Абу Нидаль, желая продемонстрировать французам свою полезность, «сдал» им видного боевика ASALA Акопа Акопяна[1082], и в 1988 г. тот был застрелен в Афинах.
«Привычное обвинение в том, что коммунистическая Восточная Европа помогала Абу Нидалю и другим палестинским террористам совершать теракты на Западе, является преувеличением. Свидетельства из палестинских и западных разведывательных источников говорят о более амбивалентных отношениях, хотя в начале 1980‑х гг. Абу Нидаль и сделал Польшу своим домом на несколько лет, а также выражал восхищение Восточной Германией Эриха Хонеккера[1083]» (с. 275). На отдых он часто ездил и в Венгрию. У Абу Нидаля было три причины выстраивать хорошие отношения с восточными европейцами. Во — первых, ему и ряду его ключевых помощников требовались безопасные места проживания, поэтому он заключал со спецслужбами стран региона соглашения о безопасности. Обычно Абу Нидаль шантажировал их так же, как западноевропейские государства. Во — вторых, важным источником дохода для него была торговля оружием Восточного блока. В-третьих, он хотел подорвать тесные связи ООП со странами региона. Несколько восточноевропейских государств заключили соглашения с террористом, чтобы нейтрализовать его, но нет сведений, что они сотрудничали с ним в его операциях. Для спецслужб соцлагеря, как и их западных коллег, Абу Нидаль был террористом, которого следовало сдерживать. Хотя он любил позиционировать себя как палестинского националиста, находящегося под влиянием теорий Маркса, идеологического содержания в его отношениях с Восточной Европой не было. Советский Союз он ненавидел и часто нападал на него в своих публикациях. Себя он называл маоистом и выражал восхищение китайским экспериментом, но после короткого визита в КНР в 1972 г. никогда больше там не бывал и с китайцами отношений не поддерживал.
«Абу Нидаль был склонен краситься в политический цвет той группы, с которой ему доводилось быть. С марксистами он был одним из них; с арабскими националистами он называл себя националистом; с исламскими фундаменталистами он притворялся строгим мусульманином; с шиитами он клялся имамом Али и в Южном Ливане дошёл до того, что изменил кодовые имена своих кадров, чтобы они звучали привлекательнее для местного шиитского населения. Находясь в Ливии, он старался упоминать в своих коммюнике имя героя борьбы этой страны против итальянцев 1920‑х гг. Умара аль-Мухтара. Однако в Восточной Европе лучшим способом заводить друзей он считал не столько притворяться марксистом, сколько распределять “подарки” — дорогие часы этому, подарок для жены того или просто деньги наличными всем подряд (долларовыми банкнотами)» (с. 276).
К неудовольствию Абу Нидаля, ГДР не позволила ему навредить её тесным связям с ООП. Последняя не только поддерживала собственные широкие контакты со Штази, но и взаимодействовала напрямую с МИДом. Неслучайно падение коммунистического режима в Восточной Германии стало ударом и для ООП, и для Абу Нидаля. В Советский Союз террорист в своём официальном качестве никогда не ездил и с советскими лидерами не встречался, хотя для безопасности (как он думал) иногда проезжал через Москву, например, из Женевы в Дамаск. Советские дипломаты проявляли осторожность в контактах с его организацией и в палестинском вопросе давали ясно понять, что осуждают терроризм и поддерживают умеренный курс Арафата.
Одной из стран, с которыми Абу Нидаль хотел контактов, был Иран. После высылки из Ирака в 1983 г. террорист предложил Тегерану разведданные о военной инфраструктуре этой страны. Рассчитывая на сотрудничество с Корпусом стражей иранской революции[1084], он пытался завлечь иранцев перспективой сделок с оружием на сотни миллионов долларов. Однако иранцы не «проглотили наживку»: считали, что Абу Нидаль по — прежнему связан с иракской разведкой, и не нуждались в помощи человека с такой репутацией, к тому же не разделявшего их исламской идеологии. Правда, в Южном Ливане люди Абу Нидаля имели ограниченные контакты с «Хезболлой», но нет свидетельств, что террорист играл роль в её операциях против «зоны безопасности» Израиля в Ливане. Пытаясь продать Ирану свои услуги, Абу Нидаль в марте 1989 г. устроил убийство саудовского шейха Абдуллы аль-Ахбала, духовного главы мусульманской общины Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Ко времени вторжения Ирака в Кувейт в 1990 г. он прекратил обхаживать Иран и стремился извлечь из кризиса выгоду, пытаясь втереться в доверие к членам антииракской коалиции. Однако операция «Буря в пустыни» прошла без Абу Нидаля, если не считать убийство Абу Айяда в Тунисе накануне этой операции. Многие в мире спецслужб считали, что оно было инспирировано Моссадом, хотя у террориста, как обычно, имелись свои причины убить бывшего патрона.
Свою организацию Абу Нидаль с начала 1970‑х гг. строил на жестокости и страхе. Ещё в багдадские годы многие её члены были по его приказу тайно устранены. Террорист был убеждён, что жестокость заставит врагов бояться и уважать его, а то, что жертвы были часто невиновны, его не заботило. Однако порой такие действия были контрпродуктивны. Так, арест и 18‑месячное содержание в тюрьме в ужасных условиях палестинского студента, ложно обвинённого в работе на Иорданию, побудили одного члена организации оставить её ряды. Из — за перманентной шпиономании самым распространённым обвинением в организации Абу Нидаля была измена — работа на враждебную службу. Под варварской пыткой большинство заключённых в ней признавались. Некоторые переносили пытки, и позднее оказывалось, что они невиновны. Однако обычно таких людей всё равно казнили, чтобы сведения о применяемых в организации методах не просочились наружу. Правда, и тех, что просочились, хватило. Если тюрьмы бывали переполнены, а комитет справедливости ожидал от руководителя подтверждения смертного приговора, заключённого иногда клали в выкопанную могилу и заживо засыпали землёй. Вложенная в его рот стальная трубка торчала из земли и позволяла ему дышать. Время от времени в трубку лили воду, чтобы не дать узнику умереть. Когда из Ливии приходило подтверждение, сквозь трубку стреляли, её вынимали и дырку заполняли землёй.
Когда в 1989 г. из организации сбежал Абд — ур — Рахман Иса, он публично заявил, что 17 лет ему лгали: казнить людей ему приходилось на основании пустой папки. (Абу Нидаль вызывал его, заявлял, что такой — то член организации — подозреваемый, и клал на стол папку, но не открывал её; не открывал её и Иса, так как верил руководителю на слово.) Однако, молчаливо соглашаясь на такие методы, подобные Исе люди подписывали смертный приговор и себе. Вскоре он сделался мишенью сам.
С годами проливаемая Абу Нидалем кровь полилась потоком. В 1970‑е гг. были убиты десятки людей. В 1980‑е — уже сотни и более (включая женщин и студентов). К 1986–1987 гг. избиения и пытки в тюрьмах организации стали обычным делом. По словам очевидцев, следователи, похоже, не
