— А как ногу повредил? — С заботой поинтересовался Шуйский. — Руслан Артемьевич спросит.
— Забыли про ногу. — Я с невозмутимым видом развернулся и принялся подниматься по ступеням.
Правда, последние шаги уже откровенно подкрадывался ближе, стараясь не шуметь.
В гостиной комнате четвертого этажа мало чего изменилось с прошлого вечера: разве что стоял над закрытым гробом Руслан Артемьевич в расстёгнутом черном пальто и с великой скорбью на него смотрел.
— Я знал, знал, что так произойдет. — Шептал он, с тоской проводя подрагивающими ладонями над лакированным деревом. — Это моя ошибка…
Позади меня звучно откашлялся Артем.
Руслан Артемьевич встрепенулся и посмотрел в нашу сторону.
— Самойлов, вы почему не в гробу? — Строго уточнил он у меня.
— Виноват, исправлюсь! — Браво рапортовал я, выпрямившись с руками по швам.
— Отставить!
Руслан Артемьевич заложил руки за спину, поджал губы и мрачно смотрел на нас Артемом.
Думать, что на Артема тоже — было как-то спокойнее.
— Самойлов, что вы обещали мне на выпускном?
— Э-эм. Вспомнить, где кейс с ураном, который я не брал?
— Вторым пунктом!
— Не устраивать войну.
— Вот именно! И что я вижу сейчас?!
— Но это не я! — Возмутился уже совершенно искренне.
— А кто обещал принять в ней участие во вчерашних новостях?! — Гремел строгий голос, усиленный неплохой акустикой помещения. — Разве этому мы тебя учили?
Вообще-то этому и учили, но я предпочёл маску покаяния и скорби, подсмотренной на картине Федора Решетникова. Обычно эта форма мимики уменьшала время до вызова родителей в школу. Впрочем, ближайший родственник ходил где-то по городу и собирался убить местных хозяев…
— Я просто…
— Не оправдывайтесь, Самойлов!
Подавив тяжкий вздох, я приготовился минут десять разглядывать и подсчитывать орнаменты на обоях за спиной завуча. Между прочим, в нашей школе в кабинете директора были две тысячи одиннадцать вертикальных линий и двести сорок завитушек — в последний раз. Время от времени обои переклеивали — иначе я бы там рехнулся за пять лет.
— … и хватит подсчитывать завитушки на обоях!
Я аж вздрогнул и с опаской посмотрел на Руслана Артемьевича.
— Вы хоть понимаете последствия содеянного вами?
— Моего деда не убьют? — Осторожно предложил я версию.
— Причем здесь сеньор ДеЛара? — удерживая в глазах эмоцию, которая все эти пять лет безумным образом сочетала ярость и заботу обо мне, выговаривал мне он. — Вы собрали под одной крышей двадцать благородных княжичей! Вытащили на эту войну!
— Им напомнили о долге, — попытался я уточнить.
— И теперь они на вашей войне, под вашим руководством, Самойлов. — Сменил Руслан Артемьевич тон на зловеще-мрачный. — И что же я увидел сегодня, всего лишь зайдя в здание?
Я предпочел отмолчаться. Хотя бы потому, что первым попавшимся ему человеком был разыскиваемый преступник.
— Я увидел разруху, Самойлов. Где часовой? — Вкрадчиво продолжил завуч. — Почему нас никто не остановил и позволил пройти внутрь? А тот единственный человек — без вопросов указал, где вы живете? Что я увижу, пробыв тут еще час? Самойлов, я вас спрашиваю!
Но до того, как успел раскрыть рот, открылась дверь в спальню, откуда вышел закутанный в темный бархат занавески князь Давыдов, разглядывая бутылку вина.
— Кто-нибудь видел штопор в этой дыре? — Попытался он уцепить зубами слишком сильно загнанную в бутылку пробку, и с удивлением уставился на гостей.
Надо сказать, в этот момент у него еще и удалось ухватиться за пробку.
— Алкоголизм, — зловеще прокомментировал завуч. — Моральное разложение.
— Вот кстати о моральном раздражении. — Оставил Давыдов бутылку в покое и с возмущением обратился ко мне. — С утра я обнаружил молодую парочку в своем гробу. Это недопустимо!
Ага, вот откуда запах духов…
— Вино тоже появилось после этого происшествия? — Меланхолично уточнил я, стараясь не смотреть на завуча.
— Оно лежало здесь на кресле! — Обернулся господин полковник к указанному предмету интерьера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Полагаю, если эти два события связаны, то штопор внутри гроба. — Терпеливо предположил я.
И слегка вздрогнул, когда крышка немедленно рухнула вниз, слегка смягченная ворсом ковра.
— Вы были правы, ротмистр! — Возликовал Давыдов, перегнувшись через край, поерзав там рукой и, вытащив нужное, принявшись откручивать пробку на винной бутылке.
На побагровевшего Руслана Артемьевича было жутковато смотреть.
— А вы, простите, кто? — Мягким тоном уточнил завуч у Давыдова.
Он таким тоном кодировал несознательных посторонних людей от пьянства и курения на спортивной площадке школы.
— Я? Я — гусар! — Был крепок господин полковник, но манипуляции с вином все-таки прекратил.
— Где форма? Почему босиком без сменной обуви? Как фамилия? Кто старший по званию?
— Так я и есть старший по званию, — замялся господин полковник. — Полковник Лейб-гвардии гусарского Его величества полка князь Давыдов! — Вытянулся он во фрунт, но щелкать пятками босиком постеснялся.
— Ваше сиятельство, какой пример вы подаете молодежи? — Сменил тональность Руслан Артемьевич на укоризненную.
— Если не я, то кто научит их грамотно похмеляться поутру?! — тихо возмутился князь, но тут же приосанился и выдал знакомым ревом. — А вы кто таков? Гусар?!
— Я — школьный учитель. — Мягко произнес завуч. — Шуйский Руслан Артемьевич.
И весь напор господина полковника как-то сник, сменившись легким смущением.
— А вы, разрешите спросить, к кому? — Уточнил Давыдов.
— К Самойлову, — простер Руслан Артемьевич руку в мою сторону. — И вынужден проявить недовольство вашим подчиненным. Дежурные не назначены. Присутствующие не отмечены в журнале. Задания подчиненным не выданы, а их исполнение не проверено. Нет даже плана проведения занятий!
— Ну почему же нет, — встал на мою защиту господин полковник. — Сегодня мы хотели взять штурмом городской узел связи!
— Похвально, — слегка наклонил голову завуч. — Надеюсь, Самойлов подготовил маршруты движения по городу, подготовил провиант, медикаменты, транспорт, построение в колонне и пути отхода?
— А вы точно учитель? — С сомнением произнес его сиятельство.
— Я завуч. — Веско произнесли в ответ.
— А звучите, будто штабс-ротмистр…
— Работа звуча мало чем отличается, — перевел Руслан Артемьевич на меня взгляд.
Ну а я… Если бы можно было провалиться сквозь землю или исчезнуть еще каким-нибудь способом — то уж поверьте, с великой радостью.
— Как же вы, Самойлов, собираетесь добиваться подчинения у двадцати выскородных княжичей? Это сегодня они видят в вас ротмистра и старшего по званию. А завтра, увидев слабину, вспомнят, что их род — старее вашего, и это вам следует исполнять их команды. Много же вы навоюете таким коллективом.
— Полагаю, господа, будет разумным назначить Руслана Артемьевича штабс-ротмистром! А вас, Самойлов, я прошу внимательно прислушиваться к словам многоуважаемого гусара! — Примирил нас Давыдов.
— Так точно, господин полковник! — Встал я по стойке смирно.
— С вашего разрешения, господин полковник, я проведу смотр личного состава и зарядку! — Коротко кивнул Руслан Артемьевич.
И под нашими взглядами, при полном молчании, вызвал лифт, его дождался и зашел внутрь. В последний момент вслед за новоиспеченным штабс-ротмистром юркнул Артем, и его маневр я одобрял полностью. Потому что документ у него на шее как минимум обозначит акценты происходящего и удостоверит звание спутника. Хотя Руслан Артемьевеч и без этого умеет быть очень убедительным — вон, спецы из Аэрбасса у нас в школе до сих пор физику с химией ведут…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А наш штабс-ротмистр что изволил ранее преподавать? — Задумчиво смотрел на закрывшиеся двери лифта господин полковник.
