украинского происхождения, в числе их и посланцев из Запорожской
Сечи, задержанных в Лебедине, и тех запорожских товарищей, которые, бывши приглашены на работы в Петербург за деньги, впоследствии были задержаны, - одни в Севске, другие в Вильне, - а
потом отправлены в каторжные работы. Пусть также москаль
отпустит на свободу жен и детей генеральных старшин, полковников, сотников и других чиновных людей, которых прошлою зимою
москаль, услышавши о намерении Блистательной Порты объявить
войну, приказал свезти в Глухов, чтоб устрашить .украинцев и тем
утвердить свою власть в Украине. Уходя из малороссийского края, войско московское должно передать все крепости во власть гетмана
и само, отступая, отнюдь не должно причинять ни явных, ни
тайных оскорблений украинским жителям, не уводить с собой
пленных и никому не наносить никакого ущерба. Сверх того, все
орудия, взятые в Сечи и свезенные в Белую Церковь, москали должны
возвратить или, в случае, если это им окажется затруднительным, заменить их другими из украинских крепостей, которые там
должны будут остаться по выступлении московских гарнизонов. Вообще
же следует домогаться, чтоб вознаграждены были все убытки и
потери, понесенные украинскими жителями от московских войск в
предшествовавшую войну. Прошлою зимою москаль публиковал в
своих и чужих краях манифест, в котором уверял, будто шведский
король, побуждая Блистательную Порту к войне против
Московского Государства, объявил ей, что польская Речь Посполитая и
Украина будут подвластны Турции и станут платить харач. Чтоб
удерживать малороссийский народ под своей властью, москаль
распространил весть, будто наша греческая церковь будет унижена, церкви наши обратятся в мечети, а народ подвергнется взиманию
тяжелых налогов от Оттоманской империи. Для опровержения та-
765
кой клеветы посольство козацкое будет просить Блистательную
Порту утвердить договор, заключенный между гетманом Войска
Запорожского и крымским ханом, и издать от себя удостоверительный
документ в таком смысле, в каком нам был дан подобный от
шведского короля. В этом удостоверительном документе (assecuratorium) пусть означится, что Украина обеих сторон Днепра, со всем
войском запорожским и со всем малороссийским народом, признается
на вечные времена независимою от всякого внешнего господства.
Хотя козаки желают пребывать в братстве и в дружественном союзе
с Крымскою державою, но никто не имеет права под каким бы то
ни было предлогом домогаться вассального господства над
Украиною, а тем менее брать с малороссийского народа дань. Никто не
может занять оставляемых московским войском крепостей, ни
воздвигать других на украинской земле. Гетман Войска Запорожского
будет всегда избираться вольными голосами: Блистательная Порта
не может его низложить, ни вместо него назначить иного. Гетман
по своем избрании будет оказывать Блистательной Порте честь не
личным явлением, а письменным извещением о своем избрании.
Козаки, живущие в низовьях Днепра, имеют право, по-прежнему
обычаю, заниматься рыбными и звериными промыслами по всем
рекам, речкам и урочищам вплоть до Очакова, без всяких
препятствий со стороны Блистательной Порты, а украинским купцам
должно быть предоставлено право торговать во всей Турецкой империи
наравне с природными турками без платежа пошлин. Войско
Запорожское признало над собою протекторство шведского короля и не
желает отступать от этого: но это не будет препятствовать вечной
дружественной вязи с Крымским ханством и не послужит к
нарушению добрых отношений между Портою и Украиною; напротив, дружественный союз между Портою и Шведским королевством чрез
то прочнее может утвердиться, для взаимной обороны от
москалей - ближайших соседей с Шведским королевством>. Вот что
должно было представить Порте козацкое посольство.
Посольство это на некоторое время произвело в
Константинополе влияние, нежелательное для интересов российского царя.
При содействии крымского хана и французского посла, действовавшего, сообразно политике своего двора, в пользу Карла XII и
против царя Петра, турецкий двор осенью 1711 года стал уже
наклоняться к враждебному отношению к России, а козацкие
послы, явившись в Константинополе, подзадоривали турок
надеждами на успех в войне с Петром и уверяли их всеми святыми, что вся Украина готова подняться против царской власти.
Вице-канцлер Шафиров, видевший близко ход тогдашних дел, писал из Константиноноля, что турок более всего восстановляют
против царя козаки и что нужно беречь Украину, чтоб там не
произошло смятения. Собственно сам тогдашний визирь, заправляв-
766
ший политическими делами, обдаренный русским золотом, был на
стороне мира с Россиею и, при посредстве английского и
голландского послов, постановлено было с Россиею перемирие, по которому
Петр отрекался от правобережной Украины, оставляя за собою
только город Киев на правой стороне Днепра. Много, а быть может
и более всего, пособило российскому государю то, что он приказал
в 1711 г. очистить и сдать туркам Азов и срыть укрепления
Таганрога, чего добивались от него турки. Козаки были сильно
встревожены этим перемирием, и Орлик в письме к великому визирю
представлял, что Киев не может существовать без Украины, а Украина
.без Киева, что Киев для всего малороссийского народа имеет
священное значение, как город, где была впервые принята и
утвердилась христианская вера греческого обряда, где основался центр
просвещения для малороссийского юношества, - что Киев
необходимо оставить при гетмане Войска Запорожского со всею
Украиною, иначе москаль, владея Киевом, будет повелевать и Украиною; а из того особенно произойдет вред тогда, когда Московская держава
вздумает объявить войну Турции. Орлик представлял, что если
отдавать козакам правобережную Украину, освобождая ее от
московской власти, то нет основания оставлять в руках москаля
левобережную. <От правобережной Украины москаль давно уже
отказался, осуждая ее оставаться пустыней, - говорил Орлик в
своем письме, - и если нам теперь отдают только эту пустыню, а
левобережную, заселенную, оставляют в московской власти, то что же
это за освобождение? Не только все мои предшественники со всем
Войском Запорожским добивались освободить от московского ига
левобережную Украину, более близкую к Московщине, чем
правобережная, но и сам гетман Мазепа не в иных видах соединил
оружие войска запорожского с оружием войск его величества
шведского короля, и вместе с его величеством прибегнул к покровительству
Блистательной Порты, как в тех именно, чтоб увидеть независимою
всю Украину и преимущественно левобережную, более
многолюдную. Что могло этого вождя, уже престарелого, беспотомного, богатствами преисполненного, любовью, милостями и доверием царя
московского почтенного, что могло побудить его всем этим
пожертвовать, как не желание даровать свободу своему отечеству? Он
пренебрег всем, что могло быть ему дорогим на свете, пренебрег и
самою жизнью, лишь бы поднять свое отечество и освободить его от
московского ярма>. Орлик умолял визиря приложить все старание, чтобы Турецкая империя, ради вечной славы своего имени и в
видах обеспечения собственной безопасности, содействовала
освобождению от московской власти всей Украины обеих сторон Днепра с
главным ее городом Киевом.
При турецком дворе опять настало колебание. Визири, и
прежний Болтаджи, и заступивший его место в конце 1711 г. Юсуф-па-
767
ша, одинаково были против войны с Россиею; был против нее и
великий муфтий, истолкователь божественного закона. Но сам
тогдашний падишах, султан Ахмет III, напротив, расположен был
воевать с царем Петром и в особенности принимал к сердцу козацкое
дело.
Толстой извещал царя Петра, что 16 сентября султан в
разговоре с своею матерью сказал: <Московский царь не исполняет
договора и не выводит войск своих из Польши: видно хочет он
войны с нами снова. Надеюсь на Бога, что царь московский нас
теперь не проведет! Я с ним не помирюсь, пока не отниму от
него всей козацкой земли>.
В Москве узнали, что препятствием к прочному утверждению
