— Это землеройки или ондатры, говорю я вам! Они из вредности могут вытворить и не такое! Карьер за одну ночь! Ну, смотрите! — Он опускал прутик в воду и мерил глубину. — Смотрите, какой глубокий! Как же так? Вредные выскочки! Это ведь мы хотели помочь младшим братьям! Мы так долго готовились! Сяпа даже отрепетировал праздничный барабанный «БУМ-БУМ-БУМ». А они нам — вот! А мы… Вот мы им!
Расстроенные кыши окружили Дыся. Прихрамывая, к ним подошел Ась.
— Пошледние дни штояли очень, очень жаркие! Ешли бы не «эти вредные ондатры и жемлеройки», — хитро улыбнулся старый кыш, — головаштики, водяные жуки-пауки и все оштальные жители болота уже бы иждохли: вода должна была вышохнуть еще вчера.
— Ась, — тихо спросил Сяпа, — ты, случайно, не знаешь, кто это постарался?
— Те, кто волновалшя жа жижнь водяных братьев больше, чем мы. Поэтому они, а не мы подошпели вовремя. Мы же три дня потеряли на приготовления. Целых три дня! Теперь давайте продолжим начатое и рашширим котлован.
Пристыженные кыши сбросили яркие жилетки, береты и приступили к работе.
Бибо, работая рядом с Дысем, привязался к нему, как репей:
— Сыщик БЖ, отгадай загадку: «У кого есть шляпа без головы и лапа без гульсии»?
Дысь молчал.
— Держу пари, здесь все дело в Сяпе, — многозначительно сощурился Бибо.
— Разве? — не переставая копать, возразил Дысь. — По-моему, здесь дело в шляпе, под которой нет головы.
— Но в шляпе-то может быть другая часть Сяпы. Раз на холме Сяпа один постоянно ходит в шляпе, то дело в Сяпе. Вернее, в том, на ком шляпа… Так?
— Я вроде так и сказал, — нехотя пробурчал Дысь.
— Тогда почему в загадке говорится, что у Сяпы одна лапа?
— Ну, — отмахнулся Белая Жилетка, — если ты про Сяпу, го другую лапу он мог и поджать.
— Правильно! А почему лапа без гульсии?
— Почему, почему! Гульсии-то его собственные: хочет — наденет, хочет — снимет!
— Вот! Вот!!! Так тебе, Бяконька! — удовлетворенно прицокнул языком Бибо, гордо почесывая ушки и грозя пальчиком воображаемому Бяке. — Что, зазнайка, нелегко провести умнейшего Бибо? Твоя хитрая загадка про Сяпу, у которого шляпа надета не на то, на что надо!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Наш общий предок
За работой.
Чайник не просто посуда.
Великое открытие.
Крысий друг.
Бяка сидел в мастерской на высоком табурете и с нежностью разглядывал свое очередное детище — большой глиняный чайник, гордо стоящий на гончарном столике. В углу мастерской стояла круглая корзина. В ней посапывал выросший до огромных размеров Кроха.
Как всегда во время работы, у Бяки было прекрасное настроение. Налюбовавшись вдоволь чайником, он слез с табурета, подошел к рабочему столику и пробормотал:
— И что это у нас здесь, Кроха? Здесь у нас нос, клюв по-вашему. — Бяка поправил у чайника носик. — А где нос, там и рот.
Бяка скатал две глиняные колбаски и прилепил их к чайнику. Чайник ответил Бяке ехидной улыбкой.
— А где рот, там и уши. — Бяка опять что-то добавил к чайнику. — Посмотрим, что у нас на спине… Держалка. И неудобно, и некрасиво. Очень неестественно! Лучше держалки сверху могут быть только… четыре лапы снизу.
И чайник уверенно встал на четыре лапы. Бяка отошел подальше, критически взглянул на свое новое произведение и очень удивился.
— Да-а-а! Вот оно как в жизни бывает, — пробормотал он. — Я хотел слепить чайник. И это в самом деле был чайник. Почему же теперь это вовсе не чайник? Ну совершенно не похож. Ничуточки. Тогда что же это? — Бяка дважды обошел стол, ущипнул себя за нос, подергал за усы и радостно вскричал: — Ой, да это же выхухоль! Носик-хоботок, хвостик, лапки. Все как положено. Точно! Выхухоль! Сытая и упитанная. С ручкой на попке.
Бяка с подозрением взглянул на полочку, куда сегодня поставил уже четыре готовых чайника. Ты подумай! Там разместились вовсе не чайники, а кабанчик, росомаха, муравьед, а теперь еще и выхухоль. Тут Бяку осенило. Эврика!
Загадка многих поколений кышей оказалась Большому Кышу по плечу. Все хотят знать, откуда взялись звери, птицы, рыбы. Кыши спрашивают друг друга: от кого мы произошли? Но догадался об этом один Бяка! Он один знает от кого! Все живые существа на Земле, и кыши тоже, произошли от… Конечно же от чайников! Чайник — наш общий предок! Поэтому кыши так любят чай, а чайник так легко превращается в разных зверюшек.
Вот так буднично и незаметно совершаются великие открытия. Кто бы мог предположить, что хмурый кыш-одиночка до такого додумается? Первый раз в жизни Бяка испытал жгучее желание поделиться с кем-то своим открытием. Он даже бросился к двери и распахнул ее, чтобы бежать, рассказать другим кышам про это…
И тут на него с грохотом упал Люля, подглядывавший за Бякой снаружи в узенькую щелочку.
— Шел мимо, — ничуть не смутившись, соврал Люля. — Дай, думаю, к Бяке загляну, свистну на поляну шишки погонять. Там все наши собрались. Погодка отличная!
— Я занят, — нахмурился Бяка, — у меня сегодня гости.
— Гости? У тебя? — Люля хитро скосил глаза и цепко оглядел комнату. — Какие такие гости? Отродясь к тебе никто не ходил.
«Опять у него полно новой посуды. Откуда только берет?» — завистливо подумал он, заглядывая хозяину через плечо.
Из угла приковылял заспанный Кроха.
— Кар-р! — зарычал он на Люлю и начал сердито чесать клюв когтем. Кроха Люлю не любил. Люля Кроху побаивался.
— Так кого же ты ждешь в гости? Может, эту странную Утику? — хихикнул навязчивый гость.
— Странная Утика дружит со странным Сяпой, а к нормальному Бяке придет нормальная ондатра, — сдержанно ответил Бяка.
— Так ты — крысий друг? Дружок этой толстомордой лохматой зверюги? — выпучил глаза Люля и весело захрюкал.
Бяка подождал, пока Люля успокоится, а потом тихо сказал:
— Во-первых, ондатра не крыса, а водяной грызун. Во-вторых, ондатра — мой хороший друг в отличие от тебя, пакостника и сплетника. А в-третьих, если ты захочешь когда-нибудь еще посмеяться над моими друзьями, то я посажу тебя в заросли зрелого бальзамина. И он заплюет тебя семенами. И нос твой покраснеет от их щелчков. И тогда уже над тобой будут смеяться все остальные. И ондатра тоже.
— Ну ты чего, ты чего? — испугался Люля и сбежал с крылечка, бормоча на ходу: — Не хочешь шишки гонять, так и скажи.
Добежав до зарослей вереска, он отдышался в безопасности и погрозил «Теплому Местечку» кулаком: «Подожди, Бяка. Я еще открою всем глаза на твои делишки», но, заслышав Крохино карканье, прижал уши и поспешил в сторону леса.
К концу дня Бяка успел вылепить еще один чайник — чайник-енот. Он подозвал своего большого полосатохвостого друга, и тот сунулся глазом в открытое окно.
— Это ты, Енот. Узнаешь?
Мохнатый зверь глянул на чайник, потом на Бяку. сунул в окно язык и преданно обмусолил хозяина. Он любил, когда Бяка разговаривал с ним об искусстве.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Прощай Кроха!
Люлины проделки.
Хороший зверь ондатра.
Люля подскалъзывается на Нукасе.
Кроха покидает «Теплое Местечко».
На тропинке, ведущей к кривой сосне, Люля чуть не наткнулся на Ася. Проныра юркнул за брусничный куст, и Ась его не заметил. Линялый колпак старого кыша замелькал в вересковом поле, двигаясь в направлении «Теплого Местечка». Он дразнил и манил за собой Люлю. Тот не смог справиться с любопытством и стал красться вслед за Асем. «И что это, интересно, у него в кошелке? — думал Люля. — Наверное, много всякого разного. Вон какая кошелка большая».
Ась тем временем добрел до Бякиной хижинки, поставил кошелку на крыльцо, заправил в нос щепотку молотого дикого перчика, прочихался и только тогда постучал в дверь.
— Творишь? — вместо приветствия спросил он хозяина.
Бяка набычился и молчал. Ась вошел, огляделся и увидел на столе приготовленный для работы ком свежей глины. Он вопросительно взглянул на понурого скульптора.
— На днях приплыла ко мне в гости ондатра, — помявшись, объяснил Бяка, — она шла сложным курсом по ручью против течения. Славный зверь, семейный. Три выводка за лето. Настоящая мать. Я хотел вылепить ондатру, вот только… не всегда она ест траву. Однажды, сам видел, поймала рыбешку и слопала. Если бы только куснула — ладно. У кого плохого настроения не бывает? Но она ж ее целиком — зубом, зубом. Разве может один хороший зверь есть другого хорошего зверя?
— О-хо-хо, — крякнул Ась, — и из-за этого ты такой сердитый сегодня?
— Да, — тихо сказал Бяка.
— Знаешь, Бяка, ондатра — хороший зверь и ешт только больную рыбу. Она поступает хорошо, следуя обычаям леса, как написано в Книге Мудрошти. Больная рыба быштро издыхает и начинает гнить. Благодаря ондатре гниль не заражает воду.
