— Нет, — ответил лучезарный Аэдона, и остальные эльфы отрицательно покачали головами. — Мы будем ждать его здесь. И если он выполнит свой долг и до конца останется достойным, мы скоро встретимся. А теперь пойдем, король ждет тебя.
И легкие, почти прозрачные тени заскользили среди коралловых рифов, устремляясь к призрачному подводному дворцу.
На Арнемвенде говорят, что души Морских эльфов уходят под воду и что именно эти души и создают море, давая ему особенную, ни с чем не сопоставимую суть…
* * *
— О боги, — прошептал Рогмо в полном отчаянии. — Ах я слепец, дурак! Я забыл совершенно, что Морские эльфы не просто связаны узами родства с обитателями моря…
— Я видел когда‑то такую церемонию, — сказал Барнаба, обращаясь сразу ко всем. — Именно здесь, на этом самом месте. Они зовут его Алтарем.
— Кто они?
— Князья ап‑Фейдли — братья и жрецы Йа Тайбрайя и ему подобных. Каэ, дорогая, не плачь. Это его судьба. Они сами ее избрали, когда ушли из Энгурры сюда. Он всегда знал, что должно случиться именно так, а не иначе. Не плачь. Этим ты плохо почтишь его память.
Маленькая фигурка Номмо скорчилась на огромном валуне. Альв сидел обхватив колени мохнатыми лапками и раскачивался, как в трансе. Каэ подошла к нему, обняла за плечики:
— Воршуд, не стоит. Барнаба прав: горе не лучший способ выразить благодарность и любовь.
— Беда в том, что я его побаивался. Считал заносчивым и кичливым. Немного ревновал вас к нему. А оказалось, что он другой, только я этого не разглядел.
— Он услышит тебя из любой дали, — молвил Рогмо. — И поймет, что ты увидел его истинное лицо. И ему будет приятно.
— Страшно только, что мы не успели проститься, — сказала Каэ. — И что никого не было рядом в последний миг. Я должна была догадаться…
Куланн дал знак своим воинам, и сотня сверкающих в закатном солнце мечей взлетела вверх, отдавая салют князю Мердоку ап‑Фейдли.
— Я хотел узнать… — Голос Магнуса был тверд, вот только глаза предательски покраснели, но, может, в том был повинен все тот же багровый закат? — Я хотел спросить, — повторил он. — Мне показалось или на самом деле в ту минуту, когда он собрался прыгнуть, рядом с ним стоял какой‑то гигант в черных доспехах?
* * *
Изогнутая дугой, длинная цепь коралловых островов, называемых Сарконовыми, преграждала выход в океан Локоджа. И только в одном месте, будто бы сжалившись над моряками, расступалась, образуя узкий пролив. Здесь всегда было бурное море, два течения сталкивались друг с другом, и только опытные лоцманы и капитаны рисковали проводить тут свои корабли. Большинство же отправлялось в путь с крайней западной оконечности Хадрамаута — мыса Крус. Но там суда попадали в мощное течение, и их выносило в открытый океан. Ничего опасного в этом не было, но такой путь длился месяца на два дольше. И все же была еще одна причина, по которой пролив Удевалла не пользовался особой популярностью. Об этом и говорили за обедом капитан Лоой и его пассажиры.
— Видите ли, госпожа Каэтана, мы не станем сворачивать с намеченного курса, но всем нам нужно быть постоянно готовыми к нападению. Пролив Удевалла слишком узок, а корабли в нем слишком беспомощны, чтобы этим не воспользоваться. Поэтому пираты прочно обосновались на Сарконовых островах и потрошат все суда, которые имели несчастье попасть им в лапы.
— Так что же мы рискуем? — возмутился Барнаба. — У меня знаете какой гардероб? Конечно, он привлечет внимание этих разбойников!
Все весело и от души расхохотались.
— Не понимаю, — рассердился толстяк, — что вы нашли смешного в предстоящей нам всем трагедии? Если нас возьмут на абордаж и лишат меня имущества, я так и буду ходить в одном костюме всю дорогу?
— Если они возьмут нас на абордаж, — успокоил его Куланн, — то у костюмов больше шансов остаться в целости и невредимости, чем у тебя.
— Я грозен во гневе, — сказал Барнаба. — И ужасен.
— Вот им это и расскажешь, — посоветовала Каэтана.
— С сотней воинов Куланна пираты нам страшны меньше, чем кому бы то ни было, — спокойно продолжил Лоой. — Именно поэтому я вообще согласился вести корабль через пролив Удевалла. И все же я настоятельно прошу вас — вечером мы приближаемся к Сарконовым островам. Не дайте застать себя врасплох.
Когда обед закончился и большая часть путешественников разошлась по своим каютам, в столовой остались капитан, Каэ и Куланн.
— Это очень серьезно? — спросила она, обращаясь к Лоою.
— Не слишком. Но не хотелось бы с удивлением обнаружить себя ранним утром висящим на рее. А потому лучше немного сгустить краски, правда?
— Вы правы, — согласилась она.
Вечером, закончив точить и полировать свои клинки, Каэ осторожно положила Такахай и Тайяскарон в изголовье и собралась было укладываться спать, как ей показалось, что мечи чем‑то возбуждены. Это было странное чувство, но нечто подобное клинки вытворяли в те времена, когда она только нашла их после долгой разлуки и постоянно чувствовала их легкую дрожь и тихое пение. Со временем она привыкла к этому состоянию своих клинков, а позже научилась различать оттенки их настроения. Сейчас Такахай и Тайскарон предупреждали ее об опасности. Души верных воинов, заключенных в блестящей стали, ставшие во много крат сильнее благодаря стараниям бога‑кузнеца, предвидели близкую битву. И пытались сообщить о ней своей хозяйке.
Каэ была согласна с капитаном в том, что лучше немного преувеличить опасность. Поэтому она встала со своего ложа, снова оделась, тщательно осмотрела свои метательные кинжалы, надела боевые наручи с шипами и, прихватив оба клинка, отправилась в каюту капитана. Она осторожно постучалась в двери и, когда сонный голос отозвался, произнесла:
— Капитан, это я.
— Да, госпожа. — Лоой уже протирал глаза, стоя на прохладном морском ветру, который быстро привел его в себя. — Почему вы не спите?
Тут только капитан обратил внимание на то, что Каэ стоит перед ним снаряженная, как в битву, и удивленно на нее уставился.
— Капитан, я понимаю, что могу и ошибаться, но не могли бы вы разбудить команду? А я попытаюсь объяснить ситуацию Куланну.
— Что случилось?
— Ничего конкретного. Но вы сами сказали, что висеть на рее, едва проснувшись, — это уж слишком. Мне кажется, что мои мечи предупреждают о скором сражении. Мне жаль будить всех — люди так устали за день.
— Лучше бы вы ошиблись, — серьезно сказал капитан. — Но вы правы, я бужу команду.
Каэ никогда не была так уверена в своей правоте, как верили в нее другие. И поэтому ей всегда было неудобно: она боялась беспокоить людей зря; но дрожь клинков все усиливалась, и Каэтана решительно направилась в каюту Куланна. Разговор с командиром сангасоев был еще более коротким, и уже через пять минут воины Сонандана занимали места на трех палубах «Астериона» согласно заранее составленному плану. Куланн не торопился и людей не подгонял, однако все происходило с молниеносной скоростью и в полной тишине, только слегка звякало оружие да стучали сапоги по дубовой палубе.
Моряки тоже отнеслись к ее предчувствию с огромным доверием. Никто не выразил даже тени сомнения — люди готовились к предстоящему сражению споро и слаженно, хотя ни о каком противнике и речи не было. Море поражало своим спокойствием, ветер был, как всегда, попутный и ласковый, и, кроме плеска волн, не было слышно ни единого звука.
Рогмо и Магнус уже стояли около нее, когда она подняла голову. Оба молодых человека выглядели свежими и отдохнувшими.
— Где Барнаба и Номмо?
— Мы разбудили их и велели не волноваться, но на палубу не высовываться.
— Мне так неловко, — пожаловалась Каэ. — А если все это зря?
— Тогда мы дружным хором скажем вам спасибо. С детства не любим пиратов, — улыбнулся Магнус.
— И то ладно…
— Воины расставлены, госпожа, — сообщил подошедший неслышно, как кошка, Куланн. — Идите к себе.
— Еще чего? Я же бессмертна, забыли?
— Госпожа! — Голос командира был тверд как сталь. — Мы посланы с вами, чтобы защищать вас, а не подвергать ненужному риску.
— Я не буду спорить с вами, но и отсиживаться не стану.
— Командир прав, — сказал Рогмо. — У вас впереди еще много испытаний, дайте себе шанс дожить до них.
— Как оптимистично!
Спорили они, надо сказать, шепотом. Корабль тихо скользил в ночи, освещенный неярким светом двух фонарей. Безмолвные тени застыли на своих местах, приготовившись к сражению. А сражаться было не с кем. И Каэ так уверилась в ошибочности своего предчувствия, что чуть было не подпрыгнула на месте, когда услышала негромкий звук, доносившийся со стороны моря. Это был тихий‑тихий скрип весел. И его можно было отличить от прочих звуков лишь потому, что к этому все были подспудно готовы. Пираты Сарконовых островов знали свое дело — спящий корабль был бы обречен.
