П. Как глубока эта загадка!
К. Да, ты говоришь правильно; и мы можем сказать, подобно блаженному Павлу: «О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится?» (1 Кор. 9, 9–10.) Ибо слова заповеди Моисеевой показывают нам образы вещей, а не показывают ясно самих вещей. Ты можешь видеть еще, как закон мало помалу приводит нас к расположению самой высшей взаимной любви. Он старается убедить, чтобы мы любили и оскорбивших нас и являлись преодолевающими огорчение на врагов, не будучи побеждаемы злом, но скорее побеждая зло добром. Ибо опять в книге Исход он сказал: «Если найдешь вола врага твоего, или осла его заблудившегося, приведи его к нему; если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь вместе с ним» (Исх. 23, 4–5); а во Второзаконии: «Когда увидишь вола брата твоего или овцу его заблудившихся, не оставляй их, но возврати их брату твоему; если же не близко будет к тебе брат твой, или ты не знаешь его, то прибери их в дом свой, и пусть они будут у тебя, доколе брат твой не будет искать их, и тогда возврати ему их; так поступай и с ослом его, так поступай с одеждой его, так поступай со всякою потерянною [вещью] брата твоего, которая будет им потеряна и которую ты найдешь; нельзя тебе уклоняться [от сего]. Когда увидишь осла брата твоего или вола его упадших на пути, не оставляй их, но подними их с ним вместе» (Втор. 22, 1–4). Итак, понимаешь, как превосходно закон ведет нас уже к высокой и совершенной добродетели, когда он повелевает как бы упражняться в непамятозлобии посредством заботы о скотах оскорбившего; его он часто величает и именем брата, препятствуя этим, как я думаю, запальчивости в гневе и излишеству в обидчивости и приводя закон природы, как бы судию, решающего в пользу любви. Если найдешь, говорит, заблудившийся скот или потерянную одежду, то сбереги их для брата твоего; и если бы случилось, что вьючное животное пало на землю и было подавляемо бременем, помоги и подними его. А это не что иное значит, как оказывать пользу владельцу, упражняться в милосердии, воспитываться в любви к ближним, стараться далеко отгонять обидчивость и избегать раздоров, чтобы не являться нарушающими любовь и закон братолюбия. Но кажется, что это изречение намекает и на что–то другое. Ибо если столь великая была забота у Законодателя о том, чтобы мы подавали помощь даже в том случае, когда пострадало какое–нибудь бессловесное животное, то не гораздо ли угоднее Ему будет попечительность о людях и взаимная любовь, долженствующая быть между существами одного рода? Поэтому, если бы случилось, что даже враг заблудился, то пусть он узнает от нас прямой путь и будет направлен нами туда, куда ему нужно. Так и Христос, несмотря на то что израильтяне бросали в Него камнями, говорил им: «ходите, пока есть свет», ходите в свете, «чтобы не объяла вас тьма» (Ин. 12, 35). И если кто–нибудь из обидевших нас будет тесним трудностями и испытаниями и, как бы поверженный на землю, будет подавляем непреодолимой нуждой, то пусть, говорит (закон), он получит от нас помощь и пусть находящийся с ним в неприязни станет выше оскорбления. Не есть ли это то же самое, что высказано в словах: «благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас»? (Мф.5, 44.)
П. Ты сказал весьма хорошо.
К. Итак, святым прилично сострадать страждущим и не делать поводом к оскорблению то, о чем лучше было бы сожалеть, не нападать и не устремлять свой гнев на тех, которые и без того обижены. И хотя бы кто легко мог тайно исполнить злоумышление, закон весьма хорошо говорит, что должно удерживаться и от такого рода злых поступков; он сказал опять: «Не злословь глухого и пред слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему» (Лев. 19, 14). Не лучше ли и не приличнее ли всего людям весьма честным иметь на языке как бы узду и избегать злословия относительно чего бы то ни было, а особенно относительно каждого человека: «Не злословьте друг друга, братия», — говорит ученик Спасителя (Иак.4, 11). А вот и закон говорит: «не злословь глухого», имея целью, как я думаю, гадательно показать, что люди истинно честного нрава необходимо должны уклоняться от нанесения обиды, хотя бы и легко мог потерпеть ее кто–либо. Так, глухой и слепой не свободны от бессилия, потому что они страдают телесными недостатками и лишены чувств, именно зрения и слуха; и глухой не услышал бы того, кто захотел бы его бранить, также и слепой не увидел бы полагающего пред ним преткновение. Поэтому нисколько не трудно скрыться тому, кто пожелал бы злоумышлять против них. Но делающие это оказываются обижающими тех, о которых скорее следовало бы жалеть, как уже по природе своей подверженных несчастию, когда претыканием ставят в неприятное положение слепого, о том не знающего, и порицая глухого, как будто говоря ему добрые слова, вызывают у него иногда даже улыбку, а нередко вредят и в самом важном. Итак, если бы кто это сделал, то хотя коварство его по отношению к тому и другому и осталось бы скрытым, но он не избежит обвинения в жестокости и крайней бесчеловечности.
П. Правда.
К. А что и древнее Откровение хочет сделать нас дружелюбными и сострадательными, это ты легко можешь узнать, слыша, как оно в одном месте говорит так: «отверзая да от–верзеши» сердце твое брату твоему, нуждающемуся в тебе (Втор. 15, 7–8), а в другом так: «Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской. Ни вдовы, ни сироты не притесняйте; если же ты притеснишь их, то, когда они возопиют ко Мне, Я услышу вопль их, и воспламенится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами и дети ваши сиротами. Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста. Если возьмешь в залог одежду ближнего твоего, до захождения солнца возврати ее, ибо она есть единственный покров у него, она — одеяние тела его: в чем будет он спать? итак, когда он возопиет ко Мне, Я услышу, ибо Я милосерд» (Исх. 22, 21–27). Слышишь ли, как Он, предложив кроткое поучение о взаимной любви, пригрозил сверх того и гневом? Он даже почти оправдывает Себя благосклонно пред теми, которые подпадут Его гневу, если не будут стараться оказывать благорасположение к братиям. «Милостив бо есмь», — говорит, то есть: будучи благ по естеству и милосерд, как Бог, Я непременно прииму вопль потерпевшего и тотчас подвигнусь к состраданию слезами удрученных бедностью. Поэтому надобно предотвращать жалобу бедняка. Что следует быть общительными и признавать нищелюбие достойным преимущественной заботы, к этому Он опять увещевает во Второзаконии, говоря: «Не обижай наемника, бедного и нищего, из братьев твоих или из пришельцев твоих, которые в земле твоей, в жилищах твоих; в тот же день отдай плату его, чтобы солнце не зашло прежде того, ибо он беден, и ждет ее душа его; чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха» (Втор. 24, 14–15). Разумеешь ли, что Он убеждает страшиться вопля бедняка, поощряя ко взаимной любви? А новое, данное Христом Писание, вводя добродетель совершенную, говорит: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню», и тогда все у вас будет благоуспешно (Лк. 12, 33 и 31). Это и делали некоторые из уверовавших: они приносили цену земель и домов, «и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян.4, 34–35). Но так как закон есть преподаватель простых учений и ведет только к начаткам глаголов Божиих, то он предписывает, как бы некоторое предварительное упражнение на пути к этому, — независтливость в малом; посему говорит: «Когда будешь жать на поле твоем, и забудешь сноп на поле, то не возвращайся взять его; пусть он остается пришельцу, сироте и вдове, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всех делах рук твоих. Когда будешь обивать маслину твою, то не пересматривай за собою ветвей: пусть остается пришельцу, сироте и вдове. Когда будешь снимать плоды в винограднике твоем, не собирай остатков за собою: пусть остается пришельцу, сироте и вдове; и помни, что ты был рабом в земле Египетской: посему я и повелеваю тебе делать сие» (Втор. 24, 19–22). Ибо хорошо в радости помнить о прежних горестях и страданиях: это побуждает к нищелюбию и не допускает при избытке благополучия забывать о бедствиях, сопряженных со скудостью.
П. Правда.
К. Смотри еще, как искусно и тонко закон отучает от дурного и убеждает не допускать бессердечия, а приводит к лучшему и направляет к расположению взаимной любви. Он, с одной стороны, поощряет давать взаймы братиям, если они в чем нуждаются, а с другой — запрещает брать лихву и повелевает уклоняться от чрезмерных стяжаний. Заповедавши сверх того не быть придирчивыми и настойчивыми по отношению к должникам, он повелевает творить отпущение долгов. А пишет он так: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего–либо другого, что [можно] отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею» (Втор. 23, 19–20). Что касается до воли Законодателя, в предмете у Него было, чтобы имеющие избыток без скупости оказывали благоволение и благодеяния и чужим, и братиям. «Всякому, просящему у тебя, давай, — говорит Христос, — и от взявшего твое не требуй назад» (Лк. 6, 30). Поелику ум древних не очень был силен в справедливости, так чтобы мог безукоризненно совершать доброе, то закон, руководствуя к этому, идет вперед мало–помалу и полагает меру справедливого образа действий по отношению к братиям и близким, а совершенство милосердия, щедрость к чужим, общительность со всеми соблюдает для совершеннейшего детоводительства; ибо «до времени исправления» (Евр.9, 10) продолжались тени, а временем этим было время Христова пришествия.
