные намерения.
– Мне двадцать лет. В этом возрасте, как тебе известно, женщина получает право участвовать в политической жизни страны. Я президент очень большой корпорации и должна вступить в одну из партий. Моя мама и все ее влиятельные подруги, входящие в совет директоров, либералки. Соответственно, я тоже должна выбрать этот курс. Пока мне удавалось сохранять нейтралитет, это позволяло получать заказы от обоих лагерей, а не стать дочерней фирмой военно-промышленного комплекса амазонок или благотворительным фондом либералок. Но теперь пришло время делать выбор и принять одну из сторон. Я – лицо корпорации, моя жизнь на виду, и с годами она становится все более проамазонская. Я живу одна, у меня нет мужей, нет наложников, и я еще и девственница ко всему. Все вокруг считают, что я ненавижу мужчин. Может, тебя это удивит, но я всегда была настроена либерально по отношению к вам. Все друзья моей матери состоят в либеральной партии. Я росла в обществе, где мужчина был не рабом, а полноценным членом этого общества.
