Если не считать Карли, которая ждет своего мужчину в баре, мы все сидим в гримерке, где тусуются группы перед выходом на сцену. Джейми сидит рядом с моей мамой, составляя ей компанию. Она немного не в себе последние несколько недель, после того, как видео попало в телешоу с новостями о звездах и стало сенсацией однодневкой. Заявление Дирка было неплохим, похоже, его агент знает, что делает, даже если она и не против использования детей для смягчения отношений с прессой. Он сделал его кратким и попросил уважать частную жизнь его «девушки и ее детей, которые все еще приходят в себя после потери любимого до глубины души человека и которые не должны заново переживать свою потерю из-за демонстрации этого видео».
Я надеялась, что он по полной отчитает Габриэля Ортиза, но он повел себя благородно, и это, возможно, было правильным ходом. Тем же вечером случился скандал с какой-то другой знаменитостью, и мы довольно быстро вылетели из новостей. А может и там есть достойные люди, которые решили оставить нас в покое. Как бы то ни было, мы с мамой УПТИ в добровольную изоляцию от новостей — она даже отказалась от доставки местной газеты — и это помогло. В течение нескольких дней народ в школе вел себя странно, а учителя «понимающе» мне улыбались, но я просто не обращала на все это внимания.
Снова украдкой смотрю на маму и Джейми — мне нравится, что он о ней заботится — а потом выхожу из гримерки, чтобы посмотреть из-за сцены на публику. С потолка свисают неровные черные сердца на толстой серебристой проволоке, которой несколько раз обмотаны их серединки. Публика выглядит довольно симпатично, но мне интересно, захотят ли они смотреть на группу с шестнадцатилетней солисткой.
Наверно, это не имеет значения, мы же играем на разогреве, а никто не хочет смотреть на группу на разогреве, если в ней нет твоих знакомых. Сегодня играют еще три группы, и у всех полноценные концерты, а у нас всего три песни. По идее, Энджело должен был взбеситься, но сегодня его это не волнует из-за парня из студии звукозаписи. Этот парень видел группу Энджело на гастролях в прошлом году и посчитал песни Энджело неплохими. Гастроли прошли на редкость отстойно, так бывает, когда солист подписывает контракт со звукозаписывающей компанией и уходит в другую группу. Я не виню солиста, слишком хорошая возможность, чтобы ее упускать, но в присутствии Энджело даже его имя нельзя произносить.
Поэтому сегодня важный вечер для Энджело. Парень из студии звукозаписи хочет посмотреть на группу и на песни — он думает, что мог бы раскрутить Энджело, как автора песен. Энджело лучше бы подписал контракт на всю группу, но согласится на все, чего сможет добиться.
В гримерке он выводит меня из себя:
— Свитер, почему ты в джинсах без дырок? И какого хрена происходит с твоими синими волосами? Вся краска смылась и, блин… Я думал, ты ярче их покрасишь для сегодняшнего! Эй, а ты репетировала проигрыш…
— Энджело, зайка, говорит Стеф, отводя меня к зеркалу, подальше от его недовольного бормотания. — Я добавлю Рози еще подводки, ладно? А ты оставь ее в покое, не нужно бесить твою звезду перед выступлением.
Энджело с подозрением меня разглядывает, словно может прочитать в моих глазах, как я последние месяцы практиковалась, если не учитывать репетиции. Я вдруг понимаю, что если провалюсь сама, это будет и его провал тоже.
Стеф усаживает меня и наклоняется надо мной с черной подводкой.
Извини. У него крыша едет. Он думает, что мы, типа, подпишем сегодня контракт и поедем на гастроли с Джеком Уайтом или типа того, — Стеф смотрит на Джейми, сидящего с мамой на диване, и шепчет, — ты ему еще не сказала?
Я качаю головой, пытаясь убедить себя, что и говорить нечего, ведь мама еще не приняла решение. Они с Дирком остаются вместе, но она притормозила план с Лос-Анджелесом. Я не могу избавиться от ощущения, что отъезд из Юнион перед выпускным классом испортит мне жизнь, а как насчет ее жизни? Что важнее: мне провести последний школьный год здесь, или ей свалить из Юнион и быть с мужчиной, которого она…
Нет. Пока не могу это сказать.
— Стеф, моя прическа! — кричит Энджело через всю комнату, разглядывая себя в зеркало.
Насколько я могу судить, его прическа выглядит точно так же, как и всегда.
— Я не могу быть в двух местах одновременно, сладкий. Ты как хочешь: чтобы я сначала закончила с Рози или подошла к тебе?
— С ней. Сначала закончи с ней. Ее внешний вид намного важнее, — говорит он, словно напоминает сам себе.
Я решаю не обращать внимания на то, что он говорит обо мне в третьем лице, как будто я не сижу в полутора метрах от него.
Когда я познакомилась с Энджело, у него была привычка каждый день ходить в школу в футболках с рок-группами (и не стирать их), а его волосы были супердлинными и заметно грязными. Сейчас все изменилось.
— Ооо, а вдруг мы сегодня подпишем контракт, и даже не закончим школу, потому что уедем на гастроли! Круто бы было! — говорит Стеф.
Она заканчивает подводить мне глаза и делает последний штрих рисуя черные стрелки гораздо более длинные, чем я когда-либо себе рисовала.
— Мама ни за что не позволит мне бросить школу. Ни единого чертова шанса, — говорю я ей.
— Она может, если мы будем, типа, как новые «Paramore» или кто-то вроде того.
— Стеф! Меньше болтай, больше рисуй, или что ты там делаешь. Сделай ей волосы пышнее, — говорит он и изображает этот процесс, махая руками вокруг своей головы.
— Ты в курсе, что я здесь сижу, да? — огрызаюсь я.
Энджело, все еще размахивающий руками, выглядит смущенным.
— Сладкий? — Стеф ждет, чтобы он перестал кривляться.
— Оставь. Рози. В покое.
Он послушно кивает и отворачивается к зеркалу, снова изучать свою прическу. Она закрывает черную подводку, берет карандаш с блестками и добавляет блестки поверх черных стрелок.
Может, блестки компенсируют мою слабую игру на гитаре.
Стеф наклоняется надо мной так низко, что я могу разглядеть поры у нее на коже — точнее, то, что на ее коже, похоже, нет пор. Я пытаюсь не цепляться за тот факт, что у нее идеальный типаж амазонки, и, возможно, настанет час, когда она станет моделью.
Средним девушкам с подругами выше среднего приходится приучаться не сравнивать себя с ними.}
Открывается дверь гримерки и заглядывает парень, отвечающий за звук.}
— Анджело, ребята, ваша очередь. Готовы?}
Анджело в панике смотрит на Стеф. Стеф быстро заканчивает со мной и мчится к нему. Она хватает лак для волос, который ему не нужен, и «фиксирует» его прическу, подмигивая при этом мне.}
Джейми и мама проходят за нами в крохотное пространство за сценой, где пол подозрительно липкий. Мама желает мне ни пуха ни пера, Джейми подмигивает, а потом мы с Анджело и Стеф внезапно оказываемся перед зрителями. Я успела только мельком взглянуть на них прежде, чем включились прожекторы, и я стала видеть только на полтора метра перед собой. Но теперь зрители кажутся мне чудовищными, словно хотят сожрать нас, крича друг на друга и глотая свои напитки. Я несколько раз моргаю, пытаясь привыкнуть к ослепительно белому свету. Парень, отвечающий за звук, объявляет нас в громкоговоритель, и после обратного отсчета Анджело мы начинаем. Я не должна ничего говорить публике, пока мы не закончим — у нас всего три песни, чтобы произвести впечатление.}
