деньги налогоплательщиков.
Оказалось, что, несмотря на нехватку хлеба, народ жаждал зрелищ. Неделя королевских свадебных торжеств представляла собой сплошной красочный карнавал. Он дал возможность как жителям Британии, так и всей Британской империи вновь почувствовать свою историческую связь с древним институтом монархии. Свадьба напомнила всем о ее объединяющей роли. Как писал один американский обозреватель, свадебные торжества соединили в себе черты «кинопремьеры, выборов, первенства по бейсболу и ночь Гая Фокса в одном флаконе»41. Или, как выразился Черчилль, свадьба стала «вспышкой света на трудной дороге, по которой мы должны идти»42. По большому счету, и мужское, и женское население не видело ничего предосудительного в такой возможности развлечься, пусть и ценой огромных затрат. 60 процентов опрошенных высказали полное одобрение торжествам. В то время как социально-исследовательский проект «Общественное мнение», выяснявший настроения масс, обнаружил некоторые признаки оппозиции свадебному торжеству, в основном из-за финансовых расходов, подавляющее большинство народа радовалось возможности ненадолго расслабиться после восьми лет строгого контроля.
В то время как на улицах нарастало возбуждение, во дворце разворачивалась драма. В отличие от скромных приготовлений жениха – ему предстояло предстать перед алтарем в своей повседневной форме лейтенанта флота – Елизавету и ее восемь подружек обслуживал знаменитый кутюрье Норман Хартнелл со своей командой. Облачение принцессы в атласное платье цвета слоновой кости, созданное по мотивам образов Боттичелли, заняло два часа. Свадебный наряд был расшит йоркскими розами, колосьями пшеницы и цветками апельсина из жемчуга и хрусталя. Это выдающееся произведение швейного искусства создавалось в течение семи недель командой из 350 портних. Платье и его тема – возрождение и обновление – обсуждались в правительстве, так как лейбористский премьер-министр Клемент Эттли выразил сомнение по поводу лионского шелка, который, возможно, производился в стране, только что воевавшей с Британией. На это Хартнелл веско заметил, что шелковые черви были выходцами из националистического Китая. Принцессе Маргарет и семи другим подружкам предназначались политически нейтральные платья из шелкового тюля, усыпанного звездами43.
Во дворце во время облачения Елизаветы в свадебный наряд среди персонала потихоньку распространялась паника. Исчез свадебный букет, а вместе с ним и любимая жемчужная нить принцессы. Затем возникла суматоха из-за сломавшейся франж-тиары. Тиару починил королевский ювелир, а жемчуг и букет нашлись в последний момент.
Наконец, когда невеста была готова, королевские гости собрались на площадке перед дворцом. Во главе процессии ехала карета с королевой и принцессой Маргарет, за ней следовали кареты иностранных правителей, затем свита королевы и свадебный распорядитель. Когда королевская процессия прибыла в Вестминстерское аббатство, королева Мария встала во главе процессии, за ней последовали королева и иностранные суверены. Аббатство приняло в своих стенах самое большое собрание королевских особ с момента начала войны в 1939 году. Как вспоминала Маргарет: «Это было гигантское скопление народа. Люди, которые голодали на холодных чердаках по всей Европе, вдруг снова вышли на свет»44. В сомкнутых рядах, однако, зияла брешь из-за отсутствия герцога и герцогини Виндзорских, а также сестер Филиппа. Виндзоры оставались в изгнании, а сестры Филиппа отсутствовали потому, что были замужем за нацистами-аристократами и их присутствие сочли слишком скандальным. Это серьезно расстроило Филиппа, он всегда тепло относился к своим четырем сестрам.
После оглушительных звуков труб невеста с отцом вступили под своды аббатства. «Я был горд и счастлив, что ты находилась так близко от меня во время этого длинного прохода по Вестминстерскому аббатству», – писал король дочери позднее45. В то время как король и принцесса шли к алтарю, «тонкие и бледные лучи солнца пробились сквозь витражные окна», придавая сцене неземной оттенок. Елизавета, почти без макияжа, выглядела бледной и хрупкой, вуаль подчеркивала ее изящество и создавала «белое облако вокруг нее»46. Лучи, проникающие сквозь высокие окна, и свет от канделябров отражались на ее усыпанном драгоценностями наряде – они сверкали и переливались в полумраке.
Сразу за сияющей невестой и на три шага впереди остальных подружек шла Маргарет – одна. Три раза она останавливалась, чтобы поправить длинный шлейф на платье сестры47. Среди многих незабываемых моментов эта сцена особенно запомнилась. Образ двух сестер, которых привыкли всегда видеть вместе, каждой из которых теперь предстояло идти своим путем, тронул многие сердца, а особенно членов семьи и друзей.
Король поневоле был тронут до слез, когда Елизавета проходила вместе с мужем мимо родителей по пути к выходу. Она присела в поклоне сначала перед отцом, потом перед матерью. Король никогда не поощрял дочерей к реверансам, но со стороны принцессы это был символический жест благодарности. Затем все вернулись во дворец на свадебный завтрак. Филипп произнес короткую речь, а новобрачная выразила свое заветное желание, чтобы «Филипп и я были так же счастливы, как мои отец и мать»48.
Даже самые заядлые скептики удивились бы, прочитав искреннее и задушевное письмо, написанное впоследствии Филиппом своей теще-королеве. Он уверял ее в своем стремлении неустанно заботиться о ее дочери: «Лилибет является единственным существом в мире, представляющим для меня абсолютную ценность, и все, о чем я мечтаю, – это соединить нас в новое единое целое, что не только поможет противостоять всем направленным на нас ударам, но и положительно скажется на нашей жизни»49.
На свадебном завтраке Маргарет занималась организацией сьемки общей фотографии, призывая гостей: «Давайте же, идите все сюда!» Она казалась чрезвычайно счастливой. Позже Кроуфи отмечала: «Надеюсь, что гости не были слишком заняты невестой и обратили внимание на ее младшую сестру. Она держалась с чрезвычайным достоинством и грацией. Король и королева неоднократно обменивались улыбками и ободряющими взглядами»50. Они надеялись, что младшая дочь найдет себе партнера такого же чуткого и верного долгу, каким оказался Филипп.
День еще не подошел к концу. Елизавета и Филипп переоделись в теплую одежду, чтобы отправиться в свадебное путешествие в загородное поместье Маунтбеттенов Броудлендс. Когда они садились в открытое ландо, начался мелкий холодный дождь. Машина рванула вперед, и за ней побежали король, королева, Маргарет и другие гости, осыпая новобрачных белыми бумажными лепестками. Все провожали машину взглядами, пока она не исчезла в надвигающемся зимнем мраке.
В тот вечер, когда молодожены ехали к своему сельскому приюту, Букингемский дворец окутал густой туман, а непрекращающийся дождь усилился. Маргарет направлялась в свою комнату, чтобы переодеться для небольшой вечеринки подружек невесты. Проходя по коридору, она внезапно замедлила шаг у двери в теперь уже бывшие апартаменты Елизаветы. Она помедлила, а затем поспешила продолжить свой путь.
Это был
