этом был осуждающим. Будто оно хотела, чтобы я остался.
Попрощавшись и с нею, я рванул домой. Мне хотелось еще побыть сегодня с Наташей. Конечно, в присутствии пацаненка ничего лишнего позволить мы себе не сможем, но медсестричка такой человек, что с нею и просто рядом побыть приятно. Уж всяко веселее, чем с этими стражами государственной безопасности. Хорошо бы познакомить Наташу с Карлом и компанией, но тогда придется знакомить ее и с Машей. Вряд ли они поладят…
Мне удалось поймать тачку, так что уже через десять минут, после того, как покинул явку, я входил уже в калитку нашего двора. Ну и наткнулся на сторожа.
— А ничего девчонка! — пробормотал он, хотя я его ни о чем не спрашивал. — Тебе бы жену такую… Выходит, значит, во двор, сует мне червонец и говорит, сходите, Артемий Сидорыч, купите капусты, свеклы, сметаны, ну и масалыгу, какую-нибудь для навару, а все что останется, себе возьмите!.. Ну дык я и расстарался.
— Спасибо, Сидорыч! — сказал я и сунул ему еще пятеру.
— Всегда рад! — откликнулся тот.
Не слушая его, я уже бежал к подъезду. Дома все было тихо и мирно. Медсестричка встретила меня в прихожке и тут же отчиталась:
— Температура тридцать семь и один. Кашляет пока, но это ничего.
— Ну и хорошо, — откликнулся я.
— У тебя все в порядке? — встревожилась вдруг Наташа.
— Да все нормально, — отмахнулся я. — Я бы чайку выпил, с морозца.
— Вот и мы как раз собирались.
Я разулся, разделся, прошлепал в большую комнату.
— Ну как у тебя дела, герой? — спросил я.
— Да ничего, — откликнулся он. — Тетя Наташа сказала, что жить буду…
— Будешь, — хмыкнул я. — Я попросил пацанов, чтобы они зашли к твоей маме, сказали, что ты у меня.
— Думаете, ее это колышит?
— Это ты брось, мать есть мать!
— Вы ее только сюда не пускайте, — совсем по-взрослому сказал он. — Потом не отвяжетесь… Деньги начнет клянчить…
— Ладно, не пущу, — пообещал я. — А вот других — придется.
— Это каких других?
— Да оболтусы, которые твои одноклассники, напросились… Завтра начнется паломничество…
— А-а, ну пусть приходят, — кивнул Серега, словно он был здесь хозяин. — А можно, они тоже кино посмотрят?..
— Можно, — вздохнул я.
В этот момент вошла «тетя Наташа», принесла два чайника — один заварочный, а другой — с кипятком. Потом сходила за пирожными, оставшиеся после обеда. Так что чаепитие прошло на «ура». А потом медсестричка засобиралась. Делать нечего, придется проводить.
Я велел Зимину укладываться. Он посмотрел на меня хмуро. Эка я его разбаловал всего-то за день! Пришлось сказать, что болезнь болезнью, а завтра утром подниму в восемь, да еще принесу со школы учебники, чтобы не отставал по предметам. Взгляд болящего стал еще более хмурым. Злой я педагог.
Мы вышли с Наташей на улицу и направились к ее общаге. Поначалу я не обращал внимания на то, что идем мы знакомым мне маршрутом. А потом меня осенило — в каком именно общежитии живет медицинский работник Кротова? Странно, что я ее там раньше не видел? Впрочем, может она въехала уже после того, как я выехал. Во всяком случае, понятно, какая такая комендантша устроила там драконовские порядки. Дурит Груня. Завидует молодым девчонкам. Знает, что им некуда податься в чужом городе, вот и устроила казарму. Нет, так дело не пойдет, Аграфена Юльевна, сейчас не царское время.
Когда мы дошли до общаги, я поцеловал Наташу и отпустил ее, а потом выждал еще минуту и тоже вошел в вестибюль. Там меня встретил ледяной взгляд вахтера. Видать — из новеньких, потому и не узнал меня.
— Я к товарищу Малышевой.
— А ты кто такой, парень?
— Моя фамилия — Данилов, — терпеливо и снисходительно произнес я. — Зовут — Александр Сергеевич. Знать надо!
— Виноват, товарищ Данилов, — явно струхнул вахтер. — Сейчас доложу!
— Да не надо! — отмахнулся я. — Я сам к ней пройду. А ты здесь бди! И смотри, чтобы свет на пустой кухне гасили. Электричество экономить нужно.
— Все понял.
И я не спеша поднялся к комендантской, не стуча, распахнул дверь.
— Какого черта! — послышался знакомый голос.
— Это я, Груня!
— Саня? — удивилась Аграфена Юльевна. — Вот уж не ждала… Какими судьбами?
— Мимо проходил.
— Ну садись… Выпьешь?
— Если только чуть-чуть!
— Ну и я чуть-чуть!
Она достала из несгораемого шкафа бутылочку. Судя по этикетке — кубинский ром. Наполнила пару стаканов, выложила в качестве закуски плитку шоколада «Экстра». Мы выпили, надломили шоколадку.
— Не верю я, что ты мимо шел, Саня, — проницательно заметила Малышева. — Что-то тебе от меня надо.
— Угадала! — кивнул я.
— Ну, говори…
— Дошли до меня слухи, что ты превратила общагу в казарму…
— От кого дошли-то? — не моргнув глазом, осведомилась Груня.
— От — общественности.
— Ну-ну… И почему это у меня тут казарма?
— Не велишь после одиннадцати вечера возвращаться.
— Правильно. В двадцать три ноль-ноль дверь на замок, согласно правилам проживания.
— Правила правилами, а по-человечески?..
— Ой, не крути ты, Саня! — отмахнулась она. — Скажи прямо — девка тут у тебя живет, вот ты и печешься о ней.
— От тебя ничего не скроешь.
— А и не надо! — проговорила Аграфена Юльевна. — Мы же люди деловые. Обсудим все по-хорошему, без этой демагогии, она мне на собраниях осточертела.
— Ладно, — откликнулся я. — Сколько ты хочешь за то, чтобы… гм… Одна девушка могла возвращаться, когда сможет?
— Кусок!
— Пятихатка, — кивнул я. — И если ты дашь мне ключ от входной двери.
— Ты что — серьезно?
— Вполне.
— И какая же из наших девок тебя так присушила?
— Во-первых, не присушила, а во-вторых, много будешь знать — быстро жизнь пролетит.
Сказал я это без злобы, и Груня не обиделась.
— Ну как хочешь, я ведь все равно узнаю…
— Так мы договорились?
— Почему бы нет, — пожала Малышева плечами. — Приноси деньги, будет тебе ключ.
— И вахтеров своих предупреди. Запиши им под стекло на столе мою фамилию.
— Обязательно!
— Ну вот
