от ран и уже Властелины. Пора обласкать заботой влившихся в семью, глава.
Я лишь поджал губы. Здесь мне нечего возразить, особенно по отношению к Дарае. Поэтому я кивнул и сказал:
— Я услышал.
Советнику Бахару этого оказалось мало.
— Услышали, глава, и…
Пришлось давать ответ:
— Сегодня уже поздно. Завтра ближе к полуночи вместо Дараи пусть подходят… — теперь замолчал я, решая насчёт числа, а затем предложил, — четверо самых пострадавших. Я погляжу их и определюсь с лечением.
Советник Бахар покачал головой:
— Не лучшее решение, глава. Принимать нужно не самых пострадавших. Во всяком случае не всех. Их лечение займёт слишком много времени и потребует слишком много ваших сил. Я бы посоветовал поступить по-другому. Примите одного, чьи раны считаются безнадёжными, и трёх из числа тех, чьё лечение закроет самое большое число говорливых ртов, причём сосредоточьтесь именно на последних трёх. Их быстрое излечение необходимо семье Сломанного Клинка.
Зазудела бровь, и я скривился, потерпел три вдоха, а затем сдался и яростно потёр её.
Большое число? Говорливых? Необходимо?
Нет, в прошлые дни Седой уже пару раз намекал, что радость от встречи с магистром, от обретения надежды и прочего-прочего потихоньку угасает, и в семье начали появляться некоторые проблемы. Совместные тренировки с бывшими орденцами, открытые совещания и прочее, в чём я участвовал, вроде как, должны были поддерживать уверенность в новых членах семьи о правильности выбранного пути.
Но, оказывается, этого недостаточно.
Седой сказал:
— Молодой глава, ты пообещал вылечить их за год, — под моим взглядом он поперхнулся и поправился, — Я обещал от твоего имени, молодой глава.
Я напомнил:
— И речь шла буквально о десятке тех, кого ты приведёшь, никак не о сотне.
— Столько и не нужно лечить. Если у молодёжи и есть травмы, то они подождут до тех времён, когда мы твёрдо встанем на ноги. Властелины — нужно заняться их лечением, затем, если останется время, то пиковые Предводители.
— И сколько это человек выходит? Три десятка, если не трогать самых молодых?
— Можно и лечение Цалиша отложить. У тебя на него уходит большая часть времени и сил.
Я оставил в покое бровь, качнул головой:
— Вот уж нет. Зеленорукий, по сути, моё Возвышение. Я, вообще, хочу поговорить с ним и взять его с собой за Ключом, чтобы не терять времени.
Седой скривился:
— Куда ты торопишься?
Прежде чем я успел ответить, своё мнение добавил и советник:
— Глава, я поддержу Аранви. Вы очень торопитесь. Это тоже вызывает беспокойство у старейшин. Они, да и мы с Аранви переживаем, что вы можете навредить себе столь упорным Возвышением. Как бы вы ни уверяли, что это безопасно и вы следите за травмами меридианов, заливать себя стихией до предела очень жёсткий и грубый метод. Вы не убедите меня, что он лучше и безопасней, чем зелья Возвышения или эссенции Стихии, у которых есть множество неприятных побочных эффектов.
— Я не захожу слишком далеко и действую разумно.
— При всём моём уважении к вам, пока это только ваше мнение, глава. Я тоже беспокоюсь об этом не меньше старейшин. Пока что мне удалось немного успокоить их. Один из братьев, отвечающих за архив, утверждает, что встречал что-то подобное.
— Отличная новость, ищите, я с радостью почитаю эти записи.
— Мы ищем, глава, но сейчас я попросил бы отложить подобный способ Возвышения…
— Даже не подумаю, — отрезал я. — Глава всё же я, я лучший лекарь в семье, это моё тело и моё Возвышение и решать мне.
— Глава…
Я перебил советника Бахара:
— Довольно. Я не собираюсь пять лет сидеть на этапе Предводителя. Я вас услышал по вопросу лечения, советник, освободил места, но Зеленорукий не обсуждается. За Ключом я собираюсь уйти как можно более сильным.
Седой и советник переглянулись, но я не услышал ни единой мысли, которой бы они обменялись. Давно знают друг друга, понимают без слов.
Добавил:
— Лучше составьте списки всех моих людей, которых нужно осмотреть, расставьте их по тяжести ран и этой вашей полезности для слухов в семье, — подумав, добавил. — А лучше давайте я проверю вообще всех идущих семьи.
Бахар уточнил:
— Вообще всех? Включая внешнюю часть семьи?
Седой поморщился. Он был против того, чтобы использовать этот термин, но по-другому не получалось. У меня были орденцы и все остальные. Те, кто знал о моих тайнах магистра и те, кто даже не догадывался о них. И нужно было в разговоре их как-то делить. Так и появилась внутренняя часть семьи и внешняя. Почти как внешние ученики, которые лишь надеются влиться в Орден или семью. У нас они, вроде как, уже часть семьи, но не совсем, особенно если речь о наёмниках, которые пока просто получают деньги у богатого выскочки за плёвую работу и, возможно, сбегут, едва к нам заявится Повелитель.
Раньше, чем я успел кивнуть, Седой буркнул:
— Обойдутся. Да и не успеем. Мы развернём ловушки и формации за десять дней. Это я взял с запасом. Даже если не лечить четырёх в день, а просто осматривать десять человек, то не успеешь, молодой глава. А ведь ещё и тренировки и прочее.
— Разумные слова, глава, — кивнул Бахар, с таким видом, словно едва удерживался от того, чтобы не закрыть глаза от усталости. — Давайте остановимся на первоначальном плане успокоения внутренней части семьи. Три и один. Надеюсь, вы не будете возражать отложить осмотр прочих на будущее? Как по мне, им хватит сейчас внимания и простого лекаря, а не главы семьи.
Я усмехнулся и сам ужалил в ответ:
— Давно хотел спросить. Неужто в услужении Кунг вы были так бедны, что вам не хватало денег на зелья Древних, чтобы, если уж не помочь с ранами, так хоть вернуть комтурам сожжённые годы?
Оба они помрачнели, Бахар потерял сонный вид, а Седой так и вовсе выругался. Я лишь недоумённо поднял брови. Хотел чуть осадить советника Бахара, но, похоже, попал в какое-то больное место. Неужто и впрямь Кунг отнимали у них всю добычу с Поля Битвы и заставляли прокладывать путь к Ключу бесплатно, лишь обещаниями?
— Дарагал, — процедил Седой. — Он причина того, что тебе кажется странным, он был первым, кто сжёг свою жизнь в одной из ловушек. Следом он отказался расходовать деньги Ордена на покупку Слёз для него. Сказал, что его потенциал
