Айяд считал его не просто нигилистом, а марионеткой Израиля. Более того, Абу Айяд считал Абу Нидаля главным инструментом антипалестинской стратегии Израиля. Именно он перебил сотни палестинских боевиков, бросил тень на национальную борьбу Палестины своими бессмысленными и дикими действиями и сделал слово «палестинец» синонимом «террориста».
Для палестинских группировок характерно возводить друг на друга дикие обвинения, но Абу Нидаль… израильский агент? Абу Айяд подкрепил своё утверждение фактом трудностей в сборе информации в Ираке, Сирии и Ливии, а Абу Нидаль предпочёл действовать именно в этих странах, чтобы быть вне досягаемости ООП. Абу Айяд хотел, чтобы автор написал о связи Абу Нидаля с Израилем.
В Лондон автор вернулся, не «купившись» на рассказанную историю, но желая разобраться в происходящем. Он составил список палестинцев, на которых было совершено покушение Абу Нидалем или Израилем, и выяснил, что до 1973 г. Израиль убивал палестинских террористов и партизанских лидеров, а после 1977 г. Абу Нидаль устранял «умеренных» палестинцев, которые хотели договориться с Израилем. Была ли между двумя половинами списка какая — то связь? И в чём причина разрыва между ними в середине 1970‑х гг.?
К 1973 г. Арафат стал пытаться дистанцироваться от террора. В целом это ему удалось, хотя внутри ООП были группировки, которые он не контролировал. Октябрьская война 1973 г. Египта и Сирии с Израилем возродила надежды на арабо — израильское урегулирование при посредничестве США. Однако госсекретарь Г. Киссинджер упорно отказывался от контактов с ООП: считал, что Палестина под её управлением станет с советской помощью радикальной крепостью вроде Ливии или Южного Йемена. Первостепенной целью Киссинджера и Израиля стало вырвать из строя арабских государств самое сильное — Египет. Киссинджер был согласен с Израилем, что палестинцы представляют собой проблему безопасности, которую надо решать жёсткими мерами, а не политики, решаемую с помощью переговоров и компромисса.
В 1975 г. вспыхнула гражданская война в Ливане, которой способствовал крах палестинских надежд на мир и опасения христиан, что, если палестинцы не получат своего государства, Ливан никогда от них не избавится. В 1977 г. Премьер — министром Израиля стал ревностный поборник «великого Израиля» Менахем Бегин. Арафат уже был настроен на переговоры, но для Израиля они означали бы потерю Западного берега. Поэтому израильской стратегией было уничтожить ООП всеми возможными средствами (с. 51). Больше предыдущих израильских лидеров Бегин хотел заклеймить Арафата и его коллег как террористов, с которыми переговоры бессмысленны. Этот взгляд хорошо сочетался с одержимостью администрации Р. Рейгана «международным терроризмом». Рейган, госсекретарь Александр Хейг и директор ЦРУ Уильям Кейси[1073] оказали доверие сведениям американской журналистки Клэр Стерлинг[1074]: в книге «Сеть террора» 1981 г. она поведала о десятках тысяч террористов, которых прямо или косвенно спонсировала Москва в тренировочных лагерях по всему миру; двумя магнитными полюсами для начинающих террористов автор назвала кубинцев и палестинцев. Профессиональные разведчики знали, что Стерлинг пишет чушь, но Бегин поощрял Белый дом и Госдепартамент в их взглядах на терроризм как главный бич современного мира.
Абу Айяд сообщил автору, что убийства Абу Нидалем палестинских «голубей» были связаны с решимостью Бегина не идти на переговоры с палестинцами. В то же время Абу Нидаль мог быть действительно тем, кем хотел казаться, — радикалом, который считал Арафата предателем. Однако когда автор спросил бывшего генерала АМАН (военной разведки Израиля), проникал ли Израиль в палестинские группировки и манипулировал ли ими, тот ответил: «Проникновение — да, но манипуляция — нет». Затем помолчал и с улыбкой добавил: «Никто этого не признает».
Посетив в 1990 г. Тунис ещё несколько раз, автор взял интервью у ряда коллег Абу Айяда. Затем он перенёс исследования на Кипр, Мальту, в Париж, Марсель, Италию, Австрию и Грецию, разговаривал с дезертирами из организации Абу Нидаля (те жили в постоянном страхе) и специалистами по контртерроризму в столицах стран Запада.
Бывшие коллеги Абу Нидаля сообщили, что Ливия пробудила в нём худшие черты. Террорист всегда имел диктаторские замашки, а в Ливии сделался тираном. Он не позволял подчинённым общаться друг с другом, даже иметь контакты за пределами официальных обязанностей. Если Абу Низар или Иса собирались друг к другу в гости, они предварительно звонили Абу Нидалю и ставили его в известность. Террорист был настолько одержим заговорами, что встреча без его ведома могла означать смерть. Его второй натурой стала бдительность, сочетавшаяся с болезненной подозрительностью в отношении всех и вся. Точное местопребывание террориста было известно лишь горстке соратников.
Дисциплину Абу Нидаль поддерживал множеством способов. Так, он велел передавать ему все паспорта, настоящие или поддельные. Никто, включая начальников отделов, не помышлял куда — то уехать без его личного одобрения. Рядовым кадрам не полагались телефоны. Тем, кого посылали с миссиями за рубеж, запрещали заходить в магазины беспошлинной торговли. Для Абу Нидаля это был способ не столько экономить деньги, сколько унижать и контролировать подчинённых. У него был талант выискивать мелкие промахи подчинённых и использовать их для утверждения своей власти. Все контакты между ливийским и ливанским крыльями организации проходили через Абу Нидаля, и он старался держать одно крыло в неведении о другом. Разделив руководство между двумя странами, террорист ослабил его и сделался всесильным. В Ливане осталась половина секретариата и политического бюро, а также значительная часть Народной армии, но эти органы не могли ничего предпринимать без позволения Абу Нидаля из Триполи. Он стремился внушить подчинённым серьёзный подход к работе, шутки были запрещены.
«И всё же было в нём что — то двойственное. Коллеги замечали, что, несмотря на тягу к власти, он, похоже, был не способен осуществлять её легко или уверенно. Когда ему приходилось обращаться к более чем полудюжине людей одновременно, он нервничал. Если аудитория была многочисленнее, он становился неестественным и косноязычным. Он был неряшлив и редко проводил две ночи подряд в одном и том же доме…
Из — за долгих лет в подполье он, похоже, разучился жить нормально. В Ливии он прилагал большие усилия, чтобы скрывать факты своей повседневной жизни, причём даже от коллег. Они не знали ничего о том, где он живёт, проводит тайные совещания, хранит оружие и архивы… Если вечером у него был посетитель, он реквизировал дом одного из помощников, жена которого должна была быстро приготовить и подать еду.
В таких случаях… ему удавалось создать впечатление стеснительного и застенчивого человека, говоря тихо и глядя при этом в ковёр. Однако он мог без предупреждения пойти в атаку, внезапно становясь вербально агрессивным, как будто хотел показать, кто здесь хозяин» (с. 260).
В 1987–1990 гг. Абу Нидаль сосредоточил свои силы
