Некоторое время назад я, тогда еще семейная дама, жила в загородном доме,[8] поэтому сейчас сразу поняла: ящики – это котлы отопления, один из них резервный. Цилиндр – бойлер, а «ракеты» всего лишь фильтры для воды. Небольшая коробочка на стене – автоматический отключатель газа. Если, не дай бог, газ начнет просачиваться из трубы, электроника мигом заблокирует его подачу. Дана не пожалела денег на оборудование и тщательно соблюдала технику безопасности. В углу краснели огнетушители, а большое окно было распахнуто настежь (газовая служба не разрешает устанавливать оборудование там, где нет притока свежего воздуха). Окно должно быть открыто постоянно, зимой и летом, днем и ночью. Впрочем, вместо этого вы можете приобрести мощную и дорогую вентиляцию.
Минуточку! Я вздрогнула. Получается, что в дом очень просто попасть. Во-первых, ни Дана, ни Жозя никогда не запирают входную дверь, похоже, они даже на ночь не задвигают щеколду. Но предположим, что кто-то из безалаберной парочки все же сообразил повернуть ключ в замке. И что? Злоумышленник подойдет к бойлерной, легко перескочит через подоконник и окажется прямо у лестницы.
Может, подобным образом преступник, покушавшийся на жизнь Даны, и проник в ее мансарду? Жозя возилась с птичками, она бы не услышала чужих шагов. Старушка уверяла меня, что никто из посторонних не посещал дачу, и не лгала, она просто не знала, что негодяй проник в коттедж. Тихо влез – бесшумно вылез. Спасибо Вере Расторгуевой, решившей, что Гарибальди надумала шантажировать ее, и отправившейся побеседовать с Даной. Иначе моя подруга, лежа на сырой земле, могла умереть. Жозя-то полагала, что невестка спит в своей комнате. Да старушке и не влезть на третий этаж по винтовой лестнице!
Так, нужно проявить бдительность. Я вышла из бойлерной и тщательно заперла дверь. Мне стало чуть спокойнее.
Завязав потуже пояс халата, я начала подниматься по лестнице, добралась до мансарды, пошарила рукой по стене, нащупала выключатель и нажала на клавишу.
Ярко вспыхнула висящая по потолком люстра, на секунду я даже зажмурилась. Затем открыла глаза, сделала шаг по направлению к гардеробной и удивилась.
Наискосок от входа, рядом с вычурной кроватью, располагался секретер из ротанга. На мой взгляд, два этих предмета интерьера абсолютно не сочетались друг с другом, но сейчас меня поразил не подбор мебели.
Почти вплотную к пузатому шкафчику был придвинут манекен в виде фигуры женщины, выполненный с большим искусством. У него даже имелись волосы. Манекен, одетый в пуловер и джинсы, смотрелся до жути натурально. Я бы никогда не поместила подобное в своей спальне. Проснешься ночью и испугаешься, приняв его за живого человека. Оставалось удивляться, как я не заметила данную деталь интерьера, заглянув сюда в первый раз.
– Пожалуйста, не кричите! – вдруг прошептал манекен. – Я не сделала ничего плохого! Вы кто? Я думала, Антонина тут одна.
Пара секунд понадобились мне, чтобы сообразить: Антонина – это Жозя, а в спальне Даны находится не муляж, а живая женщина.
– Умоляю, не поднимайте шума! – продолжала незнакомка. – Поймите, мне, с одной стороны, нужны деньги. С другой – вещь же не ее! Право, нечестно отнимать у нас все!
– Вы кто? – сумела наконец выдавить я из себя.
– Лида, – потупилась незнакомка, – родственница Антонины, матери Альберта, бывшего мужа Даны. Собственно говоря, я его вторая жена. Но нас сюда не зовут! Антонина рассердилась на Алика. Знаете, почему? Все считают, что свекровь обожала Дану, а когда Алик ей изменил, не захотела видеть разлучницу, то есть меня. Но это неправда! Альберт случайно сказал про птичку… он не хотел, получилась ерунда… а мать рассвирепела и велела ему убираться вон. Ну где такое видано? Да еще попугайчика Таисии унесла! Это уж вообще ни в какие ворота! Ну почему он должен Дане достаться? Какое отношение она к нему имеет? Вот я и пришла забрать свое. Чужого мне не надо. Понимаете?
– Нет, – ответила я и села в кресло. – Если вы сейчас же не объясните, каким образом проникли в дом, что здесь делаете и вообще зачем сюда залезли, то я вызову милицию. И после ночи в КПЗ, именуемой в народе обезьянником, вас с пристрастием допросит не очень ласковый сотрудник уголовки. Кража со взломом тянет на хороший срок!
– Я ничего не ломала, – возразила женщина. – Влезаю через окно в бойлерной, оно постоянно открыто. Это очень беспечно, между прочим. Но у них все нараспашку! Ладно я, свой человек. А если настоящий бандит заявится? Так ведь и убить могут.
– Что значит «влезаю»? – изумилась я. – Вы в который раз здесь?
Лида зарделась:
– Сначала я первый этаж обыскивала, затем на второй поднялась. Сразу-то все помещения не охватить, особняк большой! Посудите сами, разве честно Антонина поступила? Лишила Алика всего! Я бы за ней ухаживала. Дана, кстати, старуху постоянно одну оставляла, когда на работу уезжала, а я…
– Стоп, начинай сначала! – прошипела я, решив не церемониться с незваной гостьей. – Рассказывай подробно! У меня много вопросов. Зачем ты сюда ходишь?
– Ищу птичку, – пролепетала Лида.
– Они в вольере живут, – отрубила я, – не в доме. Для пернатых оборудовано специальное помещение. Прекрати мне лгать! У тебя есть еще одна попытка все рассказать сначала. Если вновь услышу ерунду, вызову милицию.
– Погоди! – занервничала Лида. – Про птичку – это святая правда, только она не настоящая. Знаешь, кто был отец Алика?
– При чем тут родословная Альберта? – возмутилась я. – Вот уж о ком сейчас меньше всего хочется говорить, так это о «великом» прозаике.
– Но мне придется рассказать его семейную историю, – настаивала Лида, – иначе ты ничего не поймешь!
– Ладно, – согласилась я. – Только имей в виду: мне врать бесполезно, я чую фальшь за километр.
Лида прижала руки к груди.
– Скажу только правду! Ей-богу!
Глава 15
Отец Альберта, Матвей Витальевич Колосков, происходил из хорошей семьи. Все его предки с незапамятных времен жили в Москве и занимались ювелирным делом. В детстве любимым развлечением Матвея было наблюдать за мамой Таисией, которая, не разгибая спины, ковала симпатичные украшения из серебра.
В советские годы практически не было мастеров, у которых можно было заказать украшения. Ювелиры работали на заводах, штамповали кольца, браслеты, цепочки по эскизам, утвержденным художественным советом предприятий, творческая индивидуальность не приветствовалась. При коммунистах существовал закон, запрещавший частникам использовать золото и некоторые камни. Хочет человек самовыражаться – пусть берет янтарь, медь, серебро и кует, пока не поседеет. Но если у него дома на рабочем верстаке найдут золотую пыль, поедет он как миленький в Мордовию, и там его будут перевоспитывать в одной из многочисленных колоний…
Естественно, Таисия была в курсе существующих порядков. Она не хотела оставлять сиротой Матвея, поэтому ничем запрещенным не занималась – делала серьги из кожи, меха, бусин и прочей лабуды. Еще у нее хорошо получались серебряные подвески и браслеты. Женщина неплохо зарабатывала, а где ее муж, Виталий Колосков, она никогда не говорила. Вернее, Матвей знал, что папа погиб на военной службе.
Матвею нравилось ремесло мамы, но сам он ювелиром становиться не собирался. Мальчик еще в школе увлекся птицами, его очень интересовали вопросы: каким образом они ориентируются в воздухе, почему никогда не сбиваются с пути, кто приказывает стае начать перелет?
Когда сын окончил восьмой класс, Таисия спросила:
– Продолжишь обучение в девятом или пойдешь в училище, поддержишь семейную традицию?
Матвей помотал головой:
– Не хочу сидеть над безделушками, я мечтаю стать биологом.
Юноша приготовился к длительной дискуссии с мамой. Он даже заранее сформулировал аргументы и намеревался отстаивать свою позицию до победы. Но Таисия неожиданно кивнула:
– Хорошо. Каждый – кузнец собственного… несчастья. Любой династии когда-нибудь приходит конец.
Матвей растерялся и переспросил:
– Ты не против, чтобы я занялся орнитологией?
– Я только за, – улыбнулась Таисия. – Самое большое наказание для человека – работа, к которой не лежит душа. Родители не должны диктовать детям их путь.
Матвей выбрал профессию по душе и быстро пошел в гору. Кандидатская диссертация, докторская, профессорство… Повезло ему и в семейной жизни – еще студентом он встретил Антонину, женился на ней и прожил счастливо много лет. Тоня, которая с легкой руки внука позднее превратилась в Жозю, обожала Матвея и помогала ему в работе.
Ученого Колоскова привечали власти. Выражалось это и в материальной форме: доктору наук подарили гектар земли с просторным домом, дали хорошую по тем временам квартиру и, что особенно ценно, разрешали ездить по заграницам для изучения птиц. И если основная масса советских людей, имевших возможность пролезть под «железный занавес», посещала Болгарию, Польшу и прочие страны так называемого соцлагеря, то Матвей катался в Бразилию, Эфиопию, Австралию. Ведь экзотические птицы не водятся в Европе, а профессора интересовали лишь крайне редкие виды. Кстати, благодаря Матвею Витальевичу в Московский зоопарк начали поступать уникальные экземпляры попугаев. И что особо удивительно, Антонина всегда сопровождала супруга. Это было совсем уж не по правилам. В коммунистические времена, боясь невозвращения гражданина из мира «загнивающего» капитализма в «рай» социализма, семейную пару никогда не отпускали за рубеж, оставшиеся на родине родственники служили гарантом для властей. А Колосковы колесили по миру рука об руку. Правда, они всегда в голос клялись в верности марксизму-ленинизму.
