договорились.
Взяв пакет с апельсинами и прочем, я покинул сестринскую и направился к тринадцатой палате. И буквально нос к носу столкнулся с Рогоносцем. Он как раз выходил из палаты. Увидев меня, Сильва по-бабьи поджал губы и поспешил прочь. Я презрительно хмыкнул и вошел в палату. Она оказалась одноместной. Раненному инспектору по делам несовершеннолетних оказали невиданный в условиях советской медицины почет. Я, правда, тоже один лежал, но то было лишь случайностью.
— Привет! — сказал я. — Как ты себя чувствуешь?
— Здравствуй, Саша! — откликнулась Лиля. — Спасибо! Уже лучше.
— Это тебе, — улыбался я, выкладывая на тумбочку пакет. — Витаминчики для укрепления иммунитета.
— Спасибо, Саша!
— Извини, может это не мое дело, но чего от тебя хотел этот подонок Киреев?
— Хотел, чтобы я дала показания следователю, что сама во всем виновата.
— Вот урод!.. Надеюсь, ты отказалась?..
— Как офицер, я обязана дать объективные показания… И как старший по званию отвечаю не только за свои действия, но и за действия старшины Сидорова.
— Ладно, Лиля, ты сейчас, главное, выздоравливай, — сказал я. — Я побегу, у меня урок. На днях еще навещу, хорошо?
— Конечно. Буду ждать.
Я наклонился, поцеловал ее в щеку и покинул палату. Таксист все еще ждал меня, но как выяснилось — не только он. Неподалеку, возле своего авто, маячил Рогоносец. Увидев, как я выхожу с больничного двора, он двинулся мне наперерез. Мне стало интересно, что будет дальше? На Кирееве была форменная шинель. Видать, та самая, в которой он валялся на бетонном полу в главном корпусе недостроенного мясокомбината. Женушка отчистила? Ну-ну… Капитан приблизился, откозырял. Неужто собирается меня задержать? Забавно!
— Можно вас на пару слов? — неожиданно вежливо спросил он, хотя по глазам было видно, как ему тошно со мною разговаривать в таком тоне.
— Если только — на пару, — отозвался я. — У меня — занятия.
— Между нами возникали разные недоразумения, — пробормотал он, с трудом процеживая слова сквозь зубы. — Признаю, что заблуждался насчет вас и прошу принять мои извинения.
— А я не извиняюсь. И ничего не обещаю, — ответил я и повернулся к нему спиной.
Я шел, чувствуя спиной насыщенный ненавистью взгляд Эдвина. Понятно, что его заставили извиняться. Даже понятно, кто это сделал. Илья Ильич. И понятно, что будь его воля, Рогоносец меня пристрелил бы еще на стройке. Одного я понять не мог, чего ему от меня надо? Вряд ли его женушка осчастливила меня одного. Почему же он мстит именно мне? Хотя, честно говоря, даже ломать голову над этим мне было лень. По крайней мере, на некоторое время враг нейтрализован, а там видно будет.
Такси довезло меня до школы. Я успел к началу урока и поставил седьмой «Б» на лыжи, а потом разрешил погонять шайбу в хоккейном корте. Сегодня у меня еще была секция по самбо, так как вел я ее два раза в неделю, но до восьми вечера еще было полно времени, к тому же должна была прийти Наташа, и по окончанию уроков я поспешил домой. И столкнулся с медсестричкой у калитки. Артемий Сидорович распахнул перед нами калитку, только что не поклонился.
В квартиру, когда мы вошли, было тихо. Я поначалу подумал, что Серега удрал куда-то, но оказалось, что пацан сидит в комнате и… Читает! Может, он книжку схватил только что, когда услышал, как ключ поворачивается в замке? Да нет, увидев нас, закрыл книгу, сунув вместо закладки карандаш. Видать для того, чтобы продолжить чтение, когда взрослые займутся своими делами. При этом на меня он едва взглянул, а в Наташу буквально впился взглядом. И тут до меня дошло — пацан влюбился в медсестричку! И следовательно меня воспринимает, как счастливого соперника. Надеюсь — на дуэль не вызовет!
Наташа принялась нас кормить. А потом вызвалась постирать. Лично я не возражал. Пока она возилась в ванной, я поговорил с выздоравливающим.
— Мама твоя приходила в школу, — сказал я ему.
— Пьяная, небось?
— Да нет вроде… Я обещал ей, что завтра ты будешь дома.
— Выгоняете?
— А ты собрался у меня жить?
— Нет, но…
— Понимаешь, дружок, от проблем не спрячешься, — сказал я. — А если будешь бегать, они тебя все равно достанут, только ты совсем будешь к ним не готов…
— Вы же обещали, что разберетесь с этими уродами, — пробурчал он.
— С Борзым, Фомкой и Сараем — да, разберусь, — ответил я, — но как быть с твоей матерью? С ней кто разберется?..
— Не знаю, — пролепетал Зимин. — Может ее, наконец, в ЛТП заберут на лечение?
— А сам-то ты что сделал, чтобы помочь ей? Двойки хватал. Влип в уголовщину… Думаешь, ей приятно видеть, во что превращается ее единственный сын? Возьмись за учебу. Наведи порядок в доме. Не пускай ее собутыльников…
— Не пустишь их, как же…
— Если вломились, сходи позвони ноль два, вызови милицию или к участковому обратись, ну или — ко мне
— Хорошо, я понял…
— Надеюсь, что понял не только насчет собутыльников, — вздохнул я. — Вот сейчас выздоровеешь, налегай на учебу. Мне двоечники не нужны.
Серега насупился. Ну, может, хоть задумается немного. Ничего другого я ему все равно предложить не мог. Не усыновлять же его! Пока медсестричка стирала, а я читал ученику нотации, пришло время отправляться в школу.
— Наташа, — сказал я своей гостье. — Я побежал секцию вести. У меня кое-что есть для тебя…
И я протянул ей ключ.
— Это от какого же замка? — спросила она.
— От входной двери общаги. Теперь ты сможешь возвращаться, когда захочешь.
— А-а, — не скрывая разочарования, протянула она. — Ну спасибо…
— Я вернусь часика через два. Не скучайте!
Я оделся, обулся и вышел. Мне понятно разочарование медсестрички — ведь она ждала совсем другой ключ. Но пока с меня хватит, к такому я точно не готов. По крайней мере — сейчас. Ведь отношения с Илгой до конца не выяснены. Она сочла возможным уйти после того, как я выставил незваного гостя, и даже не попыталась объясниться. Ну что ж — это ее выбор. Я старался быть хорошим мужем. Во всяком случае — налево не шастал.
В школе меня уже ждала вся секция. Ну почти вся.
