вышла Саманта со своей подругой Фионой, и Эбби захлопала вместе со всеми остальными. Несколько секунд спустя к девочкам присоединился мальчишка – Эбби знала, что его зовут Питер и что он гитарист. Предыдущий гитарист, с которым играла Сэм, так и не вернулся в школу после того жуткого дня.
Фиона устроилась за ударной установкой. Сэм достала из футляра скрипку. Но затем, к полному удивлению Эбби, вместо того чтобы вскинуть ее к плечу, подошла к микрофону.
– Здравствуйте, – произнесла она, и голос у нее слегка дрожал. – Спасибо всем вам за то, что пришли. Как вы все знаете, месяц назад наша школа подверглась нападению вооруженных людей. Во время нападения некоторые из нас… пострадали.
Голос ее затих, и Сэм закрыла глаза.
У Эбби сжалось горло. Ей захотелось подняться на сцену, обнять свою дочь – объявить всем, что концерт отменяется, потому что это слишком больно для ее маленькой девочки. Она вцепилась в подлокотники кресла, заставляя себя оставаться на месте.
Через несколько секунд Сэм вытерла глаза тыльной стороной ладони.
– Простите. Во время этого нападения был убит наш учитель, Карлос Рамирес. Некоторым из нас… ученикам и учителям, все еще трудно справиться с этими воспоминаниями. Иногда бывает тяжело заснуть или оставаться в одной и той же комнате слишком надолго. Гм… Если кому-то из вас это дается с трудом, дайте нам знать, потому что у нас есть групповые встречи, на которых мы говорим об этом, и это очень полезно.
Сэм судорожно вздохнула.
– Во всяком случае, одной из вещей, которыми мы с Фионой после этого занимались, была работа над музыкой, которую мы написали. И мы бы хотели сыграть ее для вас. Первая пьеса называется «Выхода нет».
И они начали играть.
Эбби уже слышала фрагменты этой их новой композиции, когда Сэм репетировала дома. Но она никогда не слышала, как они играют ее вместе. Началась она с барабанного боя – размеренного, как сердцебиение. А потом Сэм присоединилась к нему серией резких нот на электрической скрипке. Ритм ускорился, вступила гитара, и все это слилось в неистовый суматошный шквал. А затем вдруг внезапная пауза, надолго затянувшаяся – слишком надолго: глаза Сэм неподвижно смотрят куда-то в пространство, широко раскрытые и пустые, и лишь глухие удары барабана каждые пару секунд.
Выхода нет…
Эбби смутно уловила, что чувствовала Сэм, когда писала это. Ощущение, будто ты в ловушке, боишься даже пошевелиться, а опасность подстерегает за каждым углом. Сумела представить, через что прошла ее дочь в тот день.
Но на поверхность всплыли и более ранние воспоминания.
О том, как маленькая девочка бежит по коридору, полному дыма. Слыша крики своих родителей и других людей, ставших ей семьей. Потом взрыв, обжигающий укус пламени на шее… Пальцы Эбби машинально потянулись к старому шраму.
Когда все закончилось, все неистово захлопали, и Эбби присоединилась к остальным лишь через пару секунд, слишком ошеломленная, чтобы сразу отреагировать. Она плакала. Лицо Сэм на сцене тоже было мокрым от слез, но губы у нее изогнулись в чем-то похожем на улыбку.
Глава 12
Суббота, 11 июня 2005 года
Моисея постоянно будили кошмары, и он полночи не спал, читая Евангелие от Луки. И вот теперь, когда он стоял на улице, наблюдая, как группа его последователей разрисовывает стены местной церкви, в голове у него начинало глухо пульсировать.
Он пониже надвинул на лоб козырек бейсболки – солнечный свет лишь усиливал головную боль, – уже подумывая вернуться в свой номер в местном мотеле. Но местные должны были его видеть. Как свидетельство крепости их общины, и…
– Мистер Уильямс? Можно предложить вам водички?
Отец Портер присоединился к нему в тени, протягивая бумажный стаканчик. Моисей поблагодарил его и отхлебнул тепловатой воды.
– Просто невероятная работа! – продолжал Портер. – Я все никак не могу поверить, что вам удалось собрать здесь всех этих молодых людей в такую рань, да еще и в выходные. Вы ведь им даже ничего не платите!
– Благотворительность уже сама по себе награда, – мягко ответил Моисей.
Портер рассмеялся.
– Хорошая мысль, хотя я могу хоть целый год проповедовать о благотворительности и никогда не получу такого вот отклика.
Моисей вежливо улыбнулся. Ну конечно же, откуда взяться таким откликам у Портера – с его слабым подбородком, писклявым голосом и занудными пустословными проповедями… Этот человек и понятия не имел, как разговаривать с людьми. Как заставить их по-настоящему слушать.
– Вообще-то я удивлен, увидев вас здесь, на солнце, – продолжал Портер. – Как… как вы себя чувствуете?
Моисей напрягся. Услышал ли он легкий скептицизм в голосе священника? Может, Портер намекал, что все эти разговоры о проблемах с кожей у Моисея – просто враки?
В последние годы, появляясь на публике, он всякий раз надевал бейсболку и большие солнцезащитные очки, чтобы скрыть свое лицо. Старался бывать на улице только вечерами, в темноте. Все это оправдывалось его так называемой особенностью кожи.
Хватило бы всего одного человека, способного засечь сходство между ним и той знаменитой фотографией Моисея Уилкокса, которую всегда показывают в документальных фильмах о массовом убийстве в его секте. И тогда его частые кошмары станут явью. Полиция окружит его, посадит за решетку. И на сей раз не будет ни дыма, ни пламени, за которыми можно будет укрыться.
Но лицо Портера вроде как было полно искреннего сочувствия, а Моисей сомневался, что у этого человека хватило бы ума скрыть свои подозрения, если б таковые у него имелись.
Он прокашлялся.
– Сегодня мне немного получше. И это стоит мелких неудобств. Мне нравится наблюдать за тем, как мои люди проявляют доброту.
Портер улыбнулся и сочувственно кивнул.
– Если я могу что-нибудь сделать для вашей маленькой общины, не стесняйтесь попросить.
«Ты мог бы пригласить своих прихожан на наши семинары… Мог бы намекнуть им о необходимости ежемесячных пожертвований… Мог бы и сам внести свой вклад в наши фонды».
Существовало множество способов, которыми Портер мог помочь их маленькой группе, но Моисей знал, что подобные просьбы сведут на нет всю доброжелательность местных, которую ему удалось завоевать за последние пару месяцев. Пока что не стоит.
– Мы ценим подобное проявление чувств, но в этом нет необходимости, – ответил Моисей.
– Придете завтра в церковь?
– Конечно.
В этом-то весь и смысл… Чтобы Портер мог публично поблагодарить их, а последователи Моисея сумели воспользоваться дружественной атмосферой, чтобы пригласить кого-то из прихожан на следующий семинар.
– Прошу меня простить, – извинился Моисей, приметив приближающуюся Анну, и перешел через улицу, чтобы поговорить с ней наедине.
Эта молодая женщина присоединилась к его группе почти
