Я бы сказала, что у нас есть час до того, как мама начнет предлагать остаться дома, чтобы избежать плохих дорог. А если с Дирком и правда все сложно, скорее, даже не час, а тридцать минут.
Она сдвигается на пару сантиметров со своего кресла, когда суматоха на кухне усиливается — возможно, пытается решить: помочь им или оставить их одних, чтобы они вышли из ситуации с достоинством.
— Мам, они нас позовут, если понадобится, — говорит Питер.
Она снова садится нормально.
До нас доносится запах подгорелого мяса вместе с дымным туманом, делающим безликую мебель нечеткой.
Может, просто закажем что-нибудь вегетарианское из «Claire's»? Это рядом, добавляю я под аккомпанемент своего урчащего желудка.
— Дирк на палеодиете, — рассеянно говорит мама.
Я закатываю глаза, глядя на Питера. Она встает и идет по направлению к кухне.
— Дирк? Тебе помочь?
— Нет! Все отлично! — кричит он с фальшивым оживлением, безуспешно скрывая свое бешенство. — Сейчас Холли принесет закуски!
— А как насчет «Naples»? Пицца — это палео-еда? — спрашиваю я, прекрасно зная, что нет.
Мама не обращает на меня внимания.
— Ладно, Дирк, просто держи нас в курсе.
Мы сидим в гостиной больше десять минут, доедая последние оставшиеся, уже скукоженные сосиски в тесте, которые, если подумать, вряд ли относятся к палео-еде. Входит Холли с усталым видом и несет тарелку хуммуса и моркови. Я поднимаю брови, а она просто качает головой и снова скрывается на кухне.
Когда нас, наконец, зовут к столу, наши тарелки уже полны еды. Я вижу, в каких местах Дирк обрезал подгоревшие края мяса. Хотя стоит отдать ему должное — он спас этот ужин. Все выглядит довольно неплохо. Мы с Питером набрасываемся на еду, словно заморенные голодом. Потому что мы такие и есть.
— Итак, Роуз, — весело говорит Дирк, словно последних двадцати минут и не было, — я слышал, у тебя скоро большой концерт?}
— Концерт? — спрашиваю я, притворяясь растерянной, но точно зная, что он имеет в виду.
— Выступление, пап. Роуз, Стеф и Анджело играют на фестивале в День Святого Валентина, — объясняет Холли.
— Это большое дело! — слишком громко восклицает он. Здесь явно что-то не то. — Готова?
— Ужин очень хороший, Дирк, — говорю я, не желая обсуждать с ним или с кем-либо еще то, что я так и не практикуюсь и понятия не имею, почему, и что Энджело, похоже, убьет меня еще до выступления.
— Да? Я так рад, — говорит он, лучезарно улыбаясь маме, которая не отводит глаз от тарелки.
Мы с Питером обмениваемся озадаченными взглядами.
Общение сегодня абсолютно неестественное: большая часть разговоров состоит из заверений Дирка с частотой раз в три минуты в том, что еда получилась вкусная, пока мы не переходим к десерту. Я в очередной раз задумываюсь, почему Кал, Трейси и Джейми не приглашены. Дирк четко охарактеризовал этот ужин, как «просто семейный», хотя технически я для него такая же «семья», как Кэл. В этот момент Дирк поднимает свой бокал, и мои нехорошие подозрения подтверждаются.
— Я бы хотел сказать тост, — мы все поднимаем бокалы для шампанского, в которые он НИИЛ газированный сидр. На следующей неделе я возвращаюсь в Лос-Анджелес, и должен признать, что не рад этому. Тяжело там жить без моей семьи. И поэтому…
Холли пристально смотрит на отца, широко открыв глаза от удивления. Мама похожа на олененка, напуганного ярким светом фар, а значит, она знает, что будет дальше. Она слегка качает головой — пытается попросить Дирка остановиться, сказать, что она не хочет, чтобы он это говорил.
— Прости, милая, я решил рискнуть, — извиняется он со своей фирменной улыбкой, за которую ему платят миллионы, а они, видимо, помогали ему выходить из всех неприятных ситуаций.
Приятно видеть, как его улыбка не действует на маму, которая зло бросает свою салфетку. Питер пинает меня под столом. Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы понять, о чем он думает.
«Пожалуйста», — думаю я. — «Пожалуиста, не сейчас».
— Перейду сразу к делу. Мы с Кэтлин говорили о переезде всей семьи в Лос-Анджелес в июне, когда закончится школа.
Не то, чего я ожидала, но такое же плохое. А может, и хуже.
Все, включая Питера, смотрят на меня. Интересно, может они услышали мою мысль: «Каким образом этот парень вписывается в переезд моей семьи?» возможно, они смотрят на меня, потому что мне есть, что терять. Питер уже живет в Бостоне, и ему не важно, где у него будет «дом» — в Юнион или Лос-Анджелесе. Холли раньше жила в Лос-Анджелесе, и у нее полно друзей, которые ждут ее возвращения. А мама, ну, будет с Дирком. Но для меня… вся моя жизнь сейчас в Юнион, хорошо это или плохо.
Джейми — это Юнион.
Шестеренки у меня в голове перестают двигаться.
Ты серьезно просишь меня переехать перед выпускным классом?
Мне хочется, чтобы мама сказала: «Нет, конечно, нет, безумная идея». Но она просто смотрит на Дирка, подняв брови, словно говорит: «Это твое решение, дружок».
Вдруг начинает играть песня Beatles «1 Ат the Walrus». Это телефон Дирка, крутящийся от вибрации на сверкающем буфете, в котором слишком ярко отражается верхнее освещение. Конечно, Дирк из тех людей, который ставят телефон на звонок и вибрацию одновременно. Он поднимается, выключает звук, не глядя на экран, и возвращается за стол.
Когда он понимает, что не дождется от мамы помощи с моим вопросом, он поворачивается ко мне.
— Роуз, я знаю, что это не идеальный вариант, но да, я прошу тебя над ним подумать. Я не хочу проводить еще один год без твоей мамы. Холли или тебя.
Было бы так просто отмахнуться от его слов, как от полного бреда, но я знаю, что Дирк обо мне заботится. Не так, как о маме или Холли, но заботится.
Тем не менее, я не собираюсь идти в последний класс в Лос Анджелесе. Ни за что.
Я поворачиваюсь к маме и обращаюсь к ней настолько прямо, что на этот раз она не сможет уити от ответа:
— Мам, ты уже планировала переезд после того, как я закончу следующий класс?
Мама отпивает немного своего напитка, чтобы выиграть время — могу поспорить, ей бы сейчас хотелось чего-нибудь покрепче яблочного сидра.
— Я рассматриваю такой вариант. В зависимости от того, как пойдут дела в следующие полтора года, многозначительно добавляет она с таким взглядом на Дирка, как будто он недавно сделал что-то, чего не должен был делать.
Допустим, рассказал ее детям об этом Плане без ее разрешения.
Я просто подумал, что после событий последних двух с половиной лет твоей маме нужна смена декораций, — говорит мне Дирк. — А может и тебе тоже?
Телефон Дирка коротко вибрирует, возможно, оповещая о получении голосового сообщения. Он благоразумно не обращает внимания.
