— А я-то тут при чём? — вскинулась Золотце, поднимаясь с лежака на ноги, — я ж дева боевая, а не колдовская. Перебить их всех — это пожалуйста, а вот лясы с ними точить — это не по мне.
— Вот, как представительница боевого крыла и поедешь, и лясы поточишь, коли потребуется, — тон царицы стал жёстче, но она тут же обмякла и добавила, — да и бабушка по тебе соскучилась. Просит привести…
— Ну, мама, — взмолилась боевая Матёрая, не дав той договорить до конца, — она опять меня тискать будет и откармливать, как на убой.
— Ничего с тобой не случится. Потерпишь, а старость уважать надо. У самой года, не за горами.
Золотце ничего не ответила, но при этом надула губки и отвернулась.
— Не выпендривайся мне тут, — проговорила наставительно Райс, тоже слезая с лежака на пол, — там, похоже что-то серьёзное намечается. Не до бабушкиных тисканий будет.
Золотце опустила голову, тяжело вздохнула, как бы говоря, что не хочу, но повинуюсь и угрюмо пробурчала:
— Сколько кос с собой брать и с каким оружием?
— Нисколько, — ответила царица задумчиво, явно соображая о чём-то другом, — только подручных своих в дорогу и всё.
Тем не менее, по утру из царской ставки, в направлении Терема Вала, выдвинулся довольно внушительный отряд. Возглавила его, естественно Матерь клана с тройкой прислуги и Шахраном в довесок, Золотце с парой боевых дев, старая Русава, а куда же без неё и ещё с десяток «меченных», что при Райс в ближницах состояли, которые тоже без подручных в дорогу не пускались, ну, и боевой девичий отряд в пять троек, личной охраны царицы, скорее для пышности выездной церемонии, чем для охраны.
Путь был нудный, медленный и от того утомительный. До Терема добрались, только на пятый день. Как только прошли последний лесной коридор и вышли на поле, на краю которого стоял Чудо-Терем, кавалькада остановилась, как вкопанная, от представшей перед ними невидали.
Вдоль высокого забора, на берегу заросшей речки, вырос целый шатровый город. Меж малыми и большими шатрами дымили костры и шныряли, туда-сюда, девки в белых одеяниях. Райс сначала опешила, от непонимания увиденного, но, когда подъехала ближе, сообразила, что это теремные девченята, похоже, в полном составе, выселенные из своих светёлок за стены терема.
— Этого ещё не хватало, — пробурчала себе под нос царица и по виду, который она приняла, ей это очень не понравилось, резко став хмурой и злой.
Ворота были заперты, но как только первые копыта зацокали по деревянному настилу мостика, через речку, дубовые створки медленно стали растворяться и к ним навстречу, вышли все три хранительницы святого места. Двое хмурые, мрачнее тучи, одна лишь Лиса улыбалась, выходя вперёд всех, а заметив Золотце, даже ещё и прослезилась, умиляясь виду внучки.
Первой, как и положено, заговорила царица, только успев спрыгнуть с коня, притом вопрос её прозвучал раздражённо настолько, что если бы ей, не успели ответить, она бы, тут же начала принимать самые решительные меры, для наведения порядка:
— Что тут творится, мама?
— Спокойно, Райс, спокойно, — остудила её Лиса, — просто гости попросили избавить переговоры от лишних ушей. Они очень обеспокоены, что вести, с которыми они хотят с нами поделиться, могут быть услышаны посторонними и, коли кто узнает об этом, тот кто знать не должен, как они говорят, произойдёт непоправимая беда.
Царица осеклась и несколько остыла, потому что задумалась.
— Интересно, что они могут знать такого, чего не знаем мы?
На это, Матёрая Терема, лишь пожала плечами.
— Ладно, — подытожила встречу Райс, — пойдём послушаем этих детей переростков.
И оставив подручных с прислугой за воротами, «меченные» во главе с царицей, двинулись внутрь Терема.
Седые, в белом одеянии старцы, с головы до кончиков пальцев, истыканных татуировками и изрезанные ритуальными шрамами, увешанные амулетами и побрякушками, с длинными и причудливыми посохами в руках, все как один, расположились на краю Священной рощи за Теремом, у Валового насыпного холма, с большими камнями у подножья и искусственным прудом. Туда и направилась «меченная» делегация.
Старцы почтительно встали полукругом, приветствуя Матерь клана. Поклонились. Райс, небрежно мотнув головой в ответ, вскарабкалась на холм и усевшись на голую землю его вершины, оглядела присутствующих, стараясь угадать, кто тут у них самый старший и с кого начинать. Справа от неё с громоздилась Золотце, слева Калли, которая в момент появления нежданных гостей, прибывала в Тереме, в своих апартаментах.
Угадывать не пришлось. Один из колдунов, притом не самый старый по виду, выступил вперёд, замысловато и нарочито подхалимным голоском приветствовал царицу, обозвав её при этом кучей ненужных титулов и эпитетов и как искусный говорун, столь же витиевато и елейно, без запинки, до умиления, начал представлять каждого, естественно начиная по старшинству. Старцы, кого представляли, кивали, словно делая одолжение и как показалось Райс, даже надувались от своей важности.
После того, как говорун закончил ознакомление с делегацией самим собой, Райс тихонько обратилась к Русаве и попросила представить их, что та с удовольствием проделала, не менее витиевато и заковыристо. На этом предварительные расшаркивания закончились и Райс без обиняков, стразу приступила к делу, обращаясь непосредственно к самому старшему, которого представили первым и которого звали Абунай. Он являлся единственным, чью кличку, царственная рыжая позволила себе запомнить:
— Давайте, отцы, стразу к делу и, по существу. Притворяться, что мы вам рады, я не буду, поэтому, если вы изначально меня не заинтересуете, разговор у нас будет короткий. Пока, вы, своим представлением, меня не впечатлили.
Старцы неодобрительно зашевелились, заёрзали, переглядываясь, но откровенное оскорбление проглотили, хотя было видно, что внутри они закипели от такой наглости. А промолчали и не кинулись в драку, благодаря исключительно своему возрасту и жизненному опыту.
Они не ожидали такого холодного приёма, если не сказать большего, ибо ценили себя гораздо выше, чем оценила их хозяйка. Колдуны, явно привыкли к другому к себе обращению, замешанному на страхе, почтении и раболепии перед ними. В Матери же клана «меченных», они видели лишь одну из себе подобных, притом, даже не настолько равную, как последний из них. Молода больно. К тому же баба, да ещё и без посоха, что указывало на отсутствие у неё ведьменных сил.
Наконец, старший, на которого продолжала в упор смотреть Райс, вышел вперёд, оправил пояс, переставил посох в удобное положение и недобро, высокомерно заговорил:
— Матерь. Здесь собрались старейшины со всех уголков нашей необъятной земли. Представители древних родов и народов, обличённые жизненным опытом и колдовской властью над людьми и нежитью. Я понимаю, что ты молода и горяча, но это не даёт тебе право с нами не считаться.
Он замолчал, скривив на старческом лице подобие улыбки. Вид его был настолько снисходительный к этой «девочке», что это задело Райс за живое, хоть она и успела проговорить про себя три волшебных слова, которые её всегда выручали и успокаивали в подобных ситуациях.
Она встала, одновременно давая знак остальным оставаться на месте, медленно спустилась с насыпного холма, подошла вплотную к старцу и демонстративно закатав перед ним широкие рукава своей золотой накидки, оголяя руки по локти и складывая их на груди, поднялась в воздух, став на пол корпуса выше всех. Зависнув в воздухе, она протянула в их сторону руки, давая, как следует себя рассмотреть.
Реакция старого колдуна была вполне предсказуема. Его маленькие, блёклые, а может быть и подслеповатые глазки, округлились. Бородатое лицо резко вытянулось. Руки обхватили посох и прижали его к груди, стараясь спрятать хозяина за тонкой деревяшкой. Ко всему, он, не то отшатнулся, не то просто, отступил на шаг и замер, парализовано уставившись на её колдовские узоры.
Рядом стоящие деды, тоже встрепенулись и отступили от Райс, в глазах которой засверкали чёрные молнии. Она уже породила в себе «дрожь земли» и теперь, катала её по телу вверх-низ, нагоняя необъяснимый ужас, на чувствительных к этому явлению колдунов. Демонстрация силы произвела должное действие и старцы, в разнобой попадали перед ней на колени.
