Оказалось, что этот парнишка самостоятельно додумался до той же идеи, на которую меня натолкнуло использование предоставленного Бабой-Ягой наговора, чтобы поймать неизвестного вора, проникавшего в платежную систему Княжества Московского через компьютерную сеть. У Камикадзе не было такого опыта, он просто счел саму идею достаточно сумасшедшей, чтобы попробовать применить на практике. Мы с ним протрепались пару суток кряду, и эта беседа оказалась весьма плодотворной для обоих. Я потом спросил Лешего:
— Послушай, а ты-то чего не понял в его разработках?
Леший лукаво взглянул на меня:
— Я не понял, отчего вы с ним до сих пор не знакомы.
— А почему было просто не привезти его к нам?
— Ты же видишь, какой он робкий. Мне казалось, ему для первого раза будет проще, что называется, играть на своем поле.
Мы с Гоги решили в дальнейшей работе взаимодействовать, к обоюдной пользе и вящему успеху дела. Я взял с него обещание приехать к нам в Подмосковье, он в свою очередь предложил мне провести какое-то время во вновь организуемом Университете Колхиды, решение о создании которого было к тому моменту уже принято. И давно пора, ведь как оказалось, до этого во всем Закавказье, от Абхазии до Ленкорани, не было ни одного учебного заведения такого класса, за исключением Матенадарана в Армении, имеющего исключительно гуманитарную направленность. — IX-
Мы покидали Колхиду, когда и сюда уже добралась осень. С деревьев облетали листья, в горных ручьях пересвистывались собравшиеся на зимовку перелетные раки, а мэтр местного животноводства, человек русского происхождения по имени Макар, пригнал стадо своих телят с горных лугов на зимнюю стоянку в долине Риони. Как и прежде, в избушке нас было трое, вот только персональный состав другой: Сквозняк, я и Леший. Хайнер остался в Твиши, хоть и клялся в итоге перебраться обратно к нам в лес.
Под нижней койкой в огромной бутылке булькала живая вода, которую Сквозняк запас для братца Иванушки, а рядом с ней — другая такая же бутылка со сладким колхидским вином, которым нас снабдил на дорогу князь Якуб Хан.
По двум соображениям мы решили сократить маршрут в том же духе, в каком мы до того переправлялись через реки: во-первых, чтобы довезти-таки хотя бы часть вина до Лены и Бабы-Яги, которые вряд ли в своей жизни пробовали что-нибудь подобное, а во-вторых — портфель Глюка, позволявший питаться от верблюда, остался в Твиши, а укреплять здоровье с помощью лечебного голодания как-то не очень хотелось.
Вокруг хутора сестрицы Аленушки было белым-бело от свежевыпавшего снега. Здесь уже стояла настоящая зима. Могу себе представить, какая скукотища бывает, когда на улице делать нечего, а в доме все вроде бы уже переделано по третьему разу, да еще в отсутствие привычек куда-то девать образовавшееся свободное время. У меня по первой встрече почему-то создалось впечатление, что сестрица Аленушка относится как раз к такому типу людей, которым всегда надо заниматься какой-то работой, которые отдыхать и развлекаться не любят и не умеют. Впрочем, жизнь лишний раз показала, что первое впечатление часто бывает обманчиво, и уж во всяком случае никто из нас и представить себе не мог, что у сестрицы Аленушки — такие знакомые. Не подумайте плохого!
Снег скрипел под лапами нашей избушки, когда мы подруливали к крыльцу. Вечерело, и в окошке был виден свет, тем не менее никто не вышел нам навстречу. Если человек не подключен к компьютерной сети, с ним связаться непросто, так что предупредить о своем появлении мы не могли. Хорошо, что в нашей избушке было тепло. Сквозняк поднялся на крыльцо Аленушкиной избы и постучал. Послышались торопливые шаги, и молодой женский голос, не хозяйкин, спросил из за двери:
— Ху из хиэ? (Кто там?)
— Пардон, — ответил Ежи и жестом подозвал меня, — По-английски говорят…
Мне пришлось вступить в разговор на английском языке:
— Прошу прощения, миледи, вряд ли Вы нас знаете, мы здесь были проездом в октябре и обещали Алене на обратном пути заехать и помочь с ремонтом ее брата. Мы в избушке на куриных ногах, может быть, Алена Вам рассказывала.
— Подождите минутку, я ее позову, — ответили из за двери.
Аленушка оказалась более приветлива:
— Ой, здравствуйте. Заходите скорее. А где вы Глюка потеряли? А это кто с вами? Алиса, познакомься, я тебе о них рассказывала: Иван Рюриков и Ежи Сквозняк.
— А это — просто Леший.
— Ошъень приятно, — с трудом выговорила Алиса, — я раньше нье видела леших. В льесу ниэ… около наш дом живет один Уайт… Белый Рыцарь. А из где вы едете?
Подумать только: Алиса! И не какая-нибудь, а похоже, что та самая, приключения которой описал в свое время Льюис Кэролл!
— Из Колхиды. Не Зазеркалье, конечно, но тоже страна занятная. Там мы и Глюка потеряли, кстати.
— С ним что-то случилось? — испуганно ахнула Аленушка.
— Да. Влюбился и женился. Так что кофе с банановым ликером нам сегодня не светит.
— Жаль… Он такой славный.
— Ликер? — спросил я.
— Нет, Глюк. Так забавно русские слова коверкает…
— Но вьедь и я тоже, — возразила Алиса, — А как вы разузнали Зазеркалье? — обратилась она ко мне.
— Читал. И о Стране Чудес тоже. И при этом думал: что бы еще с Вами приключилось, если бы Льюис Кэролл любил играть также в домино и "морской бой".
— Думаю, я бы тогда познакомилась с Рыбой, — серьезно ответила Алиса.
Дамы с испугом глядели на смеющегося Лешего — картину столь же монументальную, как и тот памятный обвал около Твиши.
— Ему пльохо? — спросила Алиса.
— Отнюдь, он просто воздает должное хорошей шутке. Не обращайте внимание, — разъяснил Сквозняк.
— Да, но ведь мы приехали не просто так. Помните, Сквозняк обещал узнать насчет живой воды?
— Что-нибудь удалось выяснить? — заинтересованно спросила Аленушка.
Сквозняк торжественно внес в дом бутыль.
— Ежи, ты перепутал, — укоризненно сказал Леший.
Ежи вынул пробку, понюхал.
— Да, действительно. Но за неимением той сгодилась бы и эта, может быть, даже еще лучше.
Он моментально принес другую бутыль, на этот раз действительно с живой водой, набранной в самом чистом роднике, какой только удалось отыскать в окрестностях Твиши.
— Так, а где пациент?
Пациент оказался в пристроенном сзади к избе бревенчатом дворе, какие не редкость в крестьянских домах средней полосы России. В данном случае он был переоборудован под отличный теплый гараж, со смотровой ямой, слесарным верстаком и даже газосварочным аппаратом. На меня повеяло родиной… То есть легким флером выхлопных газов.
— Да, Алена, не знаю, а стоит ли Иванушке снова становиться человеком? Вон он какой заботой окружен…
Я не хотел никого обидеть, только чуть-чуть подковырнуть.
— Стоит, оф корс, — горячо возразила Алиса.
— Так, я попрошу всех выйти, — объявил Сквозняк, — зрелище будет малопривлекательное. Аленушка, будьте любезны, позаботьтесь пока об одежде для братца.
Мы пошли обратно в избу, Аленушка отнесла в гараж комплект одежды и присоединилась к нам. Вещи она дала явно на вырост, что, впрочем, вполне разумно: кто знает, какие размеры у братца Иванушки через столько лет. То есть, будучи машиной он, конечно же, не рос, но вот на каком этапе физического развития он теперь находится как человек?
Бревенчатые стены заглушали звуки, так что мы даже слышать не могли, что творилось в гараже. В сказках я читал, что живой водой обычно кропят. А что получается в итоге, и как это выглядит на практике? Впрочем, как это выглядит — вопрос скорее к голливудским специалистам по компьютерной графике и спецэффектам. Они сделают. А как это выглядит на самом деле — меня, например, удовлетворило данное Сквозняком определение: малопривлекательное зрелище. Так что посмотрим лучше на результат.
Результат не заставил себя долго ждать. Вскоре Ежи вошел в дом, ведя за руку серьезно ковырявшего в носу мальчонку лет пяти.
— Сестрица! — закричал мальчик и бросился к Аленушке.
— Иванушка, — сквозь слезы проговорила Аленушка.
Желающих дальнейших подробностей этой душещипательной сцены отсылаю к любому индийскому фильму или латиноамериканскому сериалу. Только не забудьте подставить русские имена, хоть от этого их обаяние улетучится на девяносто процентов. Что и предопределило провал опытов 90-х годов по варке отечественного «мыла».
Таким образом, кстати, было экспериментально проверено, что превратись Иванушка во что-нибудь живое — он бы, может, и вырос, но будучи автомобилем, он все это время находился как бы в анабиозе. Эту информацию я бы попросил довести до сведения сотрудников Института Космических Иссредований РАН, пусть имеют в виду на будущее, когда наконец зайдет практически речь о дальних полетах. Между прочим, попутно решается также и проблема передвижения космонавтов по поверхности исследуемых планет. Но это уже так, к слову.
