– Он там был.
– Куда же делся?
– Выпрыгнул до взрыва.
– Без парашюта?
– «Геликоптер» сбили не над сушей, а над водой.
Афанасий махнул рукой.
– В принципе это уже не наша забота. Пусть ищут. А тебе положена награда, генерал самолично обещал подъехать и вручить.
– Было бы за что.
– Есть за что.
Дверь в палату приоткрылась, в ней показалась смущённая физиономия Джокера.
– Можно?
– Заходите, – сделал приглашающий жест Вьюгин.
Один за другим в палату вошли экстрасенсы его команды. Затем появился начальник отдела в накинутом на плечи коротком халате. Он нёс большой прозрачный пакет и красную коробочку.
– Приветствую вас официально, – генерал протянул Роману коробочку, – и неофициально. – Он поискал глазами место и поставил пакет рядом с пакетом Афанасия. – Это крымские яблоки и соленья. Как вы тут устроились?
Роман вопросительно посмотрел на Вьюгина.
– Что это?
– Открывай.
Роман открыл. В коробочке лежал самый настоящий орден.
– За заслуги перед Отечеством четвёртой степени, – сказал Войнович. – Поздравляю, заслужили.
Экстрасенсы разом заговорили:
– Поздравляем.
– Хорошо поработал…
– Отметить бы надо.
– Выйдет на волю – отметим, – пообещал Войнович. – Можете объяснить, что произошло в порту? Как вы нашли ту магическую мразь?
Роман потрогал орден, закрыл коробочку.
– Я был не один. Они тоже участвовали.
– Они своё получили.
Ничего объяснять не хотелось, да ещё в кругу сенсов. Вопрос начальника отдела казался бестактным. Да и Роман не считал себя «штатным колдуном» ФСБ. Орден можно было считать попыткой привязать его к службе партикулярно.
– Понимаю, – улыбнулся Георгий Евсеевич, хотя лицо его при этом вовсе не подобрело. – Не хотите делиться секретами. Предполагаю, что вы сумели навести на диверсанта «порчу». Или «сглаз»? Как у вас это называется?
– Деформация биоэнергоинформационной оболочки, – серьёзно проговорил Джокер.
– Инфицирование биополя, – добавил Зюма.
Вьюгин и Войнович переглянулись. Начальник отдела засмеялся.
– Всё понятно. Вопросов больше нет. Поправляйтесь, Роман Евлампиевич, за вами присмотрят наши люди, во избежание недоразумений, так сказать. Для доставки в столицу вас будет специально дожидаться военный борт. Майор проследит.
Войнович пожал руку Роману и вышел.
Засобирались и экстрасенсы. Роман читал заинтересованность в их глазах, они ждали подробностей схватки с пилотом «геликоптера» в небе над портом Северодвинска, но открывать детали боя всё равно не хотелось.
В палате остался Афанасий. Протянул Роману телефон.
– Твой мобильный. Тебе кто–то звонил.
Роман выхватил телефон, ткнул в кнопку «меню».
Звонков насчитывалось не меньше десятка. Два от мамы, остальные от Даниэлы.
– Ну, я пошёл, – сказал Афанасий, направляясь к выходу из палаты. – Держись, опер, я на связи.
– Я не опер, – буркнул Роман.
Вьюгин оглянулся, смерил его внимательным взглядом.
– В том смысле, что ты мощный пси–оператор. Таких у нас в отделе не было. Наши сенсы могут разве что «нюхать» следы происходящего, ты же способен дистанционно воздействовать на людей. Генерал хотел присвоить тебе звание капитана, я отговорил.
– Ни к чему.
– Согласен, дело не в звании. Ты свободен в выборе пути. Захочешь уйти «на творческие хлеба», мы держать не станем.
Роман недоверчиво усмехнулся.
– Даже уговаривать не будете?
– Уговаривать будем. – Афанасий наметил улыбку. – Преследовать и заставлять работать из–под палки – нет. Пока.
Он вышел.
Роман проследил его движение мысленным взором, заметил два светящихся «военной субординацией» огонька: это были оперативники отдела, оставленные генералом для охраны палаты с ценным сотрудником.
Роман покачал головой. Он по–прежнему не считал себя сотрудником отдела ИПФ ФСБ. Но, похоже, к этому надо было привыкать.
Телефон в руке стал горячим.
Он спохватился, ткнул палец в окошечко «меню» с именем Даня.
* * *
Ему удалось уговорить лечащего врача, и тот отпустил его на два дня раньше срока, с условием, что пациент будет соблюдать все рекомендации. Роман пообещал, хотя думал о другом: ни на один звонок Даниэла не ответила. Что крылось под этим молчанием, было неизвестно. Ревновать его она не могла, зная, куда и с какой целью (секретов от неё у него не было) он поехал. Оставалось гадать о причине молчания и надеяться, что ничего плохого не случилось.
Он даже попробовал отыскать ауру девушки в Москве, отлично зная её цвет и эмоциональное насыщение. Но ему это не удалось. Скорее всего Даниэла находилась за пределами столицы, иначе трудно было объяснить её загадочное поведение.
Только в самолёте, после старта с аэродрома Северодвинска, он догадался позвонить маме Даниэлы в Рязань. Однако и она не знала, где находится её дочь.
– Созванивались позавчера, – добавила Надежда Андреевна. – В командировку вроде бы не собиралась. Да и кто её пошлёт из гимназии? Учёба давно началась, а каникулы нескоро.
В таком мрачном настроении Роман и вернулся в Москву. Поискал девушку в квартире (вдруг она дома?), быстро переоделся (погода изменилась и здесь, пошли дожди), сел в машину и метнулся на Беговую, домой к Даниэле. Позвонил в дверь несколько раз, потом открыл своим ключом.
Квартира была пуста. После переезда к нему Даниэла редко бывала дома, появляясь здесь лишь для того, чтобы поухаживать за комнатными растениями или взять что–либо из гардероба.
Роман прошёлся по комнатам, принюхиваясь к обычным запахам, включил обоняние ментальное. Какое–то время казалось, что по квартире плывет тонкий «запах» чужеродности, похожий на горьковато–миндальный запах яда. Однако ничего тревожного сознание и подсознание не отметили. Если Даниэла и приходила сюда, то в хорошем настроении, никого не боясь.
Он позвонил Наташе, подруге Даниэлы, с которой она встречалась чаще других.
Наташа ответила, что разговаривала с Даниэлой два дня назад.
Роман ещё раз позвонил Надежде Андреевне, спросил, не могла ли её дочь поехать к каким–нибудь родственникам.
– Ну что ты, Рома, – отмахнулась она, – она бы мне сказала. Да и вряд ли её отпустили бы с работы в такое время.
Тогда он поехал в гимназию на Мневники.
Секретарша директора гимназии удивилась вопросу:
– Даниэла Валерьевна не появляется уже третий день. Заболела, наверно. Мы открыли ей больничный.
– И не проверили, болеет она или нет? – удивился в свою очередь Роман.
– Даниэла Валерьевна очень ответственный работник, – строгим голосом сказала белокурая секретарша. – Ещё ни разу не было, чтобы она прогуляла занятия без причины.
– То есть вы ей не звонили, – уточнил Роман, выходя из приёмной в расстроенных чувствах.
В машине он прикинул план дальнейших действий. На душе стало тревожно и зябко. Ни мама, ни сотрудники на работе, ни подруги не знали, где находится Даниэла, и сердце подсказывало, что причина исчезновения девушки не связана ни с её работой, ни с болезнью.
Вьюгин отозвался быстро:
– Ага, прилетел, значит. Как плечо?
– Заживает. – Роман коротко рассказал майору о пропаже любимой.
– Всех обзвонил? – поинтересовался Афанасий. – Не могла она куда–нибудь уехать втайне от тебя?
– Нет.
– Ладно, попробуем поискать по нашим связям. Если узнаешь что, сообщи.
Подумав, Роман поехал домой. Надо было сложить все имевшиеся факты в одно целое и поискать Даниэлу «ментальным локатором». А если не получится – попросить помощи Олега Харитоновича.
Однако просить никого не пришлось. Дома его ждал председатель АНЭР.
– Извини, что без приглашения, – встал с дивана Олег Харитонович, придержал куртку на коленях. – Мне показалось, что я тебе нужен.
Роман почувствовал облегчение. С этим человеком не надо было хитрить, ходить вокруг да около и говорить намёками. Он видел людей насквозь.
– Чаю?
– Не откажусь, погода нынче слякотная.
Роман сбегал на кухню, заварил свежего чаю, хотел отнести приборы для чаепития на подносе в гостиную, но гость сам заявился на кухню.
– Посидим здесь. Уютно у тебя, женская рука чувствуется.
Роман сжал зубы.
– Я живу не один.
– Хорошо.
– Но она исчезла…
– А это плохо. Рассказывай.
Роман поведал Малахову историю поисков Даниэлы.
– Понятно, – кивнул гость. – Я наслышан о случившемся в Северодвинске, но желательно узнать подробности.
– А что делать с Даниэлой?
– Нужна полная информация.
Чувствуя себя не в своей тарелке, Роман сообщил гостю о схватке с чужим пси–оператором, которого он называл Арчибальдом.
