С другой стороны, ей было ужасно любопытно. Нет, когда-нибудь, когда не будет более важных дел, требующих неотложного внимания, она все же спросит Торна. Она скажет, что случайно проходила мимо — что чистая правда — и услыхала несколько слов их диалога. В конце концов, раз она не поняла ни слова, значит, она не подслушивала, так ведь?
Джилл ушла в свою каюту, забралась в койку и почти сразу же уснула. В 4.00 свист интеркома разбудил ее. Она отправилась в рулевую рубку, чтобы сменить Метцинга — третьего помощника. Он еще немного побыл с ней, рассказывая о всевозможных случаях в бытность его капитаном L–I, а потом ушел. Джилл было почти нечего делать. Пискатор очень компетентный пилот, а атмосферные условия вполне нормальны. Более того, японец включил автопилот, хотя сам частенько поглядывал на приборную консоль.
В рубке присутствовали еще двое — радист и радарщик.
— Мы должны увидеть горы около двадцати трех часов, — сказала Джилл.
Пискатор вслух подумал, так ли они высоки, как определил Джо Миллер. Титантроп говорил, что их высота около 20 000 футов, или 6096 метров. Джо, однако, довольно плохо оценивал расстояния, и уж во всяком случае, плохо умел переводить их в метрические или английские меры.
— Узнаем, когда доберемся, — ответила Джилл.
— Не знаю, позволят ли нам таинственные обитатели Башни вернуться назад? — сказал Пискатор. — Или хотя бы войти в Башню?
На этот вопрос ответ был тот же, что и на первый, — Джилл просто промолчала.
— Впрочем, может быть, — продолжал Пискатор, — они все же разрешат осмотреть Башню.
Джилл закурила сигарету. Она была спокойна, но знала, что когда они подлетят к горам, то она как минимум ощутит страх. Они ведь окажутся на пороге входа в Запретное, в Табу, в Замок-Откуда-Нет-Возврата.
Пискатор, улыбаясь и посверкивая глазами, сказал:
— Вам когда-нибудь приходила в голову мысль, что некоторые из них могут оказаться на нашем корабле?
Джилл чуть не задохнулась — так глубоко втянула она в легкие табачный дым. Когда она прокашлялась, то с трудом прохрипела:
— Какого черта вы имеете в виду?
— У них могут быть агенты среди нас.
— Какие у вас основания так думать?
— Просто подумалось, — ответил он. — В конце концов, разве не резонно предположить, что они следят за нами?
— Полагаю, что вы видите гораздо больше, чем признаетесь. Что заставляет вас так думать? Почему бы вам не поделиться со мной?
— Потому что пока это лишь рассуждения праздного ума.
— Если это рассуждения праздного ума, как вы их называете, тогда нет ли среди нас кого-то, кого вы подозреваете, что он один из них?
— Было бы преждевременно говорить об этом, даже если б такой человек и был. Я не хотел бы указывать пальцем на ни в чем не повинных людей.
— Уж не меня ли вы подозреваете?
— Ну разве я не был бы круглым дураком, если б сказал, что да? Нет, все это пока лишь мысли вслух. Очень прискорбная привычка, от которой я бы охотно отделался.
— Что-то я не помню, чтоб вы когда-нибудь думали вслух.
Джилл не стала настаивать на продолжении разговора, поскольку Пискатор ясно дал понять, что не собирается ничего добавлять к сказанному. Остальное время вахты она продолжала обдумывать — что такое мог он заметить, а потом сложить вместе, чтоб получить имеющий смысл узор? Эти усилия наградили ее лишь головной болью, и она пошла спать, чувствуя себя совершенно разбитой. А что, если он просто подначивал ее?
Во второй половине дня, всего лишь двумя минутами раньше предсказанного ею времени, на горизонте возникли вершины Полярных гор. Они выглядели как облака, но радар нарисовал истинную картину. Это были горы. Вернее, это была сплошная горная стена, окружающая море. Фаербрасс прочел данные о ее высоте и застонал:
— Их высота девять тысяч семьсот пятьдесят три метра! То есть выше Эвереста!
У него была вполне основательная причина стонать, да и другие тоже встревожились. Дирижабль не мог подняться выше 9144 метров, и Фаербрасс заколебался бы даже в том случае, если б им пришлось подниматься до этого предела. Теоретически это было то предельное давление, которое могли выдержать газовые отсеки. Идти выше означало, что автоматические вентили в верхней части отсеков начнут выпускать водород в атмосферу. Если они этого не сделают, отсеки взорвутся, так как будет достигнут их лимит расширения объема.
Фаербрасс не хотел подводить корабль к предельной черте. Случайно попавший теплый слой наружного воздуха мог привести к еще большему расширению отсеков, и плавучесть корабля стала бы столь высокой, что нарушила бы требования безопасности. При этих условиях корабль быстро взмыл бы вверх.
Тогда пришлось бы немедленно вмешаться пилоту — опустить нос корабля и наклонить пропеллеры так, чтобы он круто пошел к земле. Если же этот маневр почему-либо не удался бы, газ, расширяясь при снизившемся атмосферном давлении, так стал бы давить на стенки отсеков, что они могли бы не выдержать и лопнуть.
Но даже если б дирижабль вышел благополучно из этой переделки, потеря газа, выпущенного через автоматические вентили, означала бы, что он стал тяжелее. Единственный же способ облегчить его — сбросить балласт. Но если балласта будет сброшено много, «Парсеваль» снова станет слишком легким…
— Если горное кольцо имеет всюду одинаковую высоту, значит, нас поймали. Но Джо говорил… — начал Фаербрасс.
Он долго стоял в глубокой задумчивости, наблюдая, как темная враждебная масса гор все ближе надвигается на них. Под ними змеей извивалась долина, покрытая вечным туманом — владыкой этих мест. Они уже миновали последние питающие камни из двойной цепочки, тянущейся по обоим берегам Реки. Радар и инфракрасные визоры подтверждали, что холмы и здесь по-прежнему покрыты густой и высокой растительностью. Еще одна загадка! Как могут существовать деревья в этом холодном тумане?
— Спусти дирижабль до трех тысяч пятидесяти метров, Сирано. Я хочу получше рассмотреть самые верховья Реки.
Говоря «рассмотреть», Фаербрасс имел в виду радарное изображение. Увидеть что-либо через слой мощных бурлящих облаков, скрывающий громадную пещеру у основания гор, не смог бы никто. Радар же показал колоссальный выход Реки — разрыв в горах шириной в 4,9 километра, или чуть больше 3 миль. Самая высокая точка этой арки лежала на высоте 3,5 километра.
Мощная Река текла примерно три километра по прямой, а затем срывалась с уступа и отвесно падала 915 метров, то есть более 3000 футов.
— Джо преувеличивал, конечно, говоря, что вся луна могла бы сплавиться по Реке там, где она выходит из гор, — сказал Фаербрасс, — но вид все равно впечатляющий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
