все жители боялись. Боялись дня рождения речного бога, что наступит через семь дней.
Линь Цюши зашёл в первую попавшуюся лавчонку, чтобы купить чего-нибудь, а заодно расспросить о жертвоприношении речному богу.
Хозяином оказался мужчина лет пятидесяти. Он бросил на Линь Цюши неприветливый взгляд и нехотя ответил:
— Это особый день для нашего посёлка. Мы молимся о мягких ветрах и благодатных дождях…
— И только?
— И только, — хозяин взял метёлку из перьев и принялся смахивать пыль с полок, бормоча: — Что же ещё…
— Но что насчёт самого процесса жертвоприношения?
Мужчина пробурчал себе под нос:
— Мы просто бросаем домашнюю скотину в реку, чтобы накормить речного бога…
Гу Лунмин без обиняков вставил:
— Только скотину? А людей вы, случаем, следом не бросаете?
Хозяин вдруг рассердился:
— Да что ты мелешь! Если не верите, можете сами пойти посмотреть, кого мы бросаем. Или у вас глаз нет?
— Но почему… — не унимался Гу Лунмин.
Он хотел спросить, почему в реке он увидел детские руки, но Линь Цюши аккуратно похлопал его по спине, и Гу Лунмин поправился: — Почему те люди так боятся того, что обитает в реке?
— Я же сказал, это речной бог. А если это бог, то наверняка с характером, — раздражённо ответил хозяин. — Ну всё, всё, мне надо товар продавать, а вы только выспрашиваете, но ничего не берёте…
— Кто сказал, что не берём? — возразил Гу Лунмин. — Алипэй принимаете? Если нет Алипэя, Вичат подойдёт!
Мужчина без всякого выражения на лице ответил:
— Я принимаю только деньги.
Гу Лунмин с сожалением протянул:
— Вы так долго не протянете, рано или поздно останетесь на задворках цивилизации. Послушайте…
Линь Цюши увёл его из лавки, не дав договорить.
В противном случае этот тип наверняка начал бы рассказывать о всех преимуществах безналичной оплаты, как это делают распространители косметики. Да, безналичная оплата действительно очень удобна, однако для начала нужно приобрести смартфон… И вообще, они находятся за дверью! Или он собирался прикупить здесь сувениров друзьям и родственникам?!
— Ты зачем меня увёл? — Гу Лунмин закатал рукава, явно не наговорившись. — Я не закончил…
Но тут он заметил выражение лица Линь Цюши и неловко усмехнулся:
— Шутка, это шутка.
Жители посёлка без особого энтузиазма говорили о жертвоприношении речному богу. После мужчины опросили ещё нескольких прохожих, но полученные сведения оказались такими же скудными. Все твердили одно: — день рождения речного бога через семь дней, праздновать будут все жители посёлка.
В полдень Линь Цюши и Гу Лунмин вернулись в дом на обед.
Когда все члены команды расположились за столом, полным разнообразных блюд, Линь Цюши навострил уши, чтобы не упустить ничего из разговоров сокомандников.
— В храме точно ничего необычного не нашлось? — спросила девушка шёпотом.
— Думаю, там всё-таки что-то есть, просто мы пока не обнаружили, — ответил мужчина.
Кажется, мужчину звали Янь Шихэ, и это он вчера первым заговорил о распределении по комнатам. Он поселился с девушкой по имени Сяо Цянь.
— Я больше не хочу туда ходить, — сказала Сяо Цянь. — Там очень странная атмосфера, жуткая.
— Подождёшь снаружи, а я зайду один.
Линь Цюши внимательно слушал, когда его вдруг кто-то хлопнул по плечу. Подскочив от испуга, он повернулся и увидел Гу Лунмина.
— Чего?
— Ты их слышишь? — шёпотом спросил Гу Лунмин. — С такого расстояния?
Линь Цюши уклончиво ответил:
— Кое-что могу услышать.
— Даже если так, всё равно круто!
— Ага… — хмыкнул Линь Цюши, затем добавил: — В посёлке, похоже, есть храм. Надо бы туда сходить.
— Идём! — ответил Гу Лунмин. — Поедим, и сразу в путь. — Он привстал и положил себе ещё еды, полную чашку. Нельзя не заметить, что аппетит у парня был отличный — он мог съесть четыре больших чашки риса в одиночку, да ещё попробовать практически все блюда на столе.
Линь Цюши почему-то показалось, что Гу Лунмин отлично поладил бы с Чэн Цяньли.
После обеда они расспросили слуг о местоположении храма и узнали, что он находится в верховье реки.
Этот храм назывался также родовым храмом предков и являлся наследием древнего кланового строя. Здесь в основном возносили молитвы предкам, а иногда решали какие-нибудь важные проблемы рода. К примеру, если кто-то нарушал правила, то его подвергали соответствующему наказанию в храме предков.
И поскольку храм обладал несомненной важностью, а также часто являлся символом целого рода, его старались построить красивым, роскошно украсить и выделить среди других строений.
В посёлке храм был именно таким.
Ворота храма оказались не заперты, возле них сидел сторож, который, увидев посетителей, даже не поприветствовал их — только бросил взгляд, открыв глаза, а затем совершенно равнодушно закрыл снова.
— Почему он нас не останавливает? — Гу Лунмину показалось странным, что они беспрепятственно попали в храм. — Такое важное место, разве можно сюда пускать кого попало? Здесь ведь стоят таблички с именами их предков! Неужели не боятся, что мы можем их разбить?
— Да уж, очень странно.
Обычно миры за дверью подстраивались под реальность, например, в обычной ситуации сторож не дал бы им войти, и пришлось бы искать другой способ попасть в храм.
Впрочем, Гу Лунмин так и не смог найти причину такому положению дел, и просто не придал этому значения.
В храме рядами стояли поминальные таблички, огромное множество. Линь Цюши не мог даже примерно прикинуть, сколько их тут. Перед табличками высились горы подношений и дымились благовония. На вид — никаких отличий от обыкновенного храма предков.
Однако Линь Цюши всё казалось, что здесь есть нечто противоречащее здравому смыслу, только он не мог сразу сказать, что именно.
Гу Лунмин, оглядываясь по сторонам, хмурился всё сильнее.
— Это очень странный храм.
— В чём его странность? — спросил Линь Цюши.
Указав на табличку, стоящую чуть повыше остальных, парень сказал:
— Видишь ту табличку?
— А что с ней? — Линь Цюши обратил взгляд к чёрной поминальной табличке, на которую указал Гу Лунмин.
— Очень странная дата.
Говоря простым языком, в центре таблички обычно писали имя и родственные связи, слева — дату рождения, справа — дату смерти. Линь Цюши пригляделся к табличке и удивлённо поднял брови:
— Всего один год?
На табличке было записано имя годовалого ребёнка, безвременно погибшего мальчика.
Гу Лунмин, покачав головой, сокрушённо заметил:
