И все же он поступил правильно и сейчас, по всей видимости, радовался, что поступил так, как надо было поступить.
Джилл, расплываясь в счастливой улыбке, поднялась к нему сквозь толпу, обняла за шею и разрыдалась. Он вложил ей глубоко в рот свой язык и похлопал по заду, но на этот раз ей нисколько не были противны эти непрошеные любезности. Фаербрасс вовсе не собирался воспользоваться ее эмоциями, и в его поведении не было ни малейшего намека на самодовольную снисходительность. Она, в конце концов, могла ему просто нравиться, а может быть, и сексуально привлекала его.
Анна, все еще улыбаясь, протянула ей руку и сказала:
— Мои искренние поздравления, Джилл.
Джилл пожала ее нежную и прохладную руку и ощутила иррациональное, почти непобедимое желание вырвать эту руку из сустава, но ответила:
— Очень признательна вам, Анна.
Торн помахал ей рукой и что-то крикнул, надо думать, поздравительное. Однако подойти к ней поближе не пытался.
Через минуту она, еще в слезах, выскочила из бального зала. Но еще до того, как Джилл добралась до дома, она успела возненавидеть себя за то, что выдала всем свои чувства. Она никогда не плакала на людях, не проронила ни слезинки даже на похоронах родителей.
Слезы высохли, стоило ей подумать об отце с матерью. Где они сейчас? Что делают? Как было бы здорово повидать их снова! Именно так — здорово. Она не хотела бы жить рядом с ними. Они уже не были ее стариками — седыми, морщинистыми и толстыми, у которых один свет в окошке — внуки. Они должны выглядеть такими же юными, как и она, и имели бы с ней мало общего, за исключением каких-то общих воспоминаний. Они быстро надоели бы ей и vice versa. Было бы невозможно притворяться, что отношения ребенок — родители все еще существуют.
Кроме того, она думала о своей матери как о ничтожестве, как о тени отца, который был крикливым, бешеным и стремящимся к господству человеком. Она его не так уж и любила, хотя и погоревала немного, когда он умер. Но это потому, что она грустила о том, что могло было бы быть, а не о том, что было.
А вообще-то вполне возможно, что они опять умерли.
Впрочем, разве сейчас это имело бы какое-нибудь значение?
Нет, не имело бы. Но тогда откуда же этот, уже второй за вечер, поток слез?
Глава 43
— Ладно, ребята, вот мы и снова собрались вместе! На этот раз повод — будь здоров! Мы стартуем! Вперед к Великому Граалю, к Туманной Башне, к владениям Санта-Клауса на Северном полюсе, к святому Нику, раздающему нам дары воскрешения, вечной юности, даровой жратвы, выпивки и табака!
Сейчас тут собралось не меньше миллиона народу. Трибуны полны, холмы облеплены людьми, люди валятся с деревьев. У полиции дьявольская работа по поддержанию порядка. Отличный день — не правда ли, лучше, чем всегда? Поорать — это прекрасно, но я не думаю, что вы услышите хоть одно слово из того, что я говорю вам, даже через систему усилителей. Поэтому, ребята, пью за вас!
Ага, кто-то из вас все-таки расслышал! Шучу, ребята, просто стараюсь привлечь ваше внимание. Давайте-ка я расскажу вам опять о «Парсевале». Я знаю, у вас у всех есть проспекты, описывающие этот колоссальный воздушный корабль, но большинство из вас не умеет читать. Это, конечно, не ваша вина! Вы говорите на эсперанто, но у вас не было возможности научиться читать на нем. Ну и что ж, пусть! Только помолчите немного, и я смочу свою пересохшую глотку доброй порцией «черепного цвета»…
Ах-ах! Вот это ш-ш-шикарно! Плохо только, что я сегодня утоляю жажду с самого рассвета, а потому мне несколько затруднительно глядеть на белый свет. Даже думать противно о завтрашнем утре, но черт с ним! В этом мире приходится платить за все хорошее… не говоря уж о других мирах.
Вот он стоит, ребята, хотя вряд ли есть необходимость указывать вам на него. Тот самый «Парсеваль». Назван так Фаербрассом в честь человека, впервые в этом мире предложившего построить дирижабль, хотя после этого было немало споров о том, какое имя должно быть написано на этих серебристых боках.
Третий помощник Метцинг хотел назвать его «Граф Цеппелин-III» по имени человека, который первым создал дирижабль для перевозки грузов на регулярных линиях и особенно прославился военными цеппелинами.
Первый помощник Галбирра считала, что дирижабль следует назвать «Адам и Ева» в честь всей человеческой расы, поскольку дирижабль является нашим общим детищем. Она предложила еще названия «Королева небес» и «Титания»; последнее неизбежно приводит нам на память «Титаник», а вы знаете, что случилось с этим кораблем.
Ах нет, не знаете! Я позабыл, что большинство из вас о нем и не слыхивали.
Один из инженеров, сейчас не могу вспомнить, кто именно, был членом команды несчастной «Шенандоа» и хотел назвать наш корабль «Серебряным облаком». Так назывался аэростат в книге под названием «Том Свифт и его большой дирижабль».
Другой предлагал назвать его «Анри Жиффор» по имени француза, который летал на первом управляемом аэростате. Очень жаль, что Анри нет с нами и он не может видеть кульминации дирижаблестроения, высшей точки искусства воздухоплавания, последнего, лучшего и величайшего из всех воздушных кораблей. И очень жаль, что все человечество не может собраться здесь и увидеть этот вызов богам, эту летающую боевую перчатку, брошенную в лицо силам там — наверху!!!
Извините меня на минутку, ребята. Время для нового возлияния в честь богов, которое прольется в эту пересохшую глотку, вместо того чтобы оросить сухую землю.
Ах-х-х! Отлично, ребятишки. Пейте со мной! Спиртяга даровой, за счет заведения, которое именуется государством Пароландо!
Итак, ребятки, наш уважаемый экс-президент Милтон Фаербрасс, он же экс-американец и экс-астронавт, решил назвать этого колосса «Парсеваль». А поскольку он тут главный босс, главный энчилада[142] и хозяин, поэтому корабль так и поименовали.
Поэтому… о да, я начал было выдавать вам статистику… Капитан Фаербрасс хотел построить величайший дирижабль всех времен и народов, и он этого добился. Большего корабля никогда не будет построено, поскольку быть того не может никогда! Может, ему следовало назвать корабль «Последний и наилучший»?
Итак, «Парсеваль» имеет 2680 футов, или 820 метров, в длину. Его самый большой диаметр 1112 футов, или 328 метров. Он берет 120 000 000 кубических футов, или 6 360 000 кубических метров, газа.
Оболочка состоит из специально обработанного дюраля и содержит 8 больших отсеков для газа и еще два малых — на носу и на корме. Первоначально предполагалось придать дирижаблю 13 наружных гондол — рулевую гондолу и 12 моторных, в каждой из которых установлено по два мотора. Помещение гондол снаружи диктуется опасностью возгорания со стороны легковоспламеняющегося водорода. Но испытания материала, из коего должны были быть сделаны перегородки между газовыми отсеками, показали, что этот материал — внутренности речного дракона — испускает газ… Шутка, ребята! А потому Фаербрасс приказал своим ученым создать пластик, который, так сказать, не пускал бы ветры!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
