У Лай поклонилась дочери:
— Вверяю тебя в добрые руки, дитя мое, — сказала она Су.
Наконец дверь за родными затворилась. Чжан Су встала на колени перед мужем. Она была в синем шелковом платье, уже без обуви. Волосы ее удерживала фарфоровая брошь, украшенная изображениями крошечных птиц. От девушки исходил аромат духов, сладостей и невинности.
Роберт расстегнул брошь, и волосы заструились ей по плечам, упали на спину. Су не двинулась. Она еще ни разу на него не взглянула с самого начала церемонии и на протяжении всего застолья. Когда он коснулся ее щеки, а затем взял за подбородок, чтобы поднять ее лицо, она едва заметно вздрогнула.
— Ты боишься? — спросил Роберт.
Она подняла на него угольно-черные глаза.
— Мужчин? Или меня конкретно?
— Я хочу быть вашей женой, мой господин.
— Ты и будешь ею, жена. — Он помог ей встать, затем наклонился и поцеловал в губы. Она стояла тихо, не шевелясь, лишь слабая дрожь пробегала вверх и вниз по ее телу. — Так мы занимаемся любовью в моей стране, — сказал он ей.
Она облизнула губы, Чжан Цзинь рассказывал ей об этом, но он не знал, что еще делают варвары со своими женщинами.
Чжан Су была такой маленькой, что едва доставала Роберту до середины груди, и легкой, как перышко. Он ощутил это, когда приподнял ее с пола и поставил на кровать. Она стояла на матраце и не ведала, что он от нее хочет.
— Сними платье.
Неожиданно ощутил влечение, которого раньше не испытывал. Влечение возросло, когда Су расстегнула платье и спустила его с плеч. Платье скользнуло вниз, задержавшись на мгновение на бедрах, и легло у щиколоток.
Какая же она, оказывается, тоненькая! Грудь — чуть заметные бугорки, бедра узкие, лобок едва покрыт легким пушком, а ягодицы — маленькие и тугие. Тем не менее в сочетании с худенькими руками и ногами и даже проступающими сквозь тонкую плоть ребрами ее тело идеальных пропорций обещало великолепие в расцвете женской красоты.
Но лечь на нее — раздавить насмерть. Даже крепко обнять боязно, как бы не повредить ей что-нибудь.
Он разделся вслед за ней. Су взглянула на него. Лицо не выразило никаких эмоций, но глаза медленно расширились. Роберт знал, что Су была дочерью Чжан Цзиня лет пять. Вполне вероятно, до того, как евнух купил девочку, ее окружали нормальные мужчины и мальчики. Но тогда ей было лет пять или семь, и она вряд ли обращала на них внимание. С тех пор она наверняка не видела обнаженного мужчину и уж тем более возбужденный член, как сейчас у Роберта.
Су опять задрожала.
Он испытывал желание, но она не была готова, и Роберт не хотел понапрасну причинять ей излишнюю боль. Он подошел к ней, заключил ее в свои объятия и поцеловал, легонько прижимая к себе. Роберт нежно гладил ее ягодицы и грудь, нагнулся, чтобы поцеловать пах. Когда он наконец решил, что момент настал, то распрямился.
— Я приступаю к «Ароматному Бамбуку», — сказал он.
Конечно, она изучала Книгу любви, и ее глаза стали еще шире, когда он тесно прижал ее к себе. Су обвила руками его шею, ногами его бедра и прильнула к нему всем телом, когда Роберт, поддерживая бедра девушки, соединил свою плоть с ее. На щеке он почувствовал выдох боли.
Теперь она принадлежала ему, и он знал, что испытает с ней много счастливых мгновений.
Жених и невеста ушли, а пир продолжался своим чередом.
— Мама сказала, что в Англии, — сообщил Адриан Виктории, — во время свадьбы бывают танцы.
— Но китайцы не танцуют, как европейцы, — заметила Виктория.
— Это точно. Китайцы такие скучные.
— Да ты все равно не знаешь, как танцевать. — В свои одиннадцать лет она переживала тот период, когда логика стоит превыше всего.
— Я бы научился, дура, если было с кем танцевать. В европейских танцах никаких перемещений на китайский манер, мужчина обнимает женщину и держит...
— Ух! — прокомментировала Виктория.
— Попробуй, и тебе понравится. — Адриан изрядно выпил рисовой водки и сливового вина, и его одолевали похотливые чувства. Вообще-то он ощущал влечение к женщинам почти постоянно и для разрядки в сопровождении младшего слуги отправлялся в шанхайский бордель.
Но подобные похождения всегда оставляли у него глубокую неудовлетворенность. Он неизменно испытывал потребность совершить жестокость, которая не пропадала после обычной эякуляции. Девушки были всегда достаточно старательными и некоторые даже привлекательными, но они делали только то, чему их учили, а Книга любви не выходила за рамки сексуальных отношений.
Адриан не любил, а скорее не стремился любить никого из своих партнеров. Он хотел обладать женщиной, причем не одной, а как можно большим их числом, но чтобы она при этом беспрекословно выполняла все его прихоти, ему хотелось видеть ее унижение и, желательно, ужас перед ним. Он мечтал о правах азиатского деспота: хлестать, бить, пытать и даже калечить или убивать по своему усмотрению.
Эти желания он держал в тайне. Юноша и представить себе не мог, что скажут его отец и мать или старший брат и сестра, узнай они обо всем. Баррингтоны, что бы ни шептали у них за спиной, считали себя островками порядочного поведения в море коррупции и разврата.
Роберт же теперь обладал женщиной. Чжан Су всего тринадцать лет, и Роберт мог бы воспитать ее по-своему. Однако Адриан знал, что не только желание закабалить, но даже и мысль воспитывать ее в соответствии со своими взглядами не придет брату в голову.
Он посмотрел на сестру. Виктория была всего на два года младше Чжан Су, но выглядела старше. Адриан обожал ее, она уже стала для него самой желанной рабой, более сильного желания в жизни он не испытывал.
И если он был опьянен рисовой водкой, то она захмелела ничуть не меньше, судя по разрумянившимся щекам и бесшабашной улыбке.
— Пойдем на воздух, — предложил он.
Виктория последовала за ним без колебаний. Некоторые гости тоже вышли проветриться, но у Чжан Цзиня был большой сад, и вскоре Адриан нашел укромное место со скамейкой, где они могли посидеть рядом.
— Как ты думаешь, что сейчас делает Роберт? — спросил он.
Виктория закатила глаза:
— Он лежит с женой.
— Ты знаешь, что это означает?
— Это то, что мужья делают со своими женами, — объяснила Виктория, удивленная его неосведомленностью. — Син Шоу рассказала мне.
Син Шоу была ее нянькой.
— О чем еще она тебе рассказала? — настаивал Адриан.
Виктория смутилась.
— Давай же, не стесняйся — упрашивал Адриан. — Мне-то ты можешь сказать.
Виктория покраснела:
— Они раздеваются и затем ложатся вместе.
— А потом?
— Больше она мне ничего не говорила.
— О, они еще много чего делают, — сказал Адриан. — Хочешь, я покажу, что они делают?
— Ну...
Адриан взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы, которые не успели сомкнуться, и просунул свой язык внутрь.
Виктория отстранилась:
— Фу!
— Тебе не понравилось? Придется полюбить, так будет делать муж.
— В таком случае я не выйду замуж.
— Не будь дурочкой. Тебе придется выйти замуж. Все женщины выходят замуж. Знаешь, я выберу мужа для тебя. Ты согласна?
— Мне кажется, папа захочет это сделать, — сказала Виктория.
Но папа может к тому времени умереть.
— Не говори так, — оборвала его Виктория. Ее глаза наполнились слезами. — Никогда не говори так.
Адриан усмехнулся:
— Хочешь, я покажу тебе, что еще делает мужчина с женщиной, когда они занимаются любовью?
— Нет, — ответила Виктория, — я совершенно не хочу этого знать.
— Ты хочешь. Он будет трогать твою грудь. У тебя пока нет грудей, ведь так?
— У меня есть, — со злостью возразила Виктория.
— Тогда дай мне их потрогать. — Он прижал руку к ее телу.
Она вскочила со скамейки:
— Отстань!
Адриан только ухмыльнулся:
— А затем он захочет запустить руку тебе под юбку, как раз к твоему разрезу. Подойди, и я тебе покажу.
— Фу! Это отвратительно. Ты отвратителен! Больше никогда не прикасайся ко мне.
Она убежала в дом к гостям. Адриан проводил сестру взглядом, в котором тлела ненависть. Однажды, подумал он, ты будешь лежать голой у меня в объятиях, сестричка. Но пока этот момент настанет, ему нужен был кто-то другой.
Он начал обрабатывать родителей уже по пути домой, когда они плыли по Великому каналу. Джеймс недоуменно потер щеку.
— Жить отдельно? В восемнадцать лет?
— Роберт стал самостоятельным в шестнадцать, — напомнил Адриан.
Джеймсу пришлось согласиться. Не решился он сказать своему сыну, что усматривает огромную разницу в характере его и Роберта. Роберт обладал сильной волей, целеустремленностью, в то время как Адриан... Джеймс не был уверен в нем, он подспудно ощущал порочные черты в характере Адриана, но не мог их до конца понять, а потому и решить, как к ним относиться.
