ними можно делать все.
Последовал легкий намек на известный всем жест, и Рэй вежливо засмеялся в ответ на скабрезную шутку. Вчера, как сообщил шеф, они потеряли еще двоих агентов, одного пустякового, но второго — очень обидного, пролезшего далеко и приложившего руку к быстрой карьере Рэя.
«Будь осторожен, — предупредил его шеф. — Присмотрись, помолчи. Я не могу приказать тебе не писать кое-чего в отчетах в центр, но на твоем месте я бы потянул время».
Еще один добрый самаритянин, искренне болевший за свое дело. Рэй незаметно сплюнул в сторону газона.
«В конце концов, не его вина, что в Отделе такой бардак, а их далекие командиры тратят больше времени на выяснение личных отношений и создание видимости работы из макулатуры отчетов и их анализов, чем…».
«Макулатуры? Умные люди многое могут узнать из этого мусора», — внутренний голос снова был прав.
Рэй бы не поручился, что новый уникальный метод Атона не состоял в том, что он не нанял уборщика или какого-нибудь архивиста читать такие вот залежи из бумаг местного сектора ОТК. А что, вполне могло быть. Невзрачные отчеты с цифрами, за которыми не стояло ни толики правды все же давали знающему человеку главное — потоки денег, людей, имена, даты. Но Рэя волновал другой вопрос: Гарди.
«Ему ты будешь говорить о нужных тебе маршрутах…».
Зачем? Рэй не мог этого понять, пока спустя пару дней один из его коллег по цеху не сжалился и не раскрыл ему суть дела.
— Мучаешься? Босс любит напускать туман. Не волнуйся. Это не проверка. Просто у парня невероятное чутье на опасность. Сам увидишь. Он чует маршрут, как собака. Может даже предсказать почти до часа, сколько тот будет существовать. Представляешь? Мне бы такого племянника, я бы не так развернулся.
— Племянника?
Но собеседник не пожелал продолжать разговор. ОНИ, непосредственные помощники и компаньоны Атона, по-другому Рэй их не называл, хотя никто и не обольщался насчет равенства прав, — все люди неглупые, в своем роде одаренные и точно смекалистые и удивительно тонко чувствующие атмосферу, собранные вместе под одним властным крылом, вообще не отличались разговорчивостью, хотя иные из них шутили и сыпали прибаутками не останавливаясь. На одно мгновение Рэй даже позавидовал, что у него нет таких коллег.
— Нравиться у нас? Наслаждайся, пока можешь, — заметил его энтузиазм Гарди. — Но будь осторожен. Здесь везде вежливость змей. Милые и добродушные, потому что из банки нельзя выбраться, но стоит открыть крышку для одного — и я бы не поручился за исход.
— Что с маршрутами? — удержался от ответного комментария Рэй.
— 73-й можете использовать еще пару раз, хотя я бы не рисковал по-крупному. Сейчас я приглядываю обходной путь, но там надо продумать еще пару мелочей, еще есть двое новых полицейских. Лучше будет их обойти, но Атон посмотрит. В остальном пока все по-прежнему.
— Как ты это делаешь? Имею в виду маршрут? — как бы невзначай поинтересовался Рэй. И получил бешено пристальный взгляд в ответ.
— А ты?
— Что именно? — опешил Рэй. — Не понял?
Он не на шутку испугался, хребтом почувствовав опасность.
— Расслабься. Я ничего такого не имел в виду.
А ведь он чуть было не попался. Рэй корил себя за то, что без предварительной подготовки полез к этому парню. Возраст того, как оказалось, по меркам этого мира был нешуточный. По слухам, Гарди даже успел уйти из бизнеса дяди и зачем-то вернуться.
— Чего так? — как-то на перекуре между маршрутами спросил его Рэй.
— Родственные связи потянули, — невесело пошутил Гарди и развел руками. — Просто я ничего не умею другого. Надо же как-то зарабатывать. А так хотя бы минимальный вред, даже какая-то польза парням. Они, знаешь, неплохие люди. Им тоже надо кормить семьи, у них есть дети, жизнь, вообще все как-то так, просто.
Это был его единственный откровенный разговор с Гарди за все время их совместной работы.
— Значит так, обо мне много будут болтать, так что я скажу сам, — так начал этот паренек, и тем самым сразу понравился Рэю. Ему даже пришлось заставлять себя прислушиваться к тексту, так гладко лилась речь. Лишь позже, оставшись один на один с минувшим днем и своими мыслями, Рэй понял, что Гарди предупреждал его, но вот о чем? О том, что относительно него есть подозрения? Тогда зачем было предлагать ему курировать маршрут? Проверка? Или это общий принцип работы с новичками? Обычно так и бывает. Кто-то один вводит в курс дела новенького, но выбранный способ был уж больно оригинален.
— Вот так-то. Так что я единственный уцелевший родственник. Не считая моей матери, но ее дядя всегда любил, да и далеко она теперь, вне его досягаемости.
— Умерла?
— Нет. В сумасшедшем доме. Как раз. Мы же здесь все немного того. Но ты запомни главное: он никого не жалеет. Для него «деловые» принципы — это святое, тем и продержался так долго. Жестокий черт, но последовательный. Что-что, а уважения ему не занимать.
«Как в сказке или дешевом фильме», — подумал тогда Рэй, и ошибся. Сюжеты выдуманных историй в его профессии часто выглядели лишь как слепое подобие реальность.
«Опять врешь? — поймал себя на мысли Гарди. — Сумасшедший дом? Зачем?»
«Привычка. Но ведь сработало».
«Поживем-увидим».
«Чего там смотреть, нужное настроение я ему создал. Теперь покатится по рельсам, как по маслу. Некуда ему сворачивать. Все стороны — наши».
Он с силой сжал кулаки, подавив жесткий смех. Праздновать он будет, когда все будет сделано.
Одиннадцатое
— Будем знакомы, меня зовут Том. Я вижу, вы тоже ждете? Не хотите выпить? В этом доме потрясающий подбор напитков.
Что бы кто ни говорил, Тому нравилась новая жизнь. Власть над людьми и их судьбами при внешней отстраненности и полном неучастии в чем-то более конкретном, чем слова, обольщала. Все, что от него требовалось, — внимательно слушать людей, иногда выводить их на разговоры, и делать вероятностные предположения, дискуссионные по своему характеру, а потому ни к чему его лично не обязывающие. Так сказать, выносить экспертное мнение. Это он умел делать отлично, почти автоматически, находя в такой осведомленности о чужой жизни приятный осадок: чужие страдания лучше всего помогали отвлечься от своих, забыть то, что не стоило вспоминать, — безотказное средство, оно срабатывало. Более того, работа у Атона нравилась Тому даже больше, чем его собственная профессиональная деятельность. Ведь здесь был драйв, и необходимость угадывать черты характера, привычки, дающие возможность прогнозировать поведение, и никого не интересовало, как складывались эти непростые мозаики судеб, какие методы он использовал,
