– Ну да, чукча не читатель, чукча – писатель, – не выдержала я взятый было слащавый тон.
– Что?
– Ничего, вспомнила бородатый анекдот. Кстати, жене писателя не пристало употреблять замечательное словечко «ихние», – мстительно ответила я, – а то можно остаться в памяти потомков в качестве малообразованной супруги гения. Конечно, это лучше, чем Ксантиппа,[9] но тоже не ахти!
– Ксантиппа? Это кто? – занервничала Лида.
– Неважно, одна дама весьма вздорного характера, к теме нашей беседы ни малейшего отношения не имеет, – отмахнулась я. – Насколько понимаю, ситуация в свое время сложилась так: Дана и Жозя уехали от Алика, а твоя мать… Кстати, как ее зовут?
– Клавдия Андреевна, – нехотя сообщила Лида.
– Ага, отлично. Значит, Клавдия Андреевна увидела, что Алик остался один, и быстренько подсунула ему свою дочь!
– Нет! Я пришла помочь маме мыть окна, и Альберт в меня сразу влюбился!
– Лида, мне все равно, как вы познакомились с Аликом и как развивались ваши отношения. Быстро отвечай, что ты ищешь в чужом доме?
Лида сбросила с плеч плед. Я бы на ее месте непременно посетила врача. Похоже, у дамы беда с терморегуляцией организма. Ей то холодно, то жарко. Может, у нее ранний климакс?
– Птичка… – наконец выдавила из себя Лида. – У Алика нет от меня тайн, вот он и рассказал. В семье Колосковых хранится ювелирное изделие: попугайчик, сделанный из платины, размером примерно с мой кулак.
– Ничего себе! – ахнула я. – Даже если учесть, что у вас очень небольшие руки, изделие должно стоить больших денег.
– Огромных, – прошептала Лида. А потом зачастила: – Птичка усыпана настоящими камнями – там рубины, изумруды, алмазы, сапфиры. Страшно представить, сколько за нее выручить можно. Жозя не имеет к ней никакого отношения. Вещица принадлежала Матвею Витальевичу, а тому ее передала мать-ювелир. Ну с какого бока Жозе драгоценность перепала? Она Аликова! Но Жозя ее захапала и увезла! Гадина! Они обе с Данкой стервы! Ограбили квартиру! Сейчас все подробно расскажу. Моя мама отлично имущество знала, ведь дом убирала. Уехали эти мерзавки, мамуся приходит – и в ауте. Сервизов нет! Серебра тоже! Часы старинные «Павел Буре» со стены сняты! Столик красного дерева с медальонами исчез! А статуэтки? Между прочим, это немецкий фарфор хрен знает какого века! Ценное уволокли, оставили одно дерьмо! Красиво? Ограбили Алика!
– Ему отдали квартиру, – напомнила я.
Лида вскочила на ноги.
– Сейчас заплачу от радости! А себе дом откусили! Участок в гектар!
– Дача принадлежит Жозе.
– Нет! Ее получил Матвей Витальевич, значит, наследник Алик! Мы! Он и я! А не эти!
Лида задохнулась от возмущения и плюхнулась на кровать.
– В общем, понятно. Ты не можешь упереть коттедж и землю, поэтому решила украсть птичку, – подвела я итог услышанному.
– Взять свое!
– К тебе изделие из платины с камнями никакого отношения не имеет, – напомнила я.
– Раритет принадлежит Алику! Птичку у него украли… – вновь принялась кипеть Лида.
– Но как ты не побоялась сюда залезть? – перебила я ее. – Подняться в комнату! Вдруг хозяйка пришла бы!!
Лида вытаращила глаза:
– Ты же звонила Алику, сказала, что Дана в больнице. А он мне рассказал. Потом по делам уехал, а мамуля мне подсказала: «Поторопись, доченька. Старая карга бывшую невестку любит. Вдруг ей деньги понадобятся либо на больницу, либо на гроб… Продаст птичку, за копейки спустит! Езжай туда и ищи!»
Глава 16
– Ты сперва одно говоришь, потом другое. – Я решила поймать Лиду на нестыковках. – Думаешь, у меня плохая память? Вовсе нет! В самом начале нашего разговора мне стало ясно: ты здесь не в первый раз. Думаю, сначала ты от неожиданности ляпнула чистую правду. Немедленно завязывай с брехней! Мне уже надоело твое вранье!
Лида умоляюще сложила руки:
– Ни слова лжи! Ты меня перебиваешь, вот я и не могу складно изложить события.
– Хорошо, продолжай.
– Альберт – великий писатель!
– О боже, только не это…
– Ну вот! Опять не даешь мне говорить!
– Ладно, извини.
– Альберт – великий писатель… – закатила глаза Лида.
Я сцепила зубы, приказав себе: молчи, Вилка!
– Но нам с мамой хочется кушать, – продолжала жена «гения».
Резонное замечание. Но по логике, если ты связала свою жизнь с великим человеком, приготовься к бытовым неурядицам и полному безденежью. О своих жене и детях, как правило, заботятся нормальные парни, скромные труженики, а те, кто витает в облаках, не опускаются до мыслей о том, что супруге нужны зимние сапоги. Мол, какая разница, в чем ходит по снегу баба. Она должна быть счастлива, понимая: ее выбрал в спутницы жизни яркий талант.
– И одеваться надо, – добавила Лида.
– Вот тут я с тобой совершенно согласна, – не выдержала я.
Лида с сомнением покосилась на меня, но не остановилась.
– Алик не может работать от девяти до семи.
– Он болен? – опять не утерпела я. – Бедняжка!
– Альберт думает, творит, а служба мешает мыслительному процессу.
– Ага.
– Мы с мамой не жаловались.
– Ну да.
– Вполне хватало на все нашей с ней зарплаты.
– Конечно.
– А потом мамуля сломала руку, и хозяйка выгнала ее вон. Никто не хочет держать домработницу-инвалида.
– Ясно.
– В нашей конторе провели сокращение. Меня уволили.
– Печально.
– Конечно, я снова устроилась на оклад, – зачастила Лида, – но теперь маминой зарплаты нет, пенсия у нее крохотная, ну… и… в общем… мы решили… Птичка-то наша! Я сюда приезжала несколько раз. Сначала думала сюда прислугой наняться – Жозя меня лишь один раз видела, да и то полчаса всего, по паспорту я Ивановой осталась, так что никаких проблем. Но у них уже своя домработница имелась, из местных. Я тогда с ней поболтала, вроде хочу дачу на лето снять, посоветуй, мол, где лучше. В общем, разговорились, и Зина растрепала: двери тут никто на ночь не запирает, а если им в голову вступит щеколду задвинуть, то окно в бойлерной всегда нараспашку, влезай – не хочу. Сад здоровенный, хозяйка в дальний конец не сунется, чего там есть, давно забыли. Жозя спит как бревно, ее не добудиться, а у Даны мигрени случаются, тогда она снотворным накачивается и колодой лежит. Видишь, как просто!
Одним словом, Лида выждала нужный момент и проникла в дом. Сначала ей было жутко страшно, но вскоре стало понятно: Зина не наврала. Жозя и Дана мирно посапывали, одна в своей спальне, другая в мансарде.
За пару визитов Лида обыскала весь первый этаж, исключая опочивальню старушки. Потом обшарила второй и поняла: ни сейфа, ни тайников в этой части здания нет. Необысканными остались мансарда, вольер и комната Жози.
Лида боится птиц, поэтому в вольер не пошла, да и Клавдия Андреевна сказала дочке:
– Ювелирное изделие не станут держать во влажности. Наверное, захоронка либо у старухи, либо у молодой. Надо лезть туда! Выждем момент, когда Дана уедет отдыхать или по работе в другой город порулит, тогда и пороешься в мансарде.
Мой звонок перепугал «домушниц», и бывшая домработница Колосковых приказала дочери:
– Отправляйся прямо сегодня. Нельзя тянуть, Жозя может продать раритет…
– Я не знала, что в доме еще кто-то будет, – каялась сейчас Лида, – осторожно поднялась сюда и принялась за поиски.
– Нашла? – поинтересовалась я.
– Не-а! Значит, старуха у себя птичку прячет. Слушай, хочешь, мы тебя в долю возьмем? – ажитированно зашептала Лида. – Пошли вместе вниз, пороемся у бабки! Если она проснется, я спрячусь, а ты скажешь…
– С ума сошла! – возмутилась я. – Значит, так. Немедленно убирайся вон! Имей в виду: еще раз сюда явишься – очутишься в милиции. С сегодняшнего дня дом будет взят под охрану, видеокамеры включены, они торчат на заборе. Безалаберности пришел конец! Я сама стану следить за порядком!
Лида тихонько засмеялась:
– Туфта.
– Ты о чем?
– Зина мне все объяснила! Камеры не работают, хоть и выглядят круто.
– Э, нет! Дана один раз поймала хулигана, который ей дверь испачкал.
– Верно, – еще больше развеселилась Лида. – Раньше они фурыкали, а год назад сломались.
Я подавила раздражение. Все-таки Жозя и Дана – безголовые курицы! Впрочем, и я хороша. Не подумала про видеонаблюдение. Следовало бы раньше вспомнить о камерах и просмотреть кассеты. Только глядеть-то, как выяснилось, нечего.
– Дана хотела отремонтировать систему, а старуха была против, – поясняла Лида. – Зина говорила, что бабка категорично заявила: не следует деньги тратить, все и так думают, что запись ведется.
– У Зины слишком длинный язык!
– Есть немного, – согласилась Лида. – Так как? Ты в доле?
– Убирайся.
– Сейчас ночь!
– И что?
– Куда я пойду?
– Мне все равно.
– Подумай, – уперлась Лида, – птичка очень дорогая. Мы тебе за помощь два процента дадим.
