-«Двенадцать, час, два – четверо!» Это прямо передо мной и до тридцати градусов вправо.
Нажимая спуск, я думала – как можно в кого-то попасть, если… И в этот миг ясно почуяла мысль кого-то из тех, в серой толпе. Ствол чуть двинулся, сам собой.
Частые вспышки, гром выстрелов! Тяжёлый автомат забился в руках, как живое существо. Я боялась не удержать его, но кажется, вела стволом куда надо, следуя подсказкам крысы.
Тишина наступила внезапно.
Щекотало в носу – тоннель наполнился кислым запахом сгоревших химикалий. Перед глазами плыли красные круги, в ушах билось эхо выстрелов. Мы все целы, отлично…
Двинулись вперёд, осторожно переступая через трупы зверей. Спине так холодно – а вдруг, какая недобитая тварь? Миновав кучи окровавленного мяса, ускорили шаг. Нужно уйти как можно дальше, как можно скорее. Меня всю трясло, зубы громко стучали, я боялась – услышат.
Хорошо, в этом месте хоть ровный пол. Попав в подземку впервые, я вообще с трудом могла передвигаться по деревянным cross-beam[38], скреплявшим железные балки пути. Частота моего шага не совпадала с расстоянием между этими штуками, в темноте нога то и дело срывалась, ходьба превращалась в мучение. А тут участок тип-топ – неровности занесло намытой за десятилетия почвой, они вовсе не чувствовались под подошвами.
Ритмичные движения, тяжесть груза – всё это вскоре сбросило нервное напряжение. Но не прошло и десяти минут, как Лариса опять почуяла стаю. Нас догоняли.
Обернувшись, до боли в глазах всматривалась в вечную ночь, пока не догадалась смежить веки. Так легче. Расширяя незримую сферу мыслеслуха, почувствовала на самой границе, вдалеке, безмолвный шелест и шипение злобы.
Диксон приготовилась к стрельбе, я поймала себя на желании зажать ладонями уши. Нет, нужно привыкать… Всего три оглушительных выстрела – и у врага потери.
Теперь крысы рвали кого-то на части, пожирая то ли труп, то ли раненого, а мы торопливо увеличивали расстояние в надежде оторваться от преследователей.
Всего четыреста с лишним шагов, и нас снова настигли. Всё повторилось. Я и думать боялась, что было б, вздумай они бросаться всей стаей, как в первый раз.
Дик отбила четыре атаки, а потом они, вроде, образумились. Семьсот, восемьсот, тысячу шагов – Лариска молчала.
-«Не споткнитесь, прямо между рельсами куча костей!» Я вздрогнула, ожидая услышать пугающее «Шесть часов – много».
Кости на рельсах. Подруга зажужжала лайтером – первое, что я увидела, были остатки клетчатого комбинезона. Изгнанный!
Теперь уж и не поймёшь, отчего погиб – трекер взорвался, или загрызли крысы.
Подруга спросила Лариску, нет ли чего металлического среди останков. Откуда… Голыми руками таун-человек неспособен справиться с сэвэдж, а палачи не выдают оружия обречённым.
По крайней мере этот Джон (или Джейн?) Доу оказался достаточно смел, чтобы уйти в подземелье и не доставить садистам радости наблюдать за собственной кончиной через сателлит.
Однако, крыса что-то нашла в костях… Слабый лучик света выхватил сияющую звезду, великолепный чистый кристалл. Как под руку что толкнуло – «возьми его». Живое тепло, маленькое одинокое чудо! Не место ему в безнадёжном подземелье.
Кристалл тёплый на ощупь, градусов сто сорок[39]. И какой-то упругий весь, явно не камень. Но что? В нём долговечный источник энергии, стало быть, вещь из тауна. Но как изгнанному удалось его унести? Как вообще нагой человек может что-то спрятать?
Мы постепенно приближались к выходу, я ловила себя на желании ускорить шаг, несмотря на усталость. Под ногами всё чаще слышался плеск, из стен слева и справа журчали стекающие струи. Вода пробила пути сквозь источенные временем стены.
Пришлось снимать новую обувь. Других бутс нет, и неизвестно, будут ли вообще когда-нибудь. Дальше пошли по сплошному потоку, а вскоре – непосредственно в нём. Ботинки отяжелели, разбухли. Вот за нашими спинами что-то рухнуло – завалит?!
Волна настигла, толкнула в ноги, я покачнулась. Уровень поднялся мгновенно, обувь залило, штаны промокли до колен, выше – до середины бёдер! Спасая мешок, подняла его на плечо и уже едва брела вслед за Диксон, толкая коленями неподатливую воду.
Подруге ещё тяжелее, вдобавок ко всему грузу она взяла на руки крысу, иначе той пришлось бы плыть. Лариса решила не возвращаться к своим, которые стали чужими, предпочла общество людей.
-«Свой среди чужих, чужой среди своих – ситуация знакомая», – подумала Дик. –«Если белая ворона не захватит верховную власть, стая неизбежно изгонит её. Ксенофобия…»
Далеко впереди мелькнуло крошечное пятнышко света, и с каждым шагом вода начала отступать. Тоннель поднимался на поверхность. А нам не удастся выйти так просто – опасно.
Неутомимая подруга обследовала все служебные помещения, каждый отходивший от тоннеля коридорчик, а я уже просто валилась с ног. Ладно, хоть шли теперь по сухому, мешок можно было просто нести в руках.
Перед входом в очередной закуток я останавливалась, опускала на пол груз и приваливалась к стенке. Небольшая передышка пока Диксон выясняла, можно ли отсюда выбраться наверх. Приходя в себя после «водяного похода», я постепенно восстановила способность соображать. Сразу подумалось: «Вот, я-то отдыхаю, а она продолжает таскать целую тонну груза, да ещё по тесным захламлённым коридорам!»
Тут не было постоянного движения воздуха, как в тоннеле, и я почувствовала исходящий от тела запах. В тауне физические нагрузки не имели подобных последствий – в любом спорткомплексе после тренировки душ или бассейн, по выбору. Здесь же можно было искупаться разве что в грязном потоке. И фена потом не будет…
-«Я нашла колодец!» – в сознание проникла радостная мысль Дик.
Лазать по скобам нужно с обеими свободными руками, и я было собралась надеть на плечи мешок, но подруга не позволила:
-«Всё равно за раз не поднимемся, нужен пустой мешок для Лариски».
Она отправилась в первый рейс наверх, а мы с крысой остались на дне колодца.
-«Тоже не знаешь, что за предмет мы нашли?» Одной из главных черт характера Лариски было, несомненно, любопытство.
-«Таких не видела ни разу… Может, игрушка правителей»
-«Это кто такие?»
-«Высшая из каст. Таун-люди бывают трёх разных каст, рождаются с определённой кастовой принадлежностью, с ней же и умирают, когда приходит срок».
Я попыталась пальцами отлепить от бёдёр мокрые брюки – какое там… Но это ощущение было мелочью по сравнению с тем, что переживали несчастные ступни, вымачиваясь в ботинках. Это напомнило пытки. Только тогда я была обездвижена и не знала, сколько часов придётся терпеть. Сейчас же надеялась – вот поднимемся наверх, и можно будет раздеться.
-«Про касты мне тоже интересно, послушаю с удовольствием», – передала Диксон. Она уже выбралась на поверхность. –«В наше время общество было более лживым. Классовая система, похожая на нынешние касты, маскировалась лозунгами о свободе выбора. Каждый, мол, волен выбирать, богатым ему быть, или нищим».
-«Пропаганда…»
-«Пропаганда», – эхом откликнулась Дик.
-«Пропаганда – это что такое?» Мы обе уже ждали этого вопроса, и безмолвно рассмеялись.
-«Пропаганда – попытка правящих при помощи лжи заставить народ поступать так, как выгодно только им». Я позавидовала умению подруги мгновенно сочинять формулировки.
-«Да, лгать мы не умеем», – призналась Лариска.
-«Научитесь», – невесело пообещала Диксон. –«Это мир лжи, здесь невозможно иначе… Вот, разве что у пришельцев с враньём дело обстоит иначе»
Интересно, оказывается, в старом языке было специальное слово, обозначавшее стрейнджеров! А самих стрейнджеров не было – парадокс… Подруга спросила:
-«Ты видела живьём хотя бы одного?»
-«По видео. Но это всё равно что не видеть вовсе. Реальную съемку невозможно отличить от моделирования».
-«И всё же – какими их показывали?»
-«Хуже горилл…»
Память подсунула страшную картинку из прошлого – в виртуальной реальности следователь несколько раз заставлял меня совокупляться со стрейнджерами. Сначала с одним, потом с двумя и тремя одновременно. А потом, уже в реале, бесконечное количество раз принуждал смотреть эти видеозаписи, пока мне не начало казаться, что всё это было на самом деле.
-«Мерзость – свет не видывал. Нечто вроде полуразложившегося трупа, запах соответствующий. Зелёная кожа вся в пятнах, тела асимметричны, голова неправильной формы, рот на боку, шерсть торчит из ушей и носа».
-«Жанр фильма ужасов у вас сохранился?»
-«Конечно. Только в фильмах страшилища всегда играют за плохих парней, а стрейнджеры, наоборот – спасители человечества, им всеобщий почёт и уважение».
Дик спрыгнула со ступенек, шагнула ко мне, обняла:
