В Москве узнали, что препятствием к прочному утверждению
мира с Турциею служат паче всего козацкие интриги, и весною
прибегнули к такой мере - вывести из Украины родню тех мазе-
пинцев, которые, живя в турецких владениях, искали опоры у
турецкого правительства. Возникало подозрение, что их родственники
и свойственники, оставаясь в Украине, ведут с ними тайные
сношения. 3 апреля 1712 года, чрез канцлера Головкина последовал
царский указ гетману Скоропадскому и находившемуся при нем
постоянно царскому резиденту Протасьеву, выслать в Москву на
жительство близких родственников важнейших мазепинцев, пребывающих в Турции: сына Ломиковского, брата Максимовичева, мать, жену и братьев Мировича, жену Дмитрия Горленка, жену
Бутовича, жен двух братьев Герциков, шурьев Орлика и Семена
Забелу, которого жена тогда находилась при Орлике. По
сенатскому указу определено жить им безвыездно в Москве, на Посольском
дворе, отпускать их дозволено в церковь и в город за покупками; они могли держать при себе собственных челядников и посылать
их по своим делам в Украину, но письма, которые будут посылаться
с этими челядниками, а равно и письма, которые будут
доставляться из Украины к ним в Москву, должны просматриваться, и вообще
запрещалось вовсе писать к тем своим родственникам, которые
находились в Турции, а в тех письмах, которые писались к лицам, живущим в Украине, дозволялось писать только то, что касалось
домашних дел. Надзирать над помещенными в Москве на
Посольском дворе малороссиянами поручалось подьячему Федору Рогову: его обязанность состояла в том, что он каждый день должен был
посещать их, но денег им ни на корм, ни на подводы отправляемым
в Украину челядникам их отнюдь не давать, потому что по великой
царской милости им оставлены маетности (которых список был
доставлен) и имущества, и они с них могут себя содержать.
Присылка в Москву требуемых туда лиц состоялась 6 сентября
того же года. Отправленные туда особы были: старуха Мировичева, мать генерального бунчужного Федора Мировича, который
находился при Орлике в звании генерального асаула, а ее дочь была за
768
Семеном Забелою и с мужем находилась при Орлике; с старухою
Мировичевою доставлены были в Москву двое женатых сыновей ее
с женами и детьми: первый, Семен, был женат на дочери Ломиков-
ского, второй, Василий, - на дочери киевского полковника Моки-
евского; оба тестя Мировичей находились при Орлике. С женатыми
братьями Мировичами привезены были их холостые братья: Яков, Дмитрий и Иван Мировичи. Затем были тогда же присланы: брат
уже прежде осужденного Максимовича (которого дети жили в то
время на Двине), Дмитрия, именем Степан, у которого еще один
брат находился при Орлике, Иван Бутович, у которого родной брат
находился при Орлике, две Герциковы, жены Григория и Ивана, шурьев Орликовых, Анастасия, урожденная Громыковна, м
Агриппина, урожденная Левенцовна.
Из свойственников тех, которые были с Орликом в турецких
владениях, не присланы в Москву и оставлены в Украине по
особым благоволениям следующие лица: сын Ломиковского, зять
миргородского полковника, за которого просил тесть, жена Федора
Мировича, сестра черниговского полковника, за которую просил
ее брат, и по заступничеству фельдмаршала Шереметева, один
из Забел, брат находившегося при Орлике. Оставалась в Украине
непосланной в Москву жена лубенского полковника Зеленского, уже прежде присланного и осужденного на ссылку. По донесению, отправленному от гетмана в Приказ, <она была баба старая, больная и зело убога: ни лошадей, ни людей, ни пожитков у ней нет
ничего, живет по свойственникам своим>.
Присланных в Москву родственников мазепинцев поместили
на Посольском дворе, где уже жили прежде лица, доставленные
туда из Гетманщины. Из прежних оставались там еще: жена
полковника Покотилы и жена канцеляриста Григория; недавно перед
тем жила там жена генерального судьи Чуйкевича, но она
перешла в какой-то монастырь и подала на царское имя челобитную, извещавшую, что муж ее, сосланный в Сибирь, там постригся, и она <для старости и скорби своей обещалась еще прежде
царского о них указу постричься, и ныне живет в монастыре>.
Кроме этих лиц, содержавшихся по своем прибытии в Москву в
здании Посольского двора, жили в Москве в дворах частных лиц, но
особому изъятию, малороссияне; такими были: Андрей Горленко, сын Дмитрия - зять миргородского полковника, Михайло Гамалея
хорунжий, полковник Кандыба, сотник Жданович и, конечно, еще
некоторые другие, о которых нет точных и подробных сведений.
Жена Михаила Гамалеи’ по царской милости, вследствие своей
челобитной, получила дозволение жить у своей матери в Сумах.
В начале 1712 года доставлены были в Москву два запорожских
атамана, игравшие немаловажную роль в числе мазепинцев: Куцен-
ко и Нестулей последний был в Переволочне атаманом в то время, 25 Заказ 785 769
когда кошевой Гордеенко ездил для свидания с Мазепою и отдания
поклона шведскому королю. В сентябре того же 1712 года киевский
губернатор, князь Дмитрий Михайлович Голицын, прислал в
Москву, в качестве мазепинцев, архимандрита батуринского
Николаевского монастыря, Гедеона Одорского, с ним двух монахов и двух
челядников, лохвицкого протопопа Иоанна Рогачевского, чернеца
Иоанна Витковского, Мазепину племянницу черницу Марфу, ее
служитель ниц: келейницу Магдалину и девку Екатерину.
Архимандрит Одорский обвинялся в том, что принимал на хранение в
монастыре какие-то вещи от Орлика и, кроме того, составил какую-
то духовную, которой содержание не одобрялось правительством.
В чем обвинялись прочие лица - не знаем. Государь указал
сослать Одорского и других духовных особ в Соловецкий
монастырь, а черниц - в Горицкий женский монастырь на р. Шексне.
Тогда же, или вслед за прежними, присланы были челядники
Мазепы - Ян Перевеский и Степан Рузанович, челядник Быст-
рицкого Терновский, краснянский сотник и козак Прилуцкого
полка Иван Борисенко. Нам неизветно, за что их привозили в
Москву, но известно, что всех их отправили в Сибирь. Тогда же
был доставлен в Москву, а оттуда отправлен в Сибирь Григорий
Новицкий, бывший при Мазепе компанейским полковником; он
с пятнадцатью козаками был сослан в Тобольск и там поверстан
в службу. Живучи в Сибири, он оставил после себя замечательное
сочинение о Сибири, отличающееся богатством сообщаемых
сведений и наблюдательностью автора.
Возникшая у правительства подозрительность относительно
верности царю малороссийского края породила доносничество, на
которое всегда падки были малороссияне. Самым типичным лицом
в этой области деятельности был тогда Данило Забела. Он
сделался известен доносничеством еще при Мазепе. В 1600 году он
подавал донос на гетмана, но не имел успеха. Царь Петр слишком
любил Мазепу и был уверен в его преданности престолу. Данило
был предан в распоряжение гетмана, подвергся войсковому суду, приговорен был к смерти, но, по благодушию гетмана, смертная
казнь заменена была для него пожизненным тюремным
заключением; когда же Мазепа изменил и царь, милостями, оказанными
семейству Кочубея, перед целым светом заявил, что ошибался, считая Мазепу себе верным, и напрасно не доверял тем, которые
своими доносами на гетмана предостерегали своего монарха, -
Данило вообразил, что теперь пришла пора, когда его доносы
будут приниматься с полным доверием, начал писать доносы на
самого гетмана Скоропадского, извещая, что он приблизил к себе
людей, оказавшихся прежде сторонниками Мазепы. Не видно, чтоб этот донос возымел действие, но замечательно, что резидент
царский, живший при гетмане Скоропадском, Федор Протасьев, 770
также сообщал, что гетман наделил маетностями подозрительных
лиц.
Мы не находили решения, чем кончилось дело по этому
сообщению Протасьева, подтверждавшему доносы Данилы Забельь
Характеристичны того же времени доносы гадяцкого протопопа
Федора Лисовского и чернеца Мгарского лубенского монастыря
Дамаскина. Федор Лисовский, впоследствии по воле царя ставший
из священника сотником козацким, доносил на гадяцкого
полковника Чарныша, что тот во время царского молебна не велел палить
