Это далеко не праздный вопрос, и факты показывают, что он не имеет однозначного, пригодного для всех случаев жизни решения. Принципиальное решение для всех свойств одно – «и наследственность и среда», их удельное отражение в конечном выражении разных свойств может быть количественно очень различным.
Дети белых родителей, зачатые, родившиеся и выросшие как в условиях полярного холода, так и в условиях экваториальной жары, останутся белокожими, хотя, может быть, и покроются загаром на экваторе; дети родителей-негров и там и здесь останутся чернокожими. Высокий удельный вес наследственности и малая роль влияния среды на пигментацию кожи очевидны, но это никоим образом не означает, что факторы среды не принимали участия в развитии этого признака, а говорит лишь о том, что во всем диапазоне взятых внешних условий «норма реакции» данной («белой» или «черной») наследственной конституции на все значения средовых условий устойчива и практически одинакова. С другой стороны, каждый знает, что одно и то же животное, пусть это будет собака, на голодном и биохимически неполноценном пайке и в забросе вырастет хилым, забитым и, может быть, трусливым заморышем, хотя в сытости и в холе оно превратится в рослого и храброго красавца. Здесь очевидно сильное влияние среды, хотя это опять-таки отнюдь не означает, что наследственность безразлична: в одних и тех же условиях голодовки иные наследственные конституции хоть и с трудом, но выживут, другие же обнаружат недостаточную выносливость и станут жертвой болезней. Здесь легко уловимы как роль среды, так и роль наследственности.
А как же обстоит дело с такими психическими параметрами, как свойства характера, способности, нравственный облик, как, скажем, себялюбие и самоотверженность? Не правы ли те, кто думает, что эти свойства и вся судьба ребенка находятся полностью во власти среды и воспитания, что психика новорожденного – страница без всяких записей (tabula rasa – чистая доска), на которой, поставив ребенка в соответствующие условия, можно написать и судьбу гения, и судьбу среднего человека, и судьбу слабоумного? Не сталкиваемся ли мы здесь со случаем, зеркально противоположным формированию цвета кожи, когда при любой наследственности результат будет отражать лишь влияние условий среды?
К счастью, современная антропогенетика располагает мощными и точными методами, чтобы бесстрастно и объективно ответить на этот неделикатный вопрос независимо от того, понравится ли нам ответ или будет неприятен. И одним из самых сильных и безупречных является подаренный человеку самой природой так называемый близнецовый метод, позволяющий сравнить по любым признакам двух развивающихся из одной-единственной разделившейся на две части оплодотворенной яйцеклетки (яйца) так называемых однояйцевых, полностью наследственно-идентичных близнецов. Само их анекдотическое сходство даже по таким признакам, как ум, характер, склонности, способности, почерк и даже отпечатки пальцев, – свидетельство большого значения наследственности в формировании этих свойств. На статистически надежном материале можно сравнить наследственно-идентичных партнеров по изучаемым свойствам в случаях, когда оба близнеца развивались и росли независимо в разных условиях, и оценить меру значений этих условий для нарушения определяемого наследственностью подобия. Можно сопоставить внутрипарное сходство наследственно-идентичных близнецов со сходством близнецов неидентичных, иначе говоря – двоен, возникших из двух оплодотворенных яиц (двуяйцевые близнецы) и имеющих такую же степень наследственного подобия, как обычные дети одной пары родителей: братья – сестры. И здесь можно оценить меру влияния наследственности и среды при воспитании в одинаковых и разных условиях (вместе и врозь). Подобный анализ позволяет убедиться, что ряд признаков человека ведет себя подобно цвету кожи, так что их наследственная норма реакции устойчива в любых внешних условиях, совместимых с жизнью человека. Таковы: цвет волос (если их не красить) и глаз, подавляющее большинство биохимических показателей, подобных группам крови, многие, зависящие от «порчи» одного гена наследственные болезни, вроде цветной слепоты и гемофилии (патологической кровоточивости), таков пол (пол идентичных близнецов всегда одинаков) и многое другое. Другие обычно отражающие действие многих генов признаки определяются как наследственная тенденция – большее или меньшее предрасположение к проявлению свойства. Таковы предрасположения к некоторым заболеваниям – скажем, туберкулезу, некоторым формам рака, некоторым психическим заболеваниям и многие количественные признаки. В таких случаях внешние условия оказывают на реализацию признака большое влияние и порой могут его совершенно подавить или, напротив, способствовать его проявлению. Наконец, есть немало случаев, когда среда или внешние воздействия имеют явное определяющее значение или даже всесильны при любой наследственности. От заражения некоторыми инфекциями, вроде сыпного тифа, чумы, венерических болезней, от губительного действия экстремальных отклонений условий среды за пределы наследственно-определенных границ оптимума (впрочем, несколько разных у разных людей) – от крайних жары, холода, давлении и т. п., от отравляющего действия сильных ядов, вторгающихся в обмен веществ и биохимию организма, не способен застраховать ни один вариант наследственной конституции человека.
Подавляющее большинство параметров психики человека, черты, слагающие его «духовный мир», относятся к свойствам той средней категории, на формировании которых заметно сказываются и наследственность и среда. Однако и здесь мы не найдем единообразия, и некоторые фундаментальные параметры психики человека (инстинктивные реакции, подвижность нервных процессов, возбудимость, память, ум) более устойчиво проявляются в широком диапазоне условий среды, т. е. достаточно стойко определяются как врожденные наследственные свойства, чем другие, в окончательное проявление которых существенным элементом входит воспитание и научение. Естественно, что такие характеристики, как знания, «культурность» и воспитанность, приобретаемые в индивидуальной жизни, умение выполнять те или иные действия, привычки, взгляды, верования, несут сильнейшую печать влияния социальной среды на окончательное содержание сознания и мышления, покоящихся в то же время на фундаментальных параметрах нервной деятельности. При грамотном сборе и использовании обширных статистических данных наследуемость многих из этих характеристик можно оценить количественно и другими методами, помимо близнецового.
Касаясь наследственной обусловленности признаков, необходимо оговорить, что мы сознательно фиксируем здесь внимание только на одной, хотя и очень существенной, стороне дела – на относительном значении наследственности и среды, совершенно не разбирая множества других вопросов. В том числе мы совсем не освещаем здесь большого, самостоятельного и в высшей степени важного вопроса о наследственной основе и структуре признаков, ее простоте или сложности, т. е. о зависимости признака от одного или многих генов, рецессивности или доминантности, устойчивости и подверженности случайным колебаниям (вариабельности) и т. п. Однако никак нельзя обойти молчанием того важнейшего обстоятельства, что в отношении подавляющего большинства психических характеристик высших животных и человека мы должны очень остерегаться нередко встречающихся грубых упрощений (подчас, правда, условных и чисто фразеологических) и не говорить без достаточных к тому оснований и даже фигурально об отдельных генах умственной и творческой способности, художественной, музыкальной одаренности и т. п. При несомненном наличии более или менее весовой наследственной компоненты в определении подобных качеств и при том, также бесспорном, положении, что в основе этой наследственной обусловленности, несомненно, лежат гены, никак не приходится забывать, что такие интегральные свойства психофизической организации представляют собой продукт многих миллионов лет эволюционного процесса, итог отбора и взаимной пригонки бесчисленных наследственных изменений. В подавляющем большинстве случаев они покоятся на сложнейшей наследственной основе множества генов, сложившихся в координированные системы, так что иногда, отражая более специфичное и сильное действие «основных» генов, подобные признаки зависят и от множества «генов-модификаторов», а в сущности, от всей наследственной конституции. Обычно они наследуются поэтому не по простым классическим менделевским схемам, а по осложненному типу множественно-обусловленных количественных признаков. Очень хорошо писал об этом в довольно давно изданной [1947], но не устаревающей книге «Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии» один из наших медиков, глубоко понимающих генетику психики, С. Н. Давиденков.
