– Кто здесь?
– Всего лишь Миссандея. – Служанка-наатийка приблизилась к постели. – Я услышала, что вы плачете.
– Плачу? Я не плакала. Отчего мне плакать? У меня есть мир, у меня есть мой король, у меня есть всё, чего может желать королева. Тебе приснился плохой сон, вот и всё.
– Как скажете, ваше величество. – Миссандея поклонилась и собралась уйти.
– Не уходи, – попросила Дени. – Я не хочу оставаться одна.
– С вами его величество, – напомнила Миссандея.
– Его величество спит, а я не могу уснуть. Утром мне придется искупаться в крови – такова цена мира. – Она слабо улыбнулась и похлопала по постели. – Ну же, садись, поговори со мной.
– Как пожелаете. – Миссандея села рядом. – О чём мы будем говорить?
– О доме, – сказала Дейенерис. – О Наате. О бабочках и братьях. Расскажи мне о вещах, которые тебя радуют, заставляют смеяться, о самом хорошем, что помнишь. Напомни мне, что в этом мире ещё есть добро.
Миссандея постаралась, как могла. Она всё ещё говорила, когда Дени, наконец, провалилась в сон, навстречу странным бесформенным наваждениям, полным дыма и огня.
Утро наступило слишком быстро.
Глава 51. Теон
День подкрался к ним так же незаметно, как и Станнис.
Винтерфелл давно не спал, его стены и башни были забиты укутанными в шерсть людьми в кольчугах и коже. Они ожидали нападения, которое так и не произошло. К тому времени, когда небо начало светлеть, барабаны стихли, хотя боевой рог слышали ещё трижды, с каждым разом всё ближе. А снег всё падал.
– Буря закончится сегодня, – громко утверждал один из выживших мальчишек-конюхов, – ведь зима ещё даже не наступила.
Теон бы расхохотался, если б только посмел. Он помнил сказки Старой Нэн – о метелях, что бушевали сорок дней и сорок ночей, целый год, десятилетие… о бурях, что погребали под сотнями футов снега замки, города и целые королевства.
Он сидел в задней части Великого Чертога недалеко от лошадей, наблюдая, как Абель, Рябина и похожая на мышку прачка с каштановыми волосами, которую звали Белка, поедают куски поджаренного вчерашнего хлеба. Теон утолил голод кружкой пенистого тёмного пива, настолько густого, что его можно было жевать. Ещё пара кружек и, возможно, план Абеля покажется ему не таким безумным.
В зал, зевая, вошёл бледноглазый Русе Болтон в компании своей пухлой беременной жены, Толстой Уолды. Перед ним прошествовали несколько лордов и капитанов, и среди них Амбер Смерть Шлюхам, Эйенис Фрей и Роджер Рисвелл. На другом конце стола Виман Мандерли уплетал колбаски и варёные яйца, а, сидевший рядом с ним старый лорд Локи хлебал своим беззубым ртом жидкую кашу.
Показавшийся вскоре лорд Рамси прошагал по залу, держась за перевязь меча. «Он с утра не в настроении, – понял Теон. – Барабаны всю ночь не давали ему спать, или кто-то не угодил». Неверное слово, неуместный взгляд, смех некстати – всё это могло вызвать гнев его светлости и стоить кому-то полоски кожи. «Пожалуйста, м’лорд, не смотрите так». Чтобы всё понять, Рамси достаточно одного взгляда. «Он прочтёт это по моему лицу. Узнает. Он всегда знает».
– Ничего не получится, – повернувшись к Абелю, сказал Теон, понизив голос настолько, что даже лошади ничего бы не услышали. – Нас поймают раньше, чем мы покинем замок. А даже если сбежим, лорд Рамси вместе с Костлявым Беном и девочками выследит нас.
– Лорд Станнис у стен, и, судя по звуку, недалеко. Нам нужно только добраться до его лагеря, – пальцы Абеля пробежали по струнам лютни. Борода певца всё ещё была каштановой, а вот длинные волосы сильно поседели. – Если Бастард погонится за нами, то может пожалеть, что дожил до этого дня.
«Ну-ну, тешь себя этой мыслью, – произнёс про себя Теон. – Поверь. Убеди себя, что это правда».
– Рамси будет выслеживать твоих женщин как дичь, – шепнул он барду. – Затравит, изнасилует и скормит собакам. Если охота ему понравится, он, возможно, назовет их именами своих новых сучек. Тебя же освежуют. Рамси, Живодёр и Дэймон Станцуй-для-Меня превратят это в забаву. Ты будешь молить о смерти.
Теон сжал запястье певца своей искалеченной рукой.
– Вы поклялись, что я не попаду вновь в его лапы. Вы дали мне слово.
Ему надо было услышать это ещё раз.
– Слово Абеля твёрдо, как дуб, – сказала Белка.
Сам Абель только пожал плечами.
– Исполню, несмотря ни на что, мой принц.
Рамси спорил с отцом, стоя на помосте слишком далеко от Теона, чтобы можно было разобрать слова, но испуганное круглое розовое лицо Толстой Уолды говорило о многом. Он услышал, как Виман Мандерли потребовал ещё колбасок, а Роджер Рисвелл засмеялся над какой-то шуткой однорукого Харвуда Стаута.
Теон размышлял, увидит ли когда-нибудь подводные чертоги Утонувшего Бога, или его призрак навсегда останется здесь, в Винтерфелле. «Что мертво, то мертво. Лучше погибнуть, чем быть Вонючкой». Если план Абеля не сработает, Рамси будет убивать их долго и мучительно. «На этот раз он освежует меня с головы до пят, и никакие мольбы не помогут». Теон не знал боли сравнимой с той, что может причинить Живодёр, орудуя ножиком. Абель быстро выучит этот урок. И ради чего? «Джейни, её зовут Джейни, и её глаза другого цвета». Лицедейка, играющая роль. «Лорд Болтон знает, и Рамси тоже, но остальные слепы, даже этот проклятый бард с его коварными улыбочками. Это над тобой пошутили, певец, над тобой и твоими шлюхами-убийцами. Вы умрёте не за ту девушку».
Он едва не открыл им правду, когда Рябина привела его к Абелю в развалины Сожжённой Башни, но в последний момент придержал язык. Певец, очевидно, хочет устроить побег дочери Эддарда Старка. Если бы он узнал, что жена лорда Рамси всего лишь дочка стюарда, то…
Двери Великого Чертога с грохотом распахнулись.
По залу пронёсся холодный ветер, и в воздухе засияли голубовато-серебристые кристаллики льда. Вошел по пояс облепленный снегом Хостин Фрей, неся на руках тело. Глядя на жуткое зрелище, люди на скамьях отставили тарелки и кубки. Все затихли.
«Ещё одно убийство».
Комья снега летели с плаща сира Хостина прямо на пол, когда тот тяжёлым шагом направился к высокому столу. За ним следовала дюжина рыцарей и солдат Фреев, и среди них мальчишка, которого Теон знал – Уолдер Большой. На самом деле – маленький, с хитрым лицом и худой словно жердь. Его грудь, рукава и плащ были забрызганы кровью.
Учуяв её запах лошади заржали, а собаки, принюхиваясь, выскочили из-под столов. Мужчины повставали со скамей. От холода кровь замерзла, и одетое в доспехи из красного инея тело на руках сира Хостина сверкало в свете факелов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
