Оценят — как же… Если я поведу себя удобно для них, это всех, конечно, порадует. Всех, кроме меня. Со мной еще меньше будут считаться — вот и все «оценят». Я подняла голову, проморгалась и с тоской подумала.
Вот я сейчас зайду, а они там все посмотрят на меня и в головах их будет крутиться ровно то, что мне сейчас сказал маркиз Роббер. И это отнимало уверенность, которой сегодня и без того было не слишком много. А еще злило.
Я не отдам свой проект никакому маркизу. Пусть живет с осознанием того, что государственные интересы продвигает «хорошенькая женщина» и ее это очень радует!
Решимость — это, конечно, хорошо. Но держалась я не на ней. Держалась я только на том, что хорошо подготовилась и была во всеоружие. Ответы на все вопросы и придирки отскакивали от зубов, а в теме я ориентировалась получше их, так что подловить меня не получалось.
Главный аргумент я придерживала до конца. Сначала я решила отбрехаться от всех попыток… как там сказал маркиз? Выставить меня идиоткой? Я вываливала на них результаты своих бессонных ночей, не скупясь на сложные термины, которые можно и опустить в разговоре с по-настоящему умным человеком, но которые отлично работают, когда надо произвести впечатление на толпу. Представляя сначала ворох идей, пусть не всегда блестящих, но неплохих, и только потом — те, которые сама считала очень и очень перспективными. Задавливая их количеством, а потом прицельным выстрелом демонстрируя и качество. Все это можно было сократить вдвое, если бы цель была в том, чтобы обсудить все быстро и по делу. Вместо этого я говорила и говорила, стараясь не замолкать ни на секунду, отвечала на вопросы максимально развернуто. Они пытались вымотать ими меня, но вместо этого выматывала их я.
Я до последнего не была уверена, на самом деле, но разговор с профессором оказался и правда полезен. Я точно знала где и за что прицепятся и была к этому готова, и при этом, услышав одобрение, увереннее себя чувствовала в том, что собираюсь предложить.
Под конец разговор шел уже скорее между мной и маркизом. Я и сама не заметила, как остальные перестали задавать мне вопросы и переспрашивать все по десять раз и единственным, кто не унимался, а только продолжал распаляться все больше и больше, остался Роббер. Я на секунду скосила глаза на остальных, пока маркиз тщетно пытался даже не сформулировать, а придумать какой-нибудь вопрос-претензию. И поняла, что большинство просто хочет уже поскорее закончить и с раздражением смотрят скорее на моего оппонента, чем на меня. Он все никак не мог придумать, какой мне задать каверзный вопрос.
На самом деле уже даже я сама придумала пять каверзных вопросов, которые могла бы задать самой себе. И на три из них я бы даже с трудом отвечала. Все же это всего-навсего промежуточный срез — на данный момент я на самом-то деле не могу и даже не должна отвечать на все вопросы. Просто ситуация дурацкая.
Так вот, главной причиной того, что маркиз сейчас так мучился было то, что он не подготовился. Да тут, судя по всему, кроме меня, особо никто и не готовился. Просто придумали список довольно сложных вопросов, на которые на таком этапе еще проекта ответить порой просто-напросто невозможно. Я предполагала, что так будет.
И там, где не могла ответить, продумано фантазировала. По-моему, это справедливо! Они задавали вопросы, на которую дать им что-то конкретное не смогла бы пока ни я, ни кто-либо другой. Я им выдавала анализ, который в ближайшие лет десять признать несостоятельным не могли ни они, ни кто-либо другой. Но главное же, что не говорила, что не знаю!
В общем список вопросов-то они подготовили, явно рассчитывая что я рассыплюсь уже на половине, а когда я продолжала улыбаться, ответив на все, на ходу выдумать что-то еще ни у кого фантазии не хватало. Хотя, кажется, никто, кроме маркиза, особенно-то не старался.
— Так вот, насчет финансирования… В общем, — маркиз замялся и, не удержавшись, посмотрел на Ее Величество, ожидая какой-то поддержки.
Королева спокойно посмотрела на него в ответ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Продолжайте, — улыбнулась ему она вроде бы доброжелательно, но явно не собираясь ничего подсказывать.
Губы подрагивали и я сжала их, едва сдерживая торжествующую улыбку.
— Я еще не успела рассказать, но у меня есть кое-что как раз на тему финансов, — я наконец позволила себе улыбнуться и рассказала о переписке с казначеем княжества.
Слушали меня внимательно, но когда я закончила никто почему-то ничего не говорил. Я уже успела занервничать, ведь даже Ее Величество как-то хмуро меня оглядела.
— Я не верю, что этот скряга согласился бы говорить о финансировании какого бы то ни было проекта, не вытряхнув перед тем всю душу из каждого, кто об этом заикнется, включая собственного князя, — выдала в итоге она.
Я слегка трясущимися руками достала письмо и протянула его королеве. Она пробежалась глазами по строчкам и посмотрела на меня, не скрывая изумления.
— И что вы подарили его прелестной внучке? — деловито уточнила она.
— Книгу.
— Какую? — раздражено уточнила королева, постучав ногтем по подлокотнику.
— О морских чудовищах, — выдавила я из себя не без труда под этим взглядом.
Ее Величество хлопнула глазами и вдруг кашлянула в кулак, прикрывая улыбку.
Наверное, в этот момент всем стало очевидно, что как минимум сегодня я осталась на коне. С приятным удивлением я отмечала, что большинству на это, по большому счету, плевать. В том числе и почему-то королеве. Хотя именно она, кажется, так рвалась меня из этого дела выкинуть.
— Я вами довольна, — выдала в итоге она, — Вы можете идти, не смеем больше задерживать, — она вдруг как-то очень весело усмехнулась, — Такую предприимчивую девушку!
Сердце в груди радостно булькнуло и застучало бодро о ребра, разгоняя кровь. Я как могла тепло и ласково улыбнулась маркизу, глубоко поклонилась и чуть не вприпрыжку вышла за дверь. На лице расцветал довольный оскал.
На выходе ко мне подошли пару человек ненавязчиво поздравить с тем, как удачно я справилась, и поспрашивать о княжеском казначее. Настроение у меня было преотличное, так что отвечала я с удовольствием, стараясь расположить к себе этих людей на будущее. Уж что-что, а быть милой я умела!
Еще пару человек, проходя мимо, окидывали меня не самыми добрыми взглядами, но все это было закономерно, так что не могло испортить мне настроение. Когда я уже успела отойти, меня догнал маркиз Роббер и подал локоть, предлагая пройтись вместе. Отказать было бы крайне неприлично с моей стороны, так что я приняла руку с улыбкой, настроившись на то, что сейчас услышу пару гадостей. Мужчины умели быть потрясающе мелочными, даже поболе, чем женщины, когда их обгоняли на поворотах.
— Знаете, мисс Ламбри, вы сильно меня удивили, — мужчина пытался говорить спокойно и насмешливо, будто и не расстроен вовсе, но его голос все равно звенел недовольством, — Я слышал, что вы девушка рассудительная и знаете свое место, но теперь вижу, что вы из тех амбициозных сельских выскочек, которые мелким ужом проскользнут в любую щель, лишь бы оказаться на вершине. Но не обманывайтесь, такая как вы, может лишь на время позабавить нас своими стараниями и наглостью, но равной вы не станете никогда.
Вот надо же было день подгадить. Улыбка все-таки дрогнула на мгновение, захотелось вырваться из его рук и убежать, но я только тихонько рассмеялась.
— Как точно вы меня описали, — я посмотрела на маркиза с прищуром, и у него дернулась щека, — Я действительно не стану вам равной… — я замолкла на мгновение, посмотрела на него долгим грустным взглядом и облизала пересохшие губы, подозвала его наклониться поближе; мужчина, будто завороженный, наклонился, и я прошептала, — Я никогда не смотрела и не буду смотреть вам прямо в глаза как ровня. Я на вас смотрю сверху вниз уже сейчас, представляете? А то ли еще будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он вывернул свою руку дерганым движением, слегка отталкивая меня. Я ударилась локтем о подоконник, и боль прострелила до самого плеча на мгновение, но я даже не сморщилась, продолжая улыбаться милой улыбкой девочки, которая знает свое место.
