И в этом-то состоянии полуинформированности она составила завещание. Приемного сына, перспективы которого она начертала и перечеркнула, миссис Кулмен весьма прилично обеспечила. Остальное же состояние – почти сто тысяч – полностью доставалось старшему внучатому племяннику, сыну ее возлюбленного племянника Джона. Дипломатические способности нотариуса подверглись страшному испытанию. Сидя в ногах ее кровати, он прекрасно знал, что одна половина Англии честит Дерека за трюк с собственным исчезновением, а другая упражняется в написании некрологов усопшему. Он прекрасно знал, что любой намек на это обстоятельство может ускорить кончину его клиентки. Однако последняя воля, в том виде, как она была изложена ею, по всей юридической вероятности означала, что миссис Кулмен умрет, не оставив вовсе никакого завещания. Нотариус пыхтел, кряхтел, он превзошел сам себя, без устали прокручивая ту зубодробительную волынку, что позволяет водить за нос непосвященных. Никак, говорил он, никак нельзя подписывать завещание в таком виде. Неуказание наследника имущества, оставшегося после уплаты всех долгов и налогов, является грубым нарушением всех устоев юриспруденции. А нельзя ли вписать мистера Найджела Бертела? К его изумлению, миссис Кулмен оказалась крепче стали. За несколько месяцев до описываемых событий она под влиянием родственных чувств купила сборник стихотворений, произведенных Найджелом, который надеялся из выручки с продаж оплатить оксфордские счета. Mens hominum presaga parum![25] Сборник был доставлен на обеденный стол тетушки Альмы. Тетушка Альма его прочла. Ни чувства юного пиита, ни манера их выражения не были адаптированы к вкусам семидесятых. Слегка поджав губы, умирающая викторианка в качестве альтернативы Дереку согласилась назначить своим наследником Эдварда Ферриса.
Юридическая компания, занимавшаяся завещанием, представляла также интересы Дерека. Лейланд долго и настойчиво выяснял у них финансовое положение дел, поэтому компании было известно, что он по долгу службы ведет полицейское расследование. Послав этикет куда подальше, компания написала письмо на оксфордский адрес Лейланда («срочно»), самым подробным образом изложив обстоятельства дела и спросив, какие ее действия не будут идти вразрез с пожеланиями полиции. Следует ли условия завещания сделать достоянием гласности? Письмо немедленно было доставлено к Итонскому мосту. Лейланд получил и распечатал его еще во время беседы с Бридоном.
– Надо бы поговорить с Кверком, – несколько неожиданно отреагировал Бридон, когда инспектор ввел его в курс дела.
– Кверком? А он-то тут при чем?
– Видите ли, это подтверждает его версию. Он еще вчера уверял, что улик против Найджела Бертела нет. Он считает, что обоих кузенов преследовали один или несколько человек, которые решили поживиться на смерти Дерека. Я же говорил, что, по моему пониманию, поживиться тут мог только Найджел – смерть Дерека превращала его в наследника пятидесятитысячного состояния. Но развитие событий в корне меняет всю картину, при условии, конечно, что намерения тетушки были известны. Оказывается, мы имеем куда бо́льшую сумму – два раза по пятьдесят, – которую наследовал Дерек и в которой Найджел заинтересован не был.
– Вы хотите сказать, что, если Дерек Бертел жив, точнее, если он был жив в субботу, сто тысяч по праву перешли ему, а его наследником является Найджел? Если же Дерек Бертел умер раньше, все эти нолики отходят Феррису и у Найджела на них не больше прав, чем у вас или у меня?
– Таково, судя по всему, положение дел. Завещание, отметьте, было подписано только в прошлую среду. Но если предположить, что Найджел знал или, имея хорошую интуицию, догадывался, как двоюродная бабка собирается распорядиться своим имуществом, он последний был заинтересован в смерти кузена. Тут я полностью согласен с Кверком. Вот только знал ли он?
– Выходит, хорошо бы присмотреться еще к одному человечку. Если у кого и был мотив убивать Дерека Бертела на прошлой неделе, и только тогда, то имя этого человека Эдвард Феррис.
Тут дверь открылась, и в нее просунулась голова Кверка. Увидев, что заседание конклава продолжается, он уже готов был удалиться, но Анджела остановила его.
– Ау, мистер Кверк, заходите! – игриво окликнула она. – Трансатлантические методы как раз одержали очередную блистательную победу.
– Вот как? – бесстрастно отозвался американец. – Буду очень рад, если мои скромные логические умозаключения поспособствуют решению загадки высшей степени сложности. Однако я помню нашу договоренность, мистер Лейланд, и, если вы можете помочь мне взять след, прошу исключительно подсказки.
– Ну что ж, мистер Кверк, – ответил Лейланд, – не вижу необходимости скрывать от вас последнюю информацию; скоро она станет всеобщим достоянием. Бридон, как мне кажется, не придал особого значения версии, изложенной вами вчера, поскольку вы исключили, что Найджел Бертел может быть убийцей или его сообщником. Он ведь думал, что мотив избавиться от Дерека имелся только у Найджела. А теперь выясняется, что в прошлую среду было составлено завещание в пользу Дерека Бертела, согласно которому он, если жив, становится богатым человеком.
– А если нет? – протирая очки, спросил американец.
– Если нет, то выгодоприобретателем становится не его кузен, а посторонний человек по имени Феррис, который находился в близких отношениях с завещательницей. Это двоюродная бабка кузенов. Так вот, у этого Ферриса, как вы понимаете, имелись все основания избавиться от Дерека.
– Значит, этот Найджел вообще не имеет никакого отношения к новому завещанию?
– Только если его кузен на момент смерти леди, в минувшую субботу, был жив. Тогда может иметь.
– В Штатах, – задумчиво произнес Кверк, – нередки уголовные преступления, связанные с наследованием крупных состояний. У нас это считается наиболее распространенным мотивом. Но скажите, юный Бертел знал, что он наследник? Потому что, если нет, тогда он вряд ли знал и то, что за ним по пятам следуют убийцы. А если он не знал, что за ним по пятам следуют убийцы, то довольно сложно объяснить его чрезвычайно странные действия в «Миллингтонском мосту».
– И вот еще что, – добавил Бридон. – Если Найджел знал, что преследователи гоняются за его деньгами и могут наложить на них лапу, только расправившись с ним, прежде чем умрет тетушка Альма, почему он не принял никаких мер предосторожности? Например, не обратился в полицию с просьбой взять его под защиту? Прогулка на каноэ с одним-единственным спутником, да еще не самым благожелательным, – это значит просто напрашиваться на неприятности.
– Не могу сказать, что ход ваших рассуждений вызывает у меня полное согласие, – сказал мистер Кверк. – Встречается такая порода людей, которые, узнав, что на них идет охота, почитают делом чести попытаться улизнуть от преследователей, полагаясь исключительно на собственную находчивость – такой соревновательный инстинкт, как мне думается. А лодка, знаете ли, не такой уж плохой способ обогнать преследователей, если только они не готовы стрелять. Они не могут преследовать вас иначе как тоже на лодке, а тем самым они обнаружат себя. Они не могут идти за вами по берегу, поскольку вы просто уйдете от них другим берегом. Нет, лично мне куда сложнее понять, каким образом Дерек Бертел узнал, что стал вожделенной жертвой. Если это бабкино завещание было составлено только в прошлую среду, скорее всего, она сама была не в курсе своих завещательных намерений. И тем не менее убийство, похоже, произошло, прежде чем она приняла решение.
– Знаете, Бридон, а ведь это верно, – сказал Лейланд. – Поставьте себя на место Ферриса. Даже если предположить, что он опытный преступник, – будет ли он рисковать, совершая убийство, которое в конечном счете может оказаться совершенно бесполезным?
– Вопрос стоял так: сейчас или никогда, – возразил Бридон. – Здоровье миссис Кулмен оставляло желать лучшего. Если бы ей стало хуже, Феррис не смог бы уехать. А если бы она умерла, даже сотня убийств не набила бы ему карманы.
– Это значит, – проговорил Лейланд, – что Феррис знал и то, что наследник Дерек, и то, что сам он идет вторым. Мог он быть в этом уверен? Мог он быть уверен в том, что следующий в очереди не Найджел Бертел?
– Теперь вы его, кажется, оправдываете, – усмехнулся Бридон. – А мне, несмотря на выкладки мистера Кверка, версия о том, что во всем этом замешан Найджел, по-прежнему представляется вероятной.
– Да почему же? – вскинулся американец. – Разве не Найджел согласился представиться Дереком Бертелом в «Миллингтонском мосту», в результате чего тот выиграл очко у своих преследователей?
– Верно, – сухо ответил Бридон. – Но что мешало Найджелу в то же время дать знать Феррису, что все это только блеф? Разве нельзя предположить, что в том-то и состоял план Ферриса и Найджела Бертела? Разве нельзя предположить, что Найджел, делая вид, будто охраняет кузена, в действительности загнал его в ловушку? Что они с Феррисом договорились поделить добычу? Свои пятьдесят тысяч Найджел получал в любом случае, а деньги тетушки Альмы доставались либо ему, либо Феррису.
